порождать иллюзию решения там, где еще требуется дальнейшее исследование и дискуссия. Трудности формального представления и заботы о его адекватности могут увести нас от обсуждения собственно методологической пробле¬мы и заставить заниматься техническими вопросами, как и случилось со многими методологическими проблемами логического позитивизма. Если же помнить об этом и рассматривать формальное выражение ме¬тодологической проблемы не как конечный результат, а как основу для более глубокого философского анализа, как некоторый промежуточ¬ный этап в ходе методологического исследования, то такие формаль¬ные выражения иногда могут оказаться полезными.
Методологическая концепция логического позитивизма начала разрушаться почти сразу же после своего возникновения — не вследст¬вие внешней критики, а благодаря своей внутренней порочности. По¬пытки устранить эти пороки, преодолеть трудности, обусловленные чрезмерно жесткими гносеологическими установками, поглощали все внимание логических позитивистов, и последние, в сущности, так и не дошли до реальной науки. Методологические конструкции логическо¬го позитивизма никогда не рассматривались как отображение реаль¬ных научных теорий и познавательных процедур. В них скорее видели
идеал, к которому должна стремиться наука. В последующем развитии по мере ослабления жестких методологических стандартов, норм и раз¬граничительных линий происходит постепенный поворот философии науки от логики к истории науки. Методологические концепции начи¬нают сравнивать не с логическими системами, а с реальными историче¬скими процессами развития знания, поэтому на их формирование на¬чинает оказывать влияние история науки. Соответственно изменяется и методологическая проблематика. Анализ языка и статичных структур отходит на второй план.
На первое место выходят проблемы, встающие в связи с попытка-ми понять развитие научного знания, определить факторы, влияющие на это развитие, установить конкретные механизма перехода от одних теорий к другим. Все эти вопросы, которые ранее не привлекали к себе внимания, с начала 60-х годов стали ареной ожесточенных споров.
ГЛАВА II. ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМ:
ОТ АНАЛИЗА СТРУКТУРЫ К АНАЛИЗУ РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ
Когда от работ логических позитивистов переходишь к знакомству с методологической концепцией известного британского философа Карла Поппера, то испытываешь приблизительно такие же чувства, которые мог бы испытать человек, выбравшийся, наконец, после дол¬голетних блужданий в темном и душном подземелье на свежий воздух и солнечный свет. Тяжелые логические цепи, которые раньше делали тебя почти неподвижным, становятся легче, и хотя они еще опутывают тебя, но уже не мешают идти, и ты чувствуешь, что скоро они совсем спадут. Горизонты раздвигаются, вокруг много нового и интересного, и ты свободен в выборе своего пути. По-видимому, это чувство освобожде¬ния и легкости испытал каждый, кто некоторое время жил и работал в окружении чудовищных призраков логического позитивизма, а затем вдруг увидел, как эти призраки рассеиваются и тают под огнем критики.
К. Р. Поппер родился и жил до 1937 г. в Вене. Он учился в Венском университете и был близко знаком с членами Венского кружка. Однако уже с самого начала своей творческой деятельности Поппер полемизи¬ровал с логическими позитивистами и хотя считался своим в их кругу, настойчиво развивал собственные воззрения на науку и научный метод. Его взгляды получили широкое признание после выхода в 1959 г. в Лондоне его основного труда «Логика научного открытия» ‘, в кото¬рой была сформулирована новая методологическая концепция. Важ¬нейшей особенностью этой концепции был интерес к вопросам, связан¬ным с развитием научного знания. «Центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания, — провозгла¬сил Поппер. — … Наилучший же способ изучения роста знания — это изучение роста научного знания» 2. Переход от анализа структуры на¬учного знания, чем в основном занимались логические позитивисты, к исследованию его развития существенно изменил и обогатил всю про¬блематику философии науки.
1. См.: Поппер К. Р. Логика и рост научного знания. М., Прогресс, 1983. — В эту книгу включены избранные главы из основных философско-методологи-ческих сочинений Поппера, а также некоторые его важные статьи. Ниже я буду ссылаться именно на это издание. Недавно на русском языке появился и важ-нейший труд Поппера, посвященный проблемам социальной философии: Поп¬пер К. Р. Открытое общество и его враги. М , 1992.
2 Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 35.
II. 1. ФИЛОСОФСКИЕ И ЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА
Методологическая концепция Поппера получила название «фальсификационизма», так как ее основным принципом является принцип фальсифицируемости. Что побудило Поппера положить именно этот принцип в основу своей методологии?
Обычно указывают на логические соображения, которыми руко-водствовался Поппер. Логические позитивисты заботились о верифи¬кации утверждений науки, т. е. об их обосновании с помощью эмпири¬ческих данных. Считалось, что такого обоснования можно достигнуть или с помощью вывода утверждения науки из эмпирических предложе¬ний, или посредством их индуктивного обоснования. Однако это ока¬залось невозможным. Например, для верификации общего предложе¬ния «Все деревья теряют зимой листву» нам нужно осмотреть миллиар¬ды деревьев, в то время как опровергается это предложение всего лишь одним примером дерева, сохранившего листву среди зимы. Вот эта асимметрия между подтверждением и опровержением общих предло¬жений и критика индукции как метода обоснования знания и привели Поппера к фальсификационизму.
Однако у него были и более глубокие, философские основания для того, чтобы сделать фальсификационизм ядром своей методологии. Поппер верит в объективное существование физического мира и при¬знает, что человеческое познание стремится к истинному описанию этого мира. Он даже готов согласиться с тем, что человек может полу¬чить истинное знание о мире. Однако Поппер отвергает существование критерия истины — критерия, который позволил бы нам выделить ис¬тину из всей совокупности наших убеждений. Даже случайно натолк¬нувшись на истину в своем научном поиске, мы не можем с увереннос¬тью сказать, что это — истина. Ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием исти¬ны. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждение. В попытках понять мир люди выдвигают гипотезы, создают теории и формулируют зако¬ны, но они никогда не могут с уверенностью сказать, что из созданного ими истинно.
Убеждение в отсутствии какого-либо критерия истины оказало фа-тальное влияние на методологическую концепцию самого Поппера и на развитие философии науки его учениками и последователями. Хотя Поппер иногда отступал от этого убеждения и развивал идеи, несо¬вместимые с ним, он никогда не мог вполне с ним расстаться. Ниже мы увидим, какие элементы попперовской методологии обусловлены эти¬ми отступлениями и выпадают из рамок его концепции. Отрицание существования критерия истины могло бы сделать Поппера агностиком и скептиком: если мы не можем узнать, какие из наших убеждений истин¬ны, то не все ли равно, какие убеждения принимать; и если истина не¬достижима, то стоит ли стремиться к познанию? Действительно, в его концепции проявляются черты и агностицизма, и скептицизма. Однако и от первого, и от второго его спасает вера в то, что хотя мы не спо-собны установить истинность наших убеждений, мы все-таки способны установить их ложность.
Нельзя выделить истину в научном знании, говорит Поппер, но постоянно выявляя и отбрасывая ложь, можно приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скепти¬цизм. Можно сказать, что научное познание и философия науки опи¬раются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от за¬блуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую, но во второй идее его методология нашла прочную объективную основу. В дальней¬шем И. Лакатос и другие представители философии науки показали, что даже и ложность наших убеждений мы не можем установить с не¬сомненностью. Так из методологии была устранена и вторая фунда¬ментальная идея. Это открыло путь к полному скептицизму и анархизму.
II. 2. КРИТЕРИИ ДЕМАРКАЦИИ
«Проблему нахождения критерия, который дал бы нам в руки сред¬ства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и «метафизическими» системами, — с другой, я называю, — пишет Поппер, — проблемой демаркации»3. Имен¬но эта проблема, по его собственному признанию, заинтересовала Поппера в самом начале его научной деятельности. В то время было широко распространено восходящее к Бэкону и Ньютону мнение о том, что наука отличается использованием индуктивного метода, который предписывает начинать с наблюдения, с констатации фактов, а затем восходить к обобщениям. Это мнение разделяли и логические позити¬висты, принявшие в качестве критерия демаркации верифицируемость.
Поппер отверг индукцию и верифицируемость в качестве критери¬ев демаркации. Защитники этих критериев видят характерную черту науки в обоснованности и достоверности, а особенность ненауки (ска¬жем, философии или астрологии) — в недостоверности и ненадежности. Однако полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не может отличить науку от ненауки: например, учение астрологов о влиянии звезд на судьбы лю-
3 Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 55.
дей подтверждается громадным эмпирическим материалом. Поэтому Поппер не хочет рассматривать в качестве отличительной особенности науки обоснованность ее положений или их эмпирическую подтверждаемость. Подтвердить можно все что угодно, но это еще не свидетель¬ствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверж¬дений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система оп¬ровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире.
Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демар-кации принимает фальсифицируемость, т. е. эмпирическую опровержимость: «… некоторую систему я считаю эмпирической или научной только в том случае, если она может быть проверена опытом. Эти рас¬суждения приводят к мысли о том, что не верифицируемость, а фальси¬фицируемость системы должна считаться критерием демаркации. Дру¬гими словами, от научной системы я не требую, чтобы она могла быть раз и навсегда выделена в позитивном смысле; но я требую, чтобы она имела такую логическую форму, которая делает возможным ее выделе¬ние в негативном смысле: для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровергнутой опытом…» 4.
Таким образом, научность заключается в способности опровер-гаться опытом. Чтобы ответить на вопрос о том, научна или ненаучна некоторая система утверждений, надо попытаться опровергнуть ее; ес¬ли это удастся, то данная система несомненно научна. Ну, а если, не¬смотря на все усилия, никак не удается опровергнуть некоторую систе¬му утверждений? Тогда, говорит Поппер, вполне правомерно усом¬ниться в ее научности. Может быть, это псевдонаучная, метафизическая система. «Это предположение будет справедливым до тех пор, пока мы снова не начнем прогрессировать и, опровергнув эту теорию, дадим новое обоснование ее эмпирического характера. (О мертвых ничего кроме хорошего: раз теория опровергнута, ее эмпирический характер не подлежит сомнению и обнаруживается с полной ясностью.)» 5.
В сущности, с точки зрения критерия Поппера требуется, чтобы мы указали, какого рода события, факты, результаты экспериментов могут опровергнуть нашу теорию, если они однажды появятся. Однако с пол¬ной уверенностью ни одну систему нельзя назвать
