покоящейся на вытекающей из ньютоновской физики теории равновесия [2]. Он нигде не ссылается на неклассическую и особенно постнеклассическую науку, но охотно заимствует и уместно применяет их выводы и положения. Это как раз и отличает его от других теоретиков-экономистов, которые не владеют современными достижениями науки и философии. 1 Бьюкенен Джеймс. Соч. // Перевод с англ. — М., 1997. — С. 20.
2 «При попытках описать изменения макроэкономического масштаба анализ равновесия оказывается абсолютно несостоятельным. Ничто не является столь далеким от реальности, как допущение, что участники основываются в своих решениях на совершенном знании. Люди на ощупь пытаются предугадать будущее с помощью любых возможных ориентиров. Результат, как правило, отличен от ожиданий, что ведет к постоянному изменению ожиданий и к постоянно меняющимся результатам. Процесс является рефлексивным (Сорос Дж. Алхимия финансов. — М., 1996- — С. 54). 217 «Я, — пишет Сорос, — подхожу к мировому капитализму как к незавершенной и искаженной форме открытого общества» [1]. «..После распада советской системы открытое общество с акцентом на свободу, демократию, главенство закона в значительной степени потеряло привлекательность… Капитализм, опирающийся исключительно на рыночные силы, представляет другую опасность открытому обществу …Рыночный фундаментализм представляет сегодня большую опасность для открытого общества, чем тоталитарная идеология» [2] (выделено мной. — В. Е.).
«Существует двусторонняя связь между настоящими решениями и будущими событиями, эту связь я называю рефлексивностью. Это двустороннее рефлексивное общение между тем, что участники ожидают, и тем, что происходит на самом деле, является основным моментом для понимания всех экономических, политических и общественных явлений» [3].
Если так, то это подрывает сами основы рынка, или по крайней мере до неузнаваемости трансформирует их. «Рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопросах вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма. Это — мой самый важный вывод в данной книге» [4], — пишет Дж. Сорос. 1 Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. — М., 1999. — С. XV.
2 Там же. — C. XVII-XXI.
3 Там же. — С. ХХ-ХХI.
4 Гол же. — С. XXIII. Сорос приходит и к еще более важному выводу: «Мы вновь оказываемся перед лицом опасности сделать неверные выводы из уроков истории. На этот раз опасность исходит не от коммунизма, а от рыночного фундаментализма. Коммунизм отменил рыночный механизм и ввел коллективный контроль над всеми видами экономической деятельности. Рыночный фундаментализм стремится отменить механизм коллективного принятия решений и ввести главенство рыночных ценностей над политическими и общественными. Обе эти крайние точки зрения — ошибочны. На самом деле нам нужен правильный баланс между политикой и рынками, между созданием правил и игрой по этим правилам» [1].
1 Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. — М., 1999. — С. XXIV. 218 Открытость национальных экономик должна была бы завершиться открытостью мировой экономики. Однако Соединенные Штаты Америки, которые, оставшись единственной сверхдержавой, не желают считаться ни с какими теоретическими положениями, в том числе и теми, которые «работают» на них, в частности, с понятием открытого общества и открытой экономики. А либеральные идеологи, в том числе и Сорос, не мыслят современного мира без руководства со стороны Соединенных Штатов Америки. Именно для этого «суверенитет государств должен быть подчинен международному праву и международным институтам».
Сорос выступает за то, чтобы дальше трансформировать и совершенствовать капитализм, лечить его болезни, преодолевать несовершенство. И средством этого он видит коллективные решения на мировой арене, исходящие от международных экономических организаций, построенных по типу политических национальных образований — нынешних суверенных государств. Другими словами, он, как и его оппоненты, отождествляет экономические отношения с рыночными и предполагает политическую альтернативу в виде чего-то похожего на всемирное государство и его наднациональные органы.
Исходя из представления о тождестве экономических и рыночных отношений, Сорос рассматривает систему фундаментальных ценностей как данность, не подлежащую изменениям, а открытое общество как единственно правильное общество. Исключением является то, что он считает неправомерным распространение рыночного подхода и рыночных ценностей на «нерыночный сектор», под которым он понимает «коллективные интересы общества», и поэтому характеризует рыночный фундаментализм как «идеологический империализм».
Империализм идеологический, однако, немыслим без империализма экономического. Превращение США в единственную сверхдержаву, реализующую свои интересы в ущерб всем остальным, чем дальше, тем больше сопровождалось отрывом сферы обращения от сферы производства, укреплением позиций доллара как мировой валюты на основе плавающего курса, введенного Никсоном, и на этой основе бурным ростом финансово-валютного пузыря в системе мировых хозяйственных связей. 219 Современная международная банковская система поражена своеобразной раковой опухолью. Помимо риска потенциальных убытков, отраженного в собственных балансовых отчетах, банки занимаются покупкой иностранной валюты в обмен на национальную, с последующим ее выкупом, операциями с производными ценными бумагами на межбанковском рынке, то есть между собой и клиентами. Эти операции не отражаются в балансовых отчетах банков. Они постоянно соотносятся с состоянием рынка, и любая разница между себестоимостью и рыночной стоимостью компенсируется переводом наличных средств. Масштабы рынков Свопа, форвардных и производных бумаг, — огромные суммы, с которыми совершаются операции, во много раз превышают капитал, реально используемый в коммерческой деятельности. Операции образуют цепочку со многими посредниками, каждый из которых имеет обязательства перед своими партнерами и не знает того, кто еще вовлечен.
Эта система пережила сильное потрясение после развала банковской системы ряда азиатских и латиноамериканских стран, а также России. В итоге на пороге серьезнейшего кризиса оказались и США. Ведь безразмерно раздутый финансовый пузырь рано или поздно должен лопнуть. Последствия этого никто не может предсказать. Единовременно будут выведены из обращения десятки трлн. долларов. Такого еще не было в практике международных финансово-валютных отношений. Развал мировой финансовой системы неминуемо будет сопровождаться развалом и всей системы международной торговли. Как тут не задуматься о судьбах открытого общества!
Сорос предчувствует, что мировая капиталистическая система не выдержит нынешнего испытания. «Я предсказываю неминуемый распад системы мирового капитализма» [1], — пишет Дж. Сорос.
1 Сорос Дж. Указ. соч. — С. 113. 220 Однако, выступая против рыночного фундаментализма, он имеет в виду не сами эти ценности, то есть частную собственность, свободный обмен, рыночную конкуренцию, а необходимость найти наиболее эффективные средства их сохранения и использования, особенно в сфере мировых финансов и межгосударственных валютных отношений. Он просто видит дальше других сторонников капиталистической системы, в том числе направляющих политику ведущих стран Запада, и прежде всего США, предупреждает об угрозе самому существованию мирового капитализма и сам активно борется за сохранение либеральных ценностей.
Его действия отмечает точный экономический и политический расчет, и это нужно иметь в виду, не только оценивая его практическую деятельность, но и читая его книги.
Это относится, прежде всего, к России. Теперь уже не стесняясь Сорос признает, что через Фонд «Открытое общество», который был создан в 1979 году, он был «тесно вовлечен в процесс дезинтеграции советского общества» [1]. (NB — в этой связи стоит задуматься над тем, какой смысл вкладывает Сорос в понятие открытого общества).
1 Сорос Дж. Указ. соч. — С. 8. В результате демократических преобразований 90-х годов Россия открыла себя и сделалась частью мирового экономического сообщества, что как альтернативу закрытости и неразрывно связанному с ней тоталитарному режиму можно было только приветствовать. Однако следование идее открытого общества поставило Россию в зависимость от США и международных финансовых организаций, от состояния мировых финансов, происходящих в них неподконтрольных государствам и международным организациям стихийных разрушительных процессов. С этим была связана внутренняя макроэкономическая политика, которая в конце концов и привела к «черному августу» 1998 года.
Монетаризм — это не просто и не только рыночная система международных экономических связей, а прежде всего — политика экономической экспансии на базе доллара как мировой валюты. Попытки представить дело таким образом, что всякое проявление экономической самостоятельности — это изоляционизм, выходящий за рамки рыночных отношений, — типичная идеологическая подтасовка, призванная оправдать экономическую политику и практику развитых стран, и прежде всего США, реализацию их экономических интересов. Сейчас мировая финансово-валютная система находится на грани развала, и привели ее к такому состоянию стихийно-рыночные закономерности, а отнюдь не развитие экономической самостоятельности стран, входивших ранее в долларовую зону. 221 Запад сегодня официально признает, что российская экономика разрушена. Но рассчитывать на то, что чья-то помощь спасет страну, нереально в принципе. По некоторым подсчетам, для подъема экономики России необходимо не менее 4 трлн. долларов. Таких средств нам никто никогда не даст. Значит выход один: необходимо рассчитывать на свои силы и возможности, на собственные ресурсы. К такому выводу приходят сегодня многие исследователи, да и политики тоже.
На апрельской сессии 2001 года МВФ и ВБ в Вашингтоне Россия заявила о прекращении обращения в эти международные организации с просьбой о предоставлении кредитов. У нашей страны нет никакого другого серьезного способа осуществления реформ, кроме как рассчитанного на собственные, внутренние силы.
Возникает вопрос: будет ли это движением к закрытости экономики и общества? Думается, что нет, ибо самостоятельность и закрытость неоднопорядковые понятия.
Самостоятельность — это и есть открытость в условиях тотальной закрытости, являющейся основой рынка и покоящейся на частной собственности. Открытость — это и есть экономическая свобода, которая никак и никогда не может быть достигнута путем привязки национальной экономики к иностранной валюте.
Главное, что сделает экономический курс «новым курсом», — это дедолларизация экономики, введение жесточайшего валютного контроля, предполагающего ограничение конвертируемости национальной валюты обслуживанием внешнеторговых операций.
Переход на регулирование внутреннего экономического оборота на основе национальной валюты — основополагающий принцип «нового курса». Следующий резерв: контроль над денежным обращением.
Многочисленные оценки денежной системы России можно свести к тому, что сегодня она состоит из 10% рублевой зоны, 30% — долларовой, 60% — бартер и денежные суррогаты. Государство контролирует, да и то относительно, лишь рублевую зону, все остальное находится вне его влияния. 222 Без установления (или восстановления) монополии национальной валюты не может быть развития экономики на собственной основе.
Как добиться того, чтобы только рубль обслуживал товарооборот, чтобы работать с ним стало выгоднее, чем с долларом?
Одни предлагают «вкачать в Россию деньги перегретой финансами Америки, но не политизированные средства МВФ и Всемирного банка». Другие думают о деньгах частных вкладчиков. Деньги есть в зарубежных банках и в оффшорных зонах. Важный источник — долги государства населению. Восстановление рубля как национальной валюты, без административно вводимой дедолларизации, невозможно. Поскольку экономики и сами судьбы отдельных стран в современных условиях в решающей степени зависят от состояния мирового финансового рынка, это как общий принцип не может не иметь отношения и к России.
Дж. Сорос считает, что «Россия бросилась из одной крайности, жестко закрытого общества, — в другую крайность — общество, не подчиняющееся законам капитализма. Резкость перехода мог
