людей нашей страны, но и народы всего мира». Она намерена «настойчиво работать в направлении расширения мировых рынков продовольствия и других видов сельхозпродукции», что не сулит ничего хорошего развивающимся странам.
Интеграцию в мировую экономику развивающихся и посткоммунистических стран Билл Гейтс связывает с «необходимостью выработать здоровые стратегии развития, а не просто большой скачок в кибернетическое пространство». В качестве условий передачи информационных технологий выдвигаются создание «последовательных стратегий роста», наличие базовых достижений в области образования и способствующий успеху либеральный регулирующий режим.
Другими словами, условием интеграции в мировую экономику новых стран является принятие ими сложившихся правил игры, в результате которых она регулируется и контролируется из единого центра, которым являются США и их национальная валюта.
Директор Института проблем глобализации М. Делягин определяет глобализацию как «процесс стремительного формирования единого общемирового финансово-информационного пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий».
Думается, что тут не вполне корректно объединены финансы и информация. Это неоднопорядковые явления. 229 Финансы представляют собой отношения между экономическими субъектами, обусловленные обращением с использованием денег. То есть это чисто экономическая категория, которая не исключает и даже предполагает использование информации, но не в равноположенном качестве, а в качестве инструмента.
Такое положение характерно для современного постиндустриального общества, в котором энергия сохраняет роль главного фактора, определяющего стратегию развития. Как его ни назови, — это общество, основанное на господстве материальных (потребительских) ценностей, где рынок является основным механизмом экономического регулирования. Другими словами, это не информационное общество. Последнее предполагает превращение информации в основной стратегический ресурс общества, основанный на несиловом регулировании в отличие от энергии.
Информация в данном случае берется в качестве содержания, полученного нами извне, и только в этом виде представляет основу открытого информационного общества.
Глобализация к этим характеристикам отношения не имеет, ее характеризует закрытость экономических систем вплоть до глобальной, общемировой, поскольку они не могут быть ни универсальными, ни общегосударственными. Больше того, третий и четвертый мир не может быть равноправным членом мирового экономического сообщества и, по определению, является периферией, играет роль питательной среды и сырьевого придатка глобального центра.
Ввиду неудовлетворительности определения основного понятия к глобализации относятся и глобальное телевидение, и кризис глобальной экономики в 1997-1999 гг., и «Интернет», виртуальная реальность и интерактивность. Главным в глобализации объявляется влияние новых информационных технологий на общество и на человечество в целом. Информационная составляющая отрывается от финансовой и превращается в единственную, определяющую. Еще больше запутывает представление о глобализации попытка видеть главным в ней преобразование человеческого сознания (как индивидуального, так и коллективного), в отличие от преобразования мертвых вещей, являвшихся предметом труда на протяжении многих тысяч лет. 230 И вот это изменение сознания, которым занимается «практически каждый фабрикант собачьих консервов», по мнению М. Делягина, качественно изменило природу бизнеса, поскольку PR-технологии приспосабливают в отличие от маркетинга не товар к предпочтениям людей, а наоборот, людей к имеющимся товарам. В итоге формирование сознания превращается в наиболее выгодный бизнес.
Подобные социальные изменения характеризуют «информатизированное общество», в то время как «информационное сообщество» отождествляется с людьми, осуществляющими формирование сознания в его пределах. Но как же быть в таком случае с информационным обществом? Ему не находится достойного места при характеристике не только современного, но и будущего человечества.
Обособление групп людей, работающих с «информационными технологиями», в «информационное сообщество», неизбежно ведет к постепенной концентрации этого сообщества (в силу факторов материальных — в том числе потому, что интеллект, хотя и выживает, но не воспроизводится в условиях бедности и опасности) в наиболее развитых странах.
Тем самым создается объективно обусловленный технологический разрыв между развитыми и развивающимися странами. Это по сути означает признание фактически фатальным разделение мира на богатство и бедность, безнадежное положение или оправданное присвоение достижений научно-технического прогресса. Такой «глобализм» имеет многих предшественников и предсказателей, но есть ли смысл повторять их ошибки? Собственно, что нового означает в таком случае глобализм? Соединение капитализма на стадии финансового империализма с компьютерными технологиями, то есть изобретение новых подпорок для старой социальной системы?!
Больше того, из технологических подпорок со временем метатехнологии превращаются во «вторую природу», которая будет задавать условия развития личности и человечества, постепенно заменяя рыночные отношения и отношения частной собственности и присвоения. Деньги и финансы теряют свое значение, так как конкурентоспособность заменяется технологиями, которых нельзя купить. Эта «технологическая» революция знаменует собой переход к «информационному» обществу. Может ли социальная сущность отношений быть заменена технологической, хотя бы и метатехнологической? 231 Противопоставление социальной и технологической сущностей неправомерно по определению. Этим узаконивается и увековечивается противопоставление богатых и бедных, поскольку последние технологически не могут догнать первых, ибо «информационное сообщество» в бедных странах обречено на вымирание, по заключению М. Делягина. Превращение конкуренции в орудие уничтожения контрагентов свидетельствует о ее вырождении.
Глобальная конкуренция должна быть заменена синергией участников производственного процесса — как в рамках национальных государств, так и в мировом масштабе.
Глобалистические устремления единственной великой державы, не имеющие ничего общего с открытым обществом, дополняются в этом смысле теориями антиглобализма, одной из которых является так называемый «российский проект в глобальном контексте». Те, кого называют державниками или патриотами, выступают за то, чтобы Россия была особой, замкнутой страной, — считает В. Третьяков. Либералы, по его мнению, борются за то, чтобы Россия вошла в западный мир на равных. Он считает, однако, что и то и другое — абсолютная неправда и все дело в том, как встроиться России в западную модель. У России нет ни либерального, ни консервативного проекта будущего. Нужно искать третий проект. И вот как он, либерал и демократ, видит его: жизнь есть экспансия. Каждый, в том числе и каждая страна, выживает за счет других. Из этого следует, что нужно побеждать того, кого можно победить, брать, что можно взять. В сфере «геополитического выживания» нужно проводить предельно циничную политику по типу американской. Поскольку то, что находится в сфере американских интересов, нам сегодня недоступно, «мы можем победить за счет других незападных стран, стран СНГ. Восстановление Советского Союза… есть приоритетная сфера нашего геополитического выживания» [1].
1 Независимая газета. — 2001. 11 апреля. — С. 12. «Для меня, — пишет В. Третьяков, — различие коммунизма и фашизма в том, что коммунизм жертвовал своими ради чужих, а фашизм чужими ради своих». Это не только цинично, но и глубоко античеловечно. Жертвовать людьми единственный смысл такого геополитического мышления, которое не может быть иным и при решении внутригосударственных проблем. «Жизнь — экспансия» этому научил В. Третьякова, по его собственному свидетельству, Б. Березовский — известный «гуманист и человеколюб». И это все ставит на свои места. 232 Березовским взята на вооружение эта «мудрость» вполне осознанно, для того чтобы оправдать «первоначальное накопление» и свои претензии на власть, как не менее осознанно создавал условия для этого тогдашний «гарант» Б. Ельцин. А вот зачем это нужно для сегодняшней российской политики, — большой вопрос. Объективно — это самоубийство для страны, у которой кроме духовных ценностей не осталось ничего, но и те хотят отнять.
А сведение геополитической проблемы России к тому, как удобней «лечь под Запад», даже в столь вульгарном варианте авторской мысли исходит из силы: «Если ты сильный, то часть того хорошего, что у тебя есть, ты сможешь передать другим, компенсировав тем самым то, что ты «подлег» под этот самый гнусный меркантильный западный мир. А если ты слаб, то тогда… лег и лежи в надежде, что ты получишь удовольствие…». Думается, однако, что для настоящей политики любого, даже слабого государства, мало приемлема логика представительницы самой древней профессии.
Такая логика опирается на то, что «в мире никто никогда никому ничего не должен, ни одна страна никого не ждет, всем на всех наплевать, все всех ненавидят» (Радзиховский).
Либералы, по определению, включены в глобальный мир, предоставив своей идеологией Штатам территорию в виде объекта добровольной оккупации. «Для них, — говорит А. Мигранян, — понятия «государство — страна — народ» просто не существуют… Логика заключается в уничтожении России как субъекта, как государства, превращение ее просто в территорию, а народа — в ресурс».
В настоящее время главная забота новой администрации Дж. Буша состоит в сохранении позиций доллара в мировой экономике. Это связано с тем, что «мир в настоящее время более взаимосвязан, чем в прежние времена. .. Наша экономика и жизненный уровень всех американцев зависят прежде всего (выделено мной. — В. Е.) от наших позиций в мире». Это и есть программа экономического и идеологического империализма, а в современном обличье глобализации мирохозяйских процессов. 233 «Администрация Клинтона, — пишет Стивен Коэн, — если бы действительно стремилась к стабильности, то никогда не стала бы настаивать на эксперименте «шоковой терапии».
«Дискуссии о том, какой тип «смешанной» экономики должен возникнуть на месте традиционной, давно уже велись в России, приобретя особую остроту в 1998 году, после очевидного краха поддерживавшейся США и проводившейся администрацией Ельцина политики. Этим дискуссиям суждено шириться и углубляться в ходе начавшейся деельцинизации. И решение предстоит принять не Западу, а России», — заключает С. Коэн. И приходится удивляться тому, что столь очевидные мысли не посещают многих наших экономистов и политиков. А в них содержится направление первоочередных действий не только тактического, но и стратегического характера.
Это, так сказать, внутрироссийские проблемы становления открытого общества. Внешние связаны с внешнеполитической стратегией страны в условиях глобализации.
Американский вариант не выходит за пределы превращения России в сырьевой придаток и третьеразрядную страну, а то и прекращения ее существования в конечном счете как самостоятельного федеративного государства. Переориентация на Европу не решает проблему кардинально ввиду ее конечной зависимости от Штатов как следствие глобализации. «Кошмарный» для Запада сценарий — заключение стратегического альянса России с Китаем и Индией, в результате которого 2 млрд. их населения приобретают устрашающую техническую мощь России. Некоторые западные специалисты считают, что это будет катастрофой для Соединенных Штатов.
Думается, однако, что в наш век нельзя зацикливаться на любом из вариантов, а следует выработать комплексный подход к решению проблемы. Бесспорно ясно и одно: коренным условием успеха является опора на собственные силы, первоочередное развитие экономического, технологического и духовного потенциала нации. 234 Оценивая положение в мире, связанное с глобализацией, Н. Н. Моисеев в конце жизненного пути написал: «По моему глубокому убеждению, то, что произошло в нашей стране, — лишь фрагмент общей перестройки мировой системы и, прежде всего, ее экономической составляющей». Суть дела в том, что сегодня миропорядок, утвердившийся в послевоенные годы на Западе, который принято называть PAX AMERICANA, рухнул, как и Советский Союз, и вследствие этого мир надолго потерял стабильность. Но, в отличие от того, что было с Советским Союзом, разрушение PAX AMERICANA происходит пока без видимых
