народа — это средний класс. В Америке к среднему классу причисляют себя 95% населения. В Европе так думают о себе 60-70%. Статистика относит к среднему классу приблизительно такой же процент населения.
В большинстве стран принадлежность к среднему классу определяется такими признаками, как владение недвижимостью, высокий уровень образования, возможность создать своим детям предпочтительные условия жизни и учебы, наличие одного или более автомобилей, возможность влиять на общественное мнение, и т.д. В России подобным набором обладают от силы 3-5% населения.
Правда, последняя перепись населения была у нас 11 лет назад (ближайшая ожидается в 2002 году). За это время радикально изменилось все, что можно и чего нельзя. И сильнее всего та группа населения, которая научилась зарабатывать деньги. Поэтому аналитики, пользуясь разными критериями, относят к среднему классу от 4% (в среднем по России) до 20% (в мегаполисах — Москве и Санкт-Петербурге) наших сограждан. Это примерно от 6 до 30 млн. россиян.
Во всяком случае, это далеко не большинство населения, а именно они вместе с совсем незначительной «группой успешной адаптации» имеют реальную способность выживания и достойного, хотя бы по нашим меркам, существования.
В последние 10 лет образовалась пропасть между бедностью и богатством российского населения. Так, например, в Москве децильный коэффициент (соотношение достатка 10% самых богатых и 10% самых бедных) на июнь 2000 г. равен 47.
Для нормального функционирования общества он не должен превышать 10. В Китае этот показатель составляет 3; в Японии — 4; Германии — 7; в Швеции 11; в США — 14 раз. 283 По своей социальной природе средний класс это резерв и питательная среда крупного капитала, поэтому он тянется за крупными собственниками и, в наших условиях почти поголовной бедности населения, не выражает позицию и волю большинства населения страны. Да и не может выражать даже перспективно, ибо в его состав входят высшие и средние чиновники, предприниматели и обслуга. Здесь почти нет основных производителей представителей физического и умственного труда, деятелей науки и работников сферы образования и культуры, а главное — незначительно представлены те, кто создает и эксплуатирует информационные системы, сети и технологии, то есть те, за кем будущее страны и мировой цивилизации.
Такое положение означает наличие серьезных ошибок в направлении экономических преобразований и структурной перестройки, коль скоро они не создают средний класс как большинство населения. Именно потому, что большинство населения развитых стран составляет средний класс, уровень жизни которого соответствует не только выживанию, но и достойному существованию, государство здесь выполняет свою стабилизирующую роль, не нарушая, а охраняя и защищая фундаментальные ценности.
«Идеалы республики, — считал Рузвельт, — не могут вечно мириться ни с незаслуженной бедностью, ни с самодостаточным богатством». У нас же никогда не было и нет подобного в силу географического положения страны, характера исторического наследия, перманентно несовершенной общественной организации и т.д. и т.п. В совокупности на сегодняшний день это свыше 90% населения оставляет на пороге выживания, а не достойного существования.
Поэтому огромное большинство населения не может ограничиваться надеждой на собственные силы и вынуждено уповать на защиту и помощь то ли Бога, то ли государства. А поскольку последнее не только ближе, но и зависит в определенной мере от их поддержки, они вправе не только просить, но и требовать его участия в своей судьбе. Таковы специфика отношений народа и власти в России и объективные основы государственного патернализма. 284 7.4. «Уход» государства из экономики и растущее безразличие власти к социальным проблемам
Вопреки надеждам народа, либеральные реформы изначально предполагали уход государства из экономики, а значит, и потерю решающего влияния на социальную сферу.
Ключевой является проблема «власть — собственность».
Сегодня Россия имеет крошечную экономику. Наш годовой ВВП составляет 170 млрд. долларов, бюджет — чуть больше 30 млрд. долл. Пятьдесят компаний платят почти 80% всех налогов, поступающих в казну. Два процента компаний являются собственниками нашего фондового рынка. Эти 50 компаний, хотим мы этого или не хотим, диктуют всем нам условия не только экономической, но и политической игры.
Частную собственность у нас породило государство, продав за бесценок или просто раздав куски государственной собственности. Получив такой «подарок» из рук государства, причем далеко не всегда честным путем, новоявленные средние и крупные частные собственники генетически зависимы от него и породивших их чиновников.
Эту уродливую помесь власти и собственности не удалось до сих пор, да и не удастся в будущем превратить в частную собственность европейского типа. Вот мы и движемся методом проб и ошибок, не решаясь покуситься на либеральные принципы, с одной стороны, и единовластие с другой.
Сегодня годовой доход десяти крупных собственников больше годового бюджета российского государства. Известно, что это рукотворное соотношение. Это не может не волновать всех здравомыслящих людей. Однако, когда один из претендентов на пост президента написал в своей программе: «пересмотр итогов незаконной приватизации», — он тут же поплатился за это. Пересмотр итогов приватизации, даже в ее безусловно криминальной части, будет непросто сделать не только по идеологическим причинам.
Сегодня выровнялись по численности армия государственная и армия «частная». В охранных службах банков, корпораций и в личной охране сегодня более 1 млн. человек. Это прекрасно обеспеченные материально, хорошо вооруженные; как правило, имеющие опыт боевых действий люди. 285 А Вооруженные Силы России, насчитывающие миллион двести тысяч человек (с перспективой сокращения до 800 тыс.), — плохо обеспеченная, вооруженная старыми образцами оружия армия.
Можно ли спокойно взирать на такое положение?
Поэтому у нас нет и не может быть гражданского общества, которое вырастает естественным путем на базе исходной независимости частного собственника от государства. Причем большинство этих собственников — средний класс. Ау нас он — жалкое и весьма хрупкое меньшинство. В условиях же, когда большинство населения — живущая на грани выживания беднота, — невозможно и «социальное государство» в общепринятом смысле.
Но абсолютно необходим государственный патернализм, как хотя и малоэффективное, но единственное средство проведения социальной политики, сокращающее пропасть между народом и властью. В этой связи не поддается разумному объяснению тот факт, что экономическая программа Грефа откровенно игнорирует государственный патернализм. «Вместо социального государства (патернализма) и приватизации социальных функций (радикального либерализма) создается «субсидарное» государство, которое обеспечивает социальные гарантии в той мере, в которой общество не может этого сделать самостоятельно». Помимо вновь изобретенного термина, за которым скрывается неправильный перевод иностранного слова — субсидарный (лат. — резервный, вспомогательный, а государственная помощь — от лат. слова subsidium помощь, поддержка), здесь свалены в кучу различные понятия.
Во-первых, теоретически неправильно отождествлять патернализм и социальное государство. Во-вторых, патернализм здесь рассматривается как социальное иждивенчество со стороны народа и подрывающая мотивацию труда благотворительность со стороны государства. За основу в этом случае принимаются выработанные применительно к другим условиям и странам понятия. Но самое удивительное то, что в этом пассаже государство вытеснено за пределы общества и противопоставлено ему.
«Сценарий модернизации позволяет достичь цели радикального повышения уровня жизни населения. Эта цель и является целью стратегии России до 2010 года. На основе неравенства… своей цели нужно добиваться за собственный счет и собственными усилиями». Но как сравнить 286 собственный счет бюджетника, живущего на зарплату, которую к тому же он далеко не всегда вовремя получает — и, к примеру, счет Гусинского, получившего от государства «НТВ» чуть ли не в подарок? Вот эти правила игры, установленные в свое время государством, новорусские собственники и не хотят менять.
Греф предлагает продолжить приватизацию и практически свернуть госсектор в промышленности, «распространить ее на банковскую систему», находящуюся пока в ведении государства. Выходит, что «новые» экономисты в качестве основы экономической политики не выходят за пределы либерализма, не оправдавшего себя в России, то есть подсовывают политическому руководству заведомую ложь, чтобы оправдать разноосновность экономики и политики: экономика будет саморегулироваться рынком, а политическая власть, свободная от «химеры» социальных обязательств перед народом, получает возможность самодвижения на авторитарной основе.
В итоге самоустранения государства из экономики произошло снижение жизнеспособности нации, что привело к ее растущему вымиранию. После обвала 1998 года ВВП вырос ко второй половине 2000 года почти вдвое. Однако доходы граждан с этим ростом никак не корреспондируются. Больше того, реальные располагаемые доходы населения за все это время так и не достигли уровня начала 1998 года.
Аэто значит, что проводимая государством экономическая политика до сих пор не имеет своей целью повышение жизненного уровня населения. В условиях сокращения населения такая позиция не соответствует не только демографическим показателям, но и прямо противоречит интересам национальной безопасности страны.
Разве можно говорить о последовательном курсе на укрепление государства, если в качестве стратегической задачи на перспективу до 2010 года определяется дерегулирование экономики?
Это относится, прежде всего, к попытке расчленения и приватизации естественных монополий. В отличие от России, где до сих пор рассматриваются варианты дробления компаний, реформы в электроэнергетике Германии, начатые в 1996 году привели к укрупнению основных компаний. Сейчас 4 энергокомпании (RWE, Preisen, Elektra, Steag) производят 90% электроэнергии. Это привело к снижению ее стоимости, что сказалось на повышении конкурентоспособности товаров во всех отраслях промышленности и сельского хозяйства. 287 Об этом же говорит положительный опыт англичан и отрицательный (калифорнийский) американцев. То есть мировой опыт, как говорится, учит, но… только не нас. Наши «экспериментаторы» во главе с Чубайсом, естественно, добьются противоположных результатов, но спросить в итоге будет не с кого, по сложившейся практике. Это и есть главный плод представления о разноосновности экономики и политики. А из ошибок в макрорегулировании плюс рыночного безразличия к проблемам населения и складывается бездушие социальной политики государства.
Характерно, что вице-премьер и министр финансов А. Кудрин признал, что правительство, хотя и вынужденно, но, проводит политику социального цинизма. В действующей Конституции народ прописан как субъект власти, но не как ее объект, а следовательно, не зафиксирован тот договор между народом и государством, о котором так модно сейчас стало говорить. В Конституции нет понятия национальной идеи, не отражены обязательства государства по отношению к народу как целому: обеспечение его неприкосновенности (внешняя функция государства), его сохранения и воспроизводства (внутренняя функция). 7.5. Потеря управляемости и необходимость изменения экономического курса
Гибель в августе 2000 г. лучшего подводного корабля российского военного флота и пожар на Останкинской телебашне — это лишь вершина айсберга, показатель того, в каком состоянии находится вся страна, насколько неподвластны воле государства экономика и социальная сфера.
На железных дорогах степень износа оборудования — 55,3%. Две трети судов и две трети автомобильного парка подлежат списанию.
Фактический срок службы наших станков — 33 года (нормальный срок по мировым стандартам — 8-9 лет). Средняя степень износа — 70%.
К 2005 году выйдет из строя 37% мощностей электроэнергетики. 288 В 1988 году в России была
