философия, которую вы можете понять. Это не теология, которую можно сделать для вас доступной интеллектуально. Это опыт! А чтобы понять опыт, вы должны испытать его. Вы не можете поставить себе условие: «Сначала я разберусь, а потом попробую». Это так же нелепо, как сказать: «Я попробую эту конфету только тогда, когда я пойму ее вкус. Я съем ее только тогда, когда пойму ее вкус». Как вы собираетесь понять вкус конфеты? Если таково ваше условие: «Сначала я узнаю ее вкус, и только потом съем», то вы вообще никогда не съедите ее — поскольку единственный способ попробовать ее — это попробовал.».
Саньяса — это опыт, вкус. Вы должны участвовать. Вы не можете наблюдать со стороны. Саньяса — это не что-то объективное: это нечто глубоко субъективное. Это — чистая субъективность.
Она не похожа на науку. Ученый берет розовый куст — он понимает, старается понять, анализирует, проводит эксперименты над розой. Он анатомирует ее; он обнаружит множество вещей, но он не найдет саму розу и ее красоту. Он обнаружит другие элементы. Он скажет, сколько в ней земли, сколько в ней воды, сколько в ней воздуха и сколько в ней солнца — он вычислит все это. Только роза исчезнет.
Он не найдет в розе только одно, самое-самое главное, что действительно является самой главной ее частью: он не найдет в ней никакой красоты. Ни один ученый еще не нашел в розе никакой красоты. Если вы спросите о красоте, он улыбнется — понимающе улыбнется — вы говорите бессмыслицу. Такого компонента красоты — вообще нет. Однако вы знаете, что красота есть, хотя ее и невозможно вычленить в лаборатории. Но тогда откуда вам известно о красоте?
Вы узнали ее, не анатомируя розу, не из чтения о розе, но разделяя жизнь розы, становясь единым целым с розой, в те моменты, когда вы были с розой одним целым. Когда наблюдатель исчезает в наблюдаемом, когда наблюдатель становится наблюдаемым, а наблюдаемое — наблюдателем, то на мгновение возникает глубокая близость, общность. Когда поэт находится не возле розы, но идет внутрь ее; когда роза перестает быть объектом и проникает в самую душу поэта, в этой встрече возникает понимание.
Это понимание не похоже на научное знание — это поэтическое переживание. Саньяса — это поэтическое переживание, а не научное знание. Так что, если вы ставите себе такое условие, вы никогда не сможете стать саньясином, вы никогда не сможете узнать то поэтическое переживание, которое возможно здесь. Вы упустите эту возможность. Вы хотите невозможного; это желание невозможно удовлетворить.
Это произошло в Манхеттене, в ресторане Элайна на Второй авеню, ненастным субботним вечером. С улицы вошел прохожий и важно заявил, что он может даже с завязанными глазами определить любое вино. Вызов тут же был принят. Ему закрыли глаза темной повязкой и стали предлагать одно вино за другим.
Он говорил: «Лафит-Ротшильд 1958 года», или: «Бернкастелер Бадштубе 1951 года», — и все время оказывался прав. Наконец, кто-то дал ему стакан, жидкость в котором он не мог определить. Он сделал глоточек, потом еще один… внезапно он плюнул и сорвал в глаз повязку.
— Идите вы к черту! Это моча! Натуральная свежая моча!
— Да, — произнес чей-то тихий голос сзади, — но чья?
Так что не предъявляйте таких невыполнимых требований.
Саньясу нужно пережить, а не понимать интеллектуально. Ваше требование невыполнимо. Но это условие выглядит вполне логичным — по крайней мере, на первый взгляд. Вы когда-нибудь ставили такое условие: что до того, как полюбить кого-то, вы должны понять, что такое любовь, что до тех пор, пока вы не поймете о любви все, вы не полюбите? Но тогда как вы собираетесь понять любовь? С помощью Британской энциклопедии? Путем чтения научных журналов и статей о любви? Слушая знаменитых любовников и их стихи? Вы можете собрать множество сведений о любви, но о любви — это не любовь. Знать о любви — это одно, а знать любовь — совершенно другое, абсолютно другое. В действительности, человек, который слишком много знает о любви, может вообще упустить любовь, его знания могут обмануть его. Он будет думать: «Я уже узнал». Он подумает, что уже знает, так что вопрос о поиске другого способа знания не стоит.
Есть два способа узнать что-либо. Один — оставаясь внешним наблюдателем, отстраненным, отдаленным, холодным — научный путь. Другой способ мистический: когда вас охватывает страсть, вы не остаетесь холодным и посторонним; вы отдаетесь, а не стоите на страже; вы совершаете прыжок, квантовый скачок. Для этого нужно мужество, смелость.
И величайшее в мире мужество — это бросить известное ради неведомого. Только отважная душа в состоянии совершить это. Саньяса не для всех и не может быть таковой. Стадное мышление здесь неприемлемо. Саньяса — лишь для немногих: для тех немногих львов, что могут с рычанием перепрыгнуть от известного к неведомому.
И вы миллионами способов можете объяснять свою трусость. Вот одно из самых замечательных объяснений вашей трусости: «Как я могу прыгать? Ведь пока я не понимаю, прыгать нелогично — а надо поступать логично». Если вы будете логичны, вся ваша жизнь будет поверхностной. Логика не даст вам глубины. Глубина приходит только с любовью, а любовь — это безумие.
Одна саньясинка, Аль Маста… Аль Маста означает сумасшедшая, безумно влюбленная. Всего несколько дней, как она приняла саньясу. Вчера она сказала, что она испытывает такое блаженство, такой экстаз все эти дни после того, как приняла саньясу; она поднимается все выше и выше, все быстрее и быстрее. А сейчас приехал ее друг, и он говорит: «Все это бизнес!» Она спросила меня: «Что мне делать? Сказать ему, что мы расстаемся? Или мне следует быть терпеливой?»
Аль Маста, будь терпелива — любовь знает, как быть терпеливой. Дай ему ощутить твою энергию. Он может приблизиться ко мне, но он любит тебя — дай ему ощутить твою энергию. А твоя энергия сейчас — это моя энергия, не беспокойся. Танцуй, пой, переливай свою энергию в его существование. Дай ему почувствовать, что с тобой произошло нечто чрезвычайно значительное. Не пытайся его убедить, потому что здесь нет ничего такого, о чем можно поспорить.
Саньясу не принимают из убеждения. Это превращение! Поэтому не начинайте спорить. Если вы начнете спорить, вполне возможно, что ему удастся разрушить твою радость. Все споры для радости опасны. И если ему удастся разрушить твою радость, ты мало-помалу начнешь чувствовать, что он, возможно, прав. Ему легко будет зародить в тебе сомнение.
Если ты начнешь спорить, ты проиграешь. Не спорь. Есть гораздо более эффективный способ обратить его: танцуй. Когда он спорит, начинай танцевать. Обнимай его, люби его, осыпай его поцелуями — когда он спорит — своди его с ума! Пусть он почувствует, что ты стала совершенно другим человеком.
Я дал тебе имя «Аль Маста» — веди себя, как сумасшедшая возлюбленная. И не обращай внимания на его аргументы. И если он не слишком сосредоточен на своих аргументах, он обратит внимание на перемену, которая произошла в тебе и продолжает происходить каждый день. Он что-то заподозрит в том, что видит — и это породит в нем сомнение.
И это сомнение будет в корне отличаться от того, которое может создать в тебе он. То, что может создать в тебе он — это лишь интеллектуальное сомнение, нечто совершенно безжизненное. А если тебе удастся создать в нем экзистенциальное сомнение — с тобой что-то произошло, и ему хочется, чтобы с ним тоже произошло нечто в этом роде — то дело сделано.
Не говори ему: «Уходи». Если он захочет уйти, он уйдет сам; не нужно ничего говорить. Если ты его любишь, есть возможность разделить с ним твою радость. И пусть он говорит, что это бизнес, и прочее… не о чем беспокоиться. Это и есть бизнес! Я делаю дело!
Но это не обычный бизнес — это нечто божественное. Но как он поймет это? Он наверняка испуган; его любимая уходит. Он вынужден удерживать тебя, спорить и пытаться любым способом отвлечь тебя — потому что теперь ты больше не принадлежишь ему, ты принадлежишь мне. Он этого боится. Он, наверное, чувствует сильную ревность; у него должно быть чувство, что он потерял тебя. Он всеми средствами будет пытаться убедить тебя. Слушай его аргументы, но не спорь — наслаждайся. Если он начал спорить, заставь его спорить еще сильнее. Его аргументы вскоре исчерпаются; аргументов не так много. Просто терпеливо, с любовью слушай, и ты увидишь, что в нем также происходит перемена.
Стоит вам стать саньясином, и вы будете связаны со мной. И если вы восприимчивы, моя энергия может изливаться через вас на любого. Так я действую: я совсем не выхожу из своей комнаты, а моя работа продолжается на всех шести континентах. Она происходит через моих саньясинов. Они — мое продолжение, они — мои руки, мои глаза, мои сердца.
Спрашивающий говорил, что сначала нужно интеллектуальное убеждение, потом саньяса… так это никогда не случится. Сначала саньяса, затем убеждение — так это происходит, это естественный порядок.
Станьте саньясином. Эта мысль уже шевельнулась в вашем сердце, иначе вопрос не мог бы возникнуть. Ваше сердце уже забилось чуточку быстрее, ваши ноздри уже уловили аромат. Вас уже коснулся краешек этого поля Будды, теперь нырните…
А убеждения и заключения придут в свое время. И когда они приходят из опыта, в них есть глубочайшая подлинность, истинность. Единственная настоящая истина — это та, что приходит через переживание.
Возлюбленный Ошо, вчера ты говорил о гомосексуальности, и мы смеялись над твоей мыслью — как все мужнины ходят по улицам рука об руку и говорят друг другу «дорогой». Конечно, смех — это хорошо, но порой он граничит с насмешкой. Как гомосексуалист, я чувствовал себя в этот момент
