Так происходит снова и снова. Я использую слово в одном значении, а вы понимаете его совершенно иным образом — и это естественно. В начале не может быть по-другому. Голдсворт, ты здесь новичок — так бывает с моими людьми, почти с каждым. Не беспокойся об этом; наслаждайся и тем и другим. Когда ты любишь меня, радуйся и наслаждайся этим. А когда ты ненавидишь меня, наслаждайся своей ненавистью, наслаждайся своей обидой. Тогда это будет настоящая ненависть.

Если вы можете по-настоящему любить и по-настоящему ненавидеть, то вы увидите вскоре, что и любовь, и ненависть исчезают — подлинность объединяет их, реальность становится мостом между ними. Если вы можете по-настоящему любить меня и по-настоящему ненавидеть, то между этими чувствами появляется общее реальность, подлинность. И это соединит их. И за пределами этих чувств однажды встает солнце. И вы видите меня как чистую пустому. И через эту пустоту изливается Бог — Бог, который превосходит добро и зло, хорошее и плохое, превосходит грех и добродетель.

Мне хотелось бы, — говоришь ты, — полиостью увериться в твоей незаинтересованности.

Ты думаешь, Бог не заинтересован в мире? Тогда зачем Он создал его? В Евангелиях повествуется, что Бог создавал мир шесть дней, а потом Он взглянул на него и сказал: «Это хорошо. Он прекрасен». Он творил его и любил его.

Откуда тебе пришла эта мысль о незаинтересованности? Бог — это абсолютный интерес. Мы не можем сказать, что Он заинтересован в мире, потому что вы поймете это неправильно. Лучше сказать, что Он — абсолютный интерес, не то, что есть кто-то, кто заинтересован: все Его существо — это интерес. Он невероятно влюблен — Он есть любовь.

Иисус говорит: «Бог есть любовь». Если Бог есть любовь, как Он может быть бесстрастным, незаинтересованным?

Я заинтересован во всем. Я заинтересован! И во всем есть только огромная любовь, огромный интерес — в деревьях, в людях, в птицах, в солнце, в луне, в звездах. Но я могу понять. Ваши святые учили вас, что пока вы заинтересованы, вы не будете религиозны — станьте полностью незаинтересованным, и вы будете религиозны. Это разновидность отречения. Чем больше ваша незаинтересованность, тем более вы становитесь скучным и безжизненным.

Я не учу незаинтересованности: я учу быть крайне заинтересованными. Раскройтесь, любите все больше и больше… пусть брызги вашей любви достигнут самых границ существования, если у него есть границы. Пусть все существующее наполнится вашей любовью и интересом. Станьте вовлеченными! Станьте участником этих таинств! Но это естественно: когда вы приходите ко мне, вы приносите с собой все ваши ожидания. Вот ты говоришь:

Мне хотелось бы полностью увериться в твоей незаинтересованности.

Зачем? Зачем ты ставишь мне такое условие, и зачем ты ставишь такое условие себе? Ты ставишь невыполнимое условие. Я не могу выполнить его, потому что Бог не может его выполнить. Если бы Бог был незаинтересован в мире, мир исчез бы давным-давно.

В одном из своих самых прекрасных стихотворений Рабиндранат говорит: «Когда я вижу новорожденного младенца, я благодарю Бога, я говорю Ему: «Значит, Ты еще надеешься? Значит, Ты все еще не разочаровался в человеке?»

Когда Рабиндранат умирал, его последней молитвой было: «Господи, если Ты чувствуешь во мне хоть какую-нибудь пользу, пошли меня обратно на Землю. Я не прошу Тебя избавить меня от мира — я хочу, чтобы меня бросили обратно в мир. Твой мир был так прекрасен. Если Ты сочтешь меня достойным, отправь меня обратно».

Это очень необычно, поскольку святые в Индии веками молились: «Мы не хотим возвращаться обратно. Пожалуйста, не посылай нас обратно в мир. Это наказание — быть посланным в мир». А Рабиндранат слагает песню, молитву: «Если Ты чувствуешь от меня хоть какую-то пользу, пошли меня обратно».

Я согласен с Рабиндранатом. Для меня Рабиндранат — куда более истинный пророк и великий мудрец, чем ваши так называемые святые. Они все против жизни. Я не против жизни, потому что Бог не против жизни! Бог — это жизнь! Как я могу быть против жизни?

Я люблю этот мир, я люблю этот мир целиком. Я никак не могу быть незаинтересованным — я полностью заинтересован, я весь состою из интереса. Так что, Голдсворт, пожалуйста, забудь об этом. У тебя ничего не получится.

И почему ты ставишь себе такое условие? И как ты можешь доверять полностью? Как может быть тотальным твое доверие, твоя вера? Пока ты не станешь целостным, ты будешь разделен. И это — способы разделения: интерес, незаинтересованность. Быть заинтересованным — грех, быть незаинтересованным добродетель; и это то, что разделяет тебя. Брось все эти разделения. Будь невинным. Не будь расчетливым.

В этой невинности ты сможешь увидеть, что сеть интерес, который в то же время является незаинтересованностью. Сейчас это трудно понять, потому что это представляется большим парадоксом. Существует любовь, которая не есть привязанность. Существует участие, которое не связано обязательствами. Можно жить, как лотос в пруду — в воде, и тем не менее не касаясь воды. Но это — не твоя идея незаинтересованности.

Вот мое послание саньясинам: будьте в мире, и все же оставайтесь за пределами мира. Будьте в мире, будьте в нем тотально, и все же не будьте в нем совсем. Когда этот парадокс разрешен, вы прибыли.

Пятый вопрос:

Всю свою жизнь я пытался изменить самого себя, но кажется, ничего не изменилось — я остался прежним. У меня нет надежды ?

Во-первых, зачем вы хотите измениться? Вы прекрасны таким, какой вы есть почему вы не можете принять самого себя? И это чудо: когда вы принимаете себя, происходит перемена. Она не может произойти в результате ваших усилий, потому что кто изменит вас? Один и тот же ум пытается изменить сам себя? Насильственный ум, который пытается стать ненасильственным? Как это может случиться? Даже если он станет ненасильственным, в этом будет присутствовать насилие.

Гневный ум, который хочет, чтобы в нем не было гнева? У вас может получиться, вы можете развить в себе твердость. Вы можете подавить гнев, но это все тот же ум — гнев присутствует в нем. Вы сидите на его вершине; вы сидите на вулкане.

Глупый ум пытается стать разумным? В этих самых усилиях глупость становится все более и более закоренелой…

Тогда где же выход? Выход в приятии; приятие — это волшебный ключ. Примите себя таким, какой вы есть! И в этом приятии рождается разумность. Почему в этом приятии рождается разумность? Потому что, когда вы принимаете, вы больше не разделены; трещина исчезает. Есть трещина между тем, кто вы есть и тем, кем вам бы следовало быть, между вами и «надо». В этом весь секрет шизофрении: «Я — это, а должен быть тем».

Поэтому теперь у вас только два пути: или вы сведете себя с ума, становясь тем… а это все равно что собака, которая ловит собственный хвост, иди все равно что пытаться поднять себя за собственные шнурки. Вы можете чуть-чуть приподняться, чуть-чуть подпрыгнуть, но не больше. Это то, чем занимаются ваши так называемые религиозные люди: подпрыгивают, поднимают себя за собственные шнурки. На мгновение они чуть-чуть отрываются от земли, но тут же падают обратно — и еще стукаются.

Это не выход. Трещина станет еще глубже. Чем больше вы стараетесь, тем больше ваша неудача. А чем больше ваши неудачи, тем больше вы теряете уверенность в себе, уважение к себе. И чем сильнее ваши неудачи, тем более виноватым вы себя чувствуете. А чем больше вы виноваты, тем меньше и меньше вы способны принять себя, полюбить себя.

А если вы себя не уважаете, не любите, вам не захочется идти вглубь собственного существа — вы будете избегать этого. Кому захочется иметь дело с таким уродливым существом? Вы постараетесь уйти от себя — в наркотики, в алкоголь, в то и это, в политическую власть, в деньги, в мир… люди изобрели тысячу и один способ уйти от самих себя. И они были вынуждены изобрести их, потому что они создали уродливую идею самих себя. Сказать им: «Познайте себя!» — значит шокировать их. Они не желают познавать себя.

Поэтому такие люди, как Сократ, и продолжают повторять: «Познай себя!», никто не слушает, никто не слышит. Никто не хочет познать себя — поскольку вы уже решили, что вы тошнотворны, что вы больны, что вы безобразны, ненормальны, что у вас внутри — всевозможные раны и гной. Кому захочется идти туда? Лучше уж не смотреть на эти раны; полностью забыть о них.

А если вы пытаетесь измениться, что вы будете делать? Вы обрежете эту ветку, ту ветку. Но проблема — в корнях, а не в ветвях. Если вы обрежете дерево, оно станет еще гуще. Его крона станет еще пышнее; вырастет больше листьев, потому что дереву брошен вызов. Вы хотите уничтожить дерево? Вы оторвете лист — вырастет три: это — ответ дерева. Отрежьте одну ветку — вместо нее вырастут три. Победить дерево не так-то просто. Оно должно выжить. И вы можете и дальше обрывать листья и ветви — ничего не случится. В глубине вы останетесь прежним, потому что корни не тронуты.

Один японец постоянно обедал в греческом ресторане, потому что там готовили особенно вкусный жареный рис. Каждый вечер он приходил и заказывал «зеленый лис».

После этого хозяин ресторана всегда чуть ли не катался по полу от смеха. Иногда к нему приходили два-три дружка специально для того, чтобы послушать, как японец заказывает свой «зеленый лис».

В конце концов гордость японца была задета так сильно, что он начал брать специальные уроки дикции — чтобы произносить «жареный рис» правильно.

Когда он в следующий раз пришел в ресторан, он очень отчетливо сказал: