— масштабу свободы» Малинова И.П. Философия правотворчества. С. 108). Заслуживает специального внима­ния мысль автора о том, что «внутренней, диалектичной стороной права является то, что нормативная унификация ограничительных способов властного опосредования отношений субъектов в реализации ими своих интересов выступает необходимый условием всеобщности непосредственно-индивидуалъной формы располагают какими-либо благами, в том числе свободой как их универсальным эквивалентом» (там же. С. 111).

125

Примечательно, что основные вехи правового прогресса вполне согласуются с развертыванием в ходе исторического развития граней права. Первая веха — римское частное право раскрыло догму права, возрожденческая культура и эпоха Просвещения — «правовое содержание», по­слевоенная правовая революция — истинные правовые идеи.

126

Новгородцев П. И. Идея права в философии Вл. С. Соловьева. М., 1901. С. 18—19.

127

С этой точки зрения следует признать справедливым мнение, что «именно права человека выступают чистым воплощением права, то есть безусловного общественного дозволения самодеятельности свободного человека» (Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). С. 21).

128

Кант И. Сочинения на Немецком и русском языках. М., 1994.

129

Баскан Ю.Я. Очерки философии права. С. 54

130

Коркунов Н.М. Общественное значение права. СПб., 1898. С. 69.

131

Шеллинг Ф.В. Соч. Т. 1. С. 456.

132

Там же. С. 450.

133

Там же. Соч. Т. 1. С. 447.

134

Там же. С. 458.

135

Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 138.

136

Исключение насилия в обществе с гуманистическим правом — конечно же, не более, чей идеал, своего рода вершина утверждения начал правозаковности. Увы, в реальной жизни силовая идеология, внеправовые насильственные акции нет-нет да и прорываются в бытии, казалось бы, самых что ни на есть демократических государств, где будто бы исключительно «правит право». К сожалению, и в «демократическом мире» государствам, набравшим на основе своего экономического могущества своего рода «сверхдержавный» статус, знакомы симптомы всевластия. И хотя такого рода симптомы и вытекающие из этого чуть прикрытые юри­дическим фиговым листочком силовые акции не имеют столь органиче­ского характера, как это характерно для государств, исповедующих коммунистическую идеологию, они от этого не становятся менее несо­вместимыми с требованиями гуманистического права.

137

Достойно сожаления, что в интересном труде Ю.В. Тихонравова по философии права содержатся положения, не учитывающие миссию права в развитии общества, — положения о том, в частности, что «право есть необходимое зло» и что «идеальное сообщество — это сообщество без пра­ва» (Тихонравов Ю.В. Основы философии права. Учебное пособие. С. 116, 264).

138

Близким (и по ряду позиций, концептуальных и прикладных, откровенно человеконенавистническим) характером отличались как религиозно-доктринерские агрессивные и колониальные правовые воззрения, так и нацистские, фашистские изуверские правовые представления, построенные на расистских теориях. Но ни то, ни другое, при всей их реак­ционности и отвратительности, не имели внешне благородного, чарующего и одновременно — всеохватного содержания, не были целеустремленны — как ортодоксальная коммунистическая доктрина — На коренную, «до основания» и как можно более быструю переделку «во имя всеобщего сча­стья» всего общества, самих основ и стимулов жизнедеятельности, самого человека; со всеми вытекающими отсюда тотально разрушительными для, общества, его институтов и человека последствиями.

139

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. С 43, 44.

140

Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995. С. 230.

141

См.: Барулин B.C. Социальная философия. Ч. 1. М., 1993. С. 26.

142

Цит. по: Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918—1923. М, 1390. С. 44.

143

В самый канун октябрьского переворота идеолог революционного права советского образца П.И.Стучка писал: «… мы вслед за Марксом заявляем, что мы должны стоять не на почве законности, а стать на почву революции» (Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964. С. 227).

144

Там же. С. 350. В другом месте автор замечает: «С первых же дней революции 1917 г. еще в марте и позже мне неоднократно приходилось возражать против сознательного или невольного лицемерия тех революционеров, которые привыкли говорить о строгой законности в самый разгар революции» (с. 232).

145

Гойхбарг А.Г. Пролетарская революция и гражданское право // Пролетарская революция и право, 1918. № 1. С. 17.

146

Гейман Ю. Хозяйственное право к 12-летию Октября // Е.С. Ю.1929. № 44. С. 1030, 1032.

147

Братусь С.Н. К проблеме хозяйственно-административного права // Советское государство и революция права. 1930. № 11—12. С. 149, 167.

148

См.: Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм // Избран­ные произведения по общей теории государства и права. М., 1980.

149

Впрочем, в юридической литературе того времени можно найти и высказывания оптимистического характера. «… Наше имущественное право, — писал в 1928 году один из правоведов, —как в общих терминологических очертаниях своих, так и по содержанию своих нормативных постановлений, будет все более приближаться к обычным типам гражданских институтов, свойственных частноправовому строю капиталистических стран» (Канторович Я. Основные идеи гражданского права. Харьков, 1928. С. 6). Примечательно, что в 1926 году Б.Б. Черепахин издал в Иркутске брошюру «К вопросу о частном и публичном праве», в которой на основе обширных научных материалов дал обстоятельную характеристи­ку гражданско-правовым началам — началам координации воли и инте­ресов субъектов (X сб. трудов профессоров и преподавателей Иркутского гос. ун-та. 1926. С. 258—281; отд. оттиск).

150

Знаменательно, что некоторые направления религиозной идеоло­гии по известным параллелям смыкались с коммунизмом. Эта общность религиозных воззрений и коммунизма справедливо была подмечена русскими либеральными правоведами-философами, а в области художественного творчества — Ф.Достоевским. Как верно отмечено в современной литературе, «в глазах Чичерина (одного из самых видных русских право­ведов либерального направления, критиковавшего Соловьева за увлече­ние католицизмом. — С. Л.) общей чертой католицизма и социализма было стремление к насильственной организации Добра; в этом пункте он пол­ностью соглашался с Достоевским… Социализм и коммунизм, по его сло­вам, это явная попытка возврата к теократическим устремлениям католического средневековья, т. е. насильственного насаждения Царства Божия, исключительно опасного ввиду развития современного государственного аппарата. Удача такого эксперимента была бы огосударствлением всего и повлекла за собой всеобщее порабощение и экономическую ката­строфу». И дальше: «Соловьев обвинялся Чичериным не только за увле­чение католическим теократизмом, но и за прокладывание дороги социализму и даже коммунизму» (Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца ХІХ — начала XX века//Вопросы фи­лософии. 1991. №8. С. 33).

151

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. З.С. 197.

152

П.И. Стучка писал, что после революции появилось слово «советское» право, скорее, по нашей революционной привычке прибавлять сло­ва «красное», «советское», «революционное»… Очень солидные коммунистические ученые тогда высказались вообще против советского права, естъ-де только единое право…» (Стучка П.И. Избранные произ­ведения. С 59).

153

См.: Тилле А. Право абсурда. Социалистическое феодальное право. М., 1992.

154

Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой про­гресс. С.174.

155

По мнению В.М. Горшенева, например, определяющий смысл социалистической законности реально «сводится к тому, что соблюдение законов и иных нормативных актов в деятельности органов государства, и особенно должностных лиц, должно обеспечивать в конечном счете созда­ние обстановки всеобщего благоприятствования личности» (Горшенев В.М. Теория социалистической законности в свете Конституции СССР 1977 г. // Сов. государство и право. 1979. № 11, С. 16).

156

См., например: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1948.

157

Общая теория прав человека / Под ред. ЕЛ. Лукашевой. С. 127.

158

Вопросы приватизации, роли собственности в реформах остаются в нашем обществе предметом оживленных обсуждений.

В литературе, наряду с другими вышеупомянутыми идеями, высказано мнение о необходимости формирования «равной гражданской собственности». С точки зрения B.C. Нерсесянца, считающего социализм закономерным явлением, ведущим к созданию постсоциалистического строя — «цивилизма», где формально-правовое равенство будет дополне­но экономическим равенством, в российском обществе должно быть достигнуто преобразование социалистической собственности в «равную гражданскую собственность». Именно это, по убеждению автора, создаст условия для «более высокой ступени человеческой свободы, равенства, справедливости и права» (Нерсесянц B.C. Наш путь к праву. М., 1992. С. 320); его же. Философия права. Учебник для вузов. М, 1997. С 336—342.

159

Ильин И.А. Путь к очевидности. Собр. соч. Т.З. М., 1994. С. 510.

160

Характеризуя явление «мнимого конституционализма», этого политического «мутанта», Ю.Г. Ершов пишет, что здесь перед вами — скорее «реакция на радикальный переход от авторитарного режима к демократии, средство стабилизации общества в интересах традиционно правящего класса (социальной группы), чем переходная форма к право­вому государству» (Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). С. 33).

161

Ахаезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т.2. М., 991. С. 338.

162

По мнению Ю. Хабермаса, мировоззрение современного либерализма характеризуется тем, что конституция имеет преимущество перед волей демократического законодателя (Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. С. 34). Уже Робеспьер, как полагает Ю. Хабермас, пока­зал несовместимость революции и конституции. «Дело революции, пишет он, — война и гражданская война, тогда как дело Конституции — победа «(там же. С. 51).

163

Характер ст. 2 действующей Конституции никак не соответствует существующему мнению о том, что будто бы она является достаточным эквивалентом первоначальным проектам, где положения об основных правах человека занимали первое, заглавное место. Как справедливо отмечено в литературе, «эта статья несет лишь идеологическую нагрузку и не является правовой нормой» (Колдаева Н.П. К вопросу о роли идеологических факторов в правообразовании. Теория права. Новые идеи. Вып. 4. М., 1995. С. 40). Поразительно точен вывод, вполне соответствующий нынешним не очень радостным реалиям, который автор делает на основании того, что ст. 2, как и многие другие статьи первой главы, имеет лишь идеологическую нагрузку: «Поэтому (!), — пишет Н.П. Колдаева, — абсо­лютизация прав человека как одна из догм, на которые опиралась пере­строечная идеология, не бесспорна». Да, с точки зрения ряда положений действующей Конституции, увы, действительно «не бесспорна».

164

Это обстоятельство не осталось незамеченным. Ю.Я. Баскин, отмечал, что идеи естественного права «находят все больше сторонников в России», заметил: «Это, в частности, нашло свое отражение в одном из проектов Конституции, опубликованной в мае 1992 г. Правда, в дальней­шем, — справедливо пишет автор, — при ее окончательном редактирова­нии прямые ссылки на естественное право исчезли, но та трактовка общечеловеческих прав, которая здесь содержится, по сути дела, очень близка к современному пониманию естественного права как социальной (и притом не моральной, а именно юридической) норме, которая сущест­вует независимо от законодателя и в определенной степени даже связы­вает его» (Баскин Ю.Я. Очерки философии права. С. 39), Впрочем, такой взгляд на конституционные положения (который представляет собой дей­ствительно объективную оценку первоначального замысла), к сожалению, не получил достаточно широкого распространения.

165

Обоснованные соображения о несовершенстве с конституционно-правовых позиций нормативных актов, положивших начало войне в Чеч­не, высказаны в литературе. См.: Общая теории прав человека / Под ред. И.А. Лукашевой. С. 164,165. По поводу позиции Конституционного Суда, признавшего конституционность указанных актов, в книге, в част­ности, говорится: «… положив в основу своего решения по чеченскому делу иные принципы и нормы Конституции (не принципы и нормы о правах человека. — С. А.) — о территориальной целостности, неделимости государства, суверенитете — и ссылаясь на полномочия Президента, а также на несовершенство