по существу свидетельствуют о его неправовом характере. Поэтому соответствующая экзистенциалистская свобода, т. е. свобода вне и без всеобщих требований права, представляет по сути своей произвол. Так же обстоит дело и с экзистенциалистскими представлениями о справедливости, которая вне и без правовой всеобщности неизбежно оказывается привилегией, в лучшем случае — ситуационной.
7. Онтологическая концепция права Р. Марчича
Онтологическая трактовка права содержится в философии права австрийского юриста Р.
Марчича. Поясняя смысл своего подхода, он писал: «Я представляю строгую онтологию права и признаю в праве как порядке и норме трансцендентальное… А именно я рассматриваю действительность бытия или мира как действительность права. Право есть черта бытия (природы, натуры)… Порядок бытия и порядок права в основе сходятся, они в основе одно и то же»[1257].
Согласно такой правовой онтологии, в основе любого исторически данного, позитивно установленного порядка (т. е. позитивного правопорядка, позитивного права) лежит неустановленный, препозитивный (допозитивный) порядок бытия (естественный порядок, порядок вещей), который и трактуется Марчичем как препозитивное право, как право бытия, как естественное право. Это делает возможным позитивное право, его действие и его изменение.
Никогда в истории и нигде на земле право не было изобретено подобно колесу, часам или паровой машине. «Человек, — пишет Марчич, — всегда уже преднаходит право, точнее — сердцевину права, которая расположена в бытии»[1258].
Позитивное право относится к препозитивному, естественному праву как конечное к бесконечному, обусловленное к безусловному, изменчивое к неизменному, ограниченное к абсолютному. «Естественное право, — отмечает Марчич, — есть препозитивная основа позитивного права как абсолютная абсолютность; логически это не доказуемо, но онтологически обнаруживаемо, — обнаруживаемо феноменологическим путем»[1259].
Освещая своеобразие онтологического статуса права, Марчич подчеркивает, что «право есть бытие реальное, а не бытие рациональное», причем допускает, что это «реальное бытие» права может характеризоваться как «идеальное бытие», а «право бытия» соответственно может быть истолковано как «идеальное право»[1260]. Соотношение бытия и разума применительно к «праву бытия» выглядит, согласно Марчичу, следующим образом: «Право бытия, естественное право, хотя это — структура познающего субъекта, начертанная на доске разума человека, однако одновременно, точнее говоря, оно дано прежде и в этом смысле, но только в этом смысле, оно независимо от субъекта, начертано объективно как априорная структура на доске бытия, которой обусловлена доска разума. В «одномоментном представлении» о правовом право бытия и человеческий дух переплетаются»[1261].
В правопонимании Марчича весьма существенную роль играет то обстоятельство, что препозитивное право (право бытия, естественное право) рассматривается в качестве «основной нормы» позитивного права. «Моя философия права, — подчеркивает он, — стремится к тому, чтобы раскрыть право бытия как онтологическую и логическую основную норму позитивного права»[1262]. Здесь он, по его словам, находится в русле австрийской правовой культуры и мысли XVIII —XIX в. с их ориентацией «не на субъективизм просвещенческого рационализма и индивидуализма, а на объективизм классической онтологии права нового времени» (К.А. фон Мартини, Ф. фон Цейлер и др.)[1263]. Продолжением этой линии, по мнению Марчича, являются представители венской правовой школы (А. Меркель, А. Фердросс, Г. Кельзен), занятые поиском последних препозитивных (допозитивных, непозитивных) основ позитивного права. При этом Марчич имеет в виду учение Меркеля о «силе права», положение Фердросса о «правовой подчиненности законодателя» и препозитивный смысл «основной нормы» в чистом учении Кельзена[1264]. Все эти подходы, несмотря на их различия, имеют и нечто общее (идею объективных препозитивных основ позитивного права), что как раз и существенно с точки зрения развиваемой Марчичем онтологической концепции права.
Главное в подходе к праву состоит, согласно Марчичу, в различении позитивного и препозитивного моментов в понимании и обосновании права. Причем он считает, что подобное различение (сознательно формулируемое или неосознанно допускаемое) всегда присутствует там, где затрагивается проблема основ позитивного права. А поскольку всякое препозитивное право — это, по Марчичу, естественное право, постольку любая теория, исследующая основы позитивного права, оказывается естественноправовой. «Любая теория, которая бьется над вопросом об изложении основ позитивного права, — утверждает он, — есть естественно-правовая теория»[1265].
Искомые препозитивные основы позитивного права Кельзен именует «основной нормой», Меркель — «нормой происхождения» или «начальной нормой», Фердросс — «основным порядком» или конституцией в логико-правовом смысле, но при этом, согласно Марчичу, подразумевается одно и то же — «основа единства всего мира права»[1266].
В концепции Марчича такой основой единства всего права выступает естественное право как основная норма конституции и всего позитивного права. Но если естественное право как право бытия онтологически является «абсолютно первым безусловным условием» позитивного права, то в качестве основной нормы позитивного права естественное право предстает как «гипотетически первое условие»[1267]. Сколько позитивных правопорядков, столько и основных норм, но само естественное право — одно.
Естественное право в качестве препозитивного основания действия позитивного права — это, по Марчичу, «гипотетическая абсолютность, хотя и трансцендентальная, но только трансцендентально-логическая в смысле Канта»[1268]. Тем самым Марчич подчеркивает нетеологический и нетеономичный характер своей концепции, хотя при обосновании ее основных положений он широко пользуется ссылками на Фому Аквинского и другие авторитеты в сфере теологического учения о естественном праве.
Свою философию права он относит к онтономным теориям естественного права, которые развивали Аристотель, Цицерон, Цельс, Августин, Фома Аквинский, Ф. де Виториа, Г. Васкес, Ф. Суарес, Л. Молина, Й. Альтузий, Ж.-Ж. Руссо, Ш. Монтескье, В. Лейбниц и др.
Присущий онтономным теориям объективизм Марчич связывает с тем, что они исходят из «природы вещей». Концепции же, исходящие из «природы человека», по его мнению, утверждают антропономию и страдают субъективизмом и волюнтаризмом[1269]. «Против субъективистских, в своей основе позитивистских, учений о «природе человека», — утверждает Марчич, — борется учение о «природе вещей», о праве бытия: право ни в коем случае не зарождается в императиве императора, — кем бы он ни был, Бог или человек»[1270]. Правовая норма коренится не в воле или разуме (Бога или человека), а в «онтологическо-космологическом фундаменте природы вещей»[1271]. Что же касается «природы человека», «совести» и т. д., то это — место и средство «просвечивания» метапозитивной правовой нормы, «медиум узнавания» права бытия[1272].
Естественное право как основная норма позитивного права и, следовательно, основа действия позитивного права включает в себя, согласно Марчичу, и момент долженствования, поскольку «должное есть определенный аспект бытия, формальный объект, облекающий право, когда ему надо подойти к людям»[1273].
Марчич подчеркивает, что, хотя Кельзен (в отличие от Меркеля или Фердросса) и отрицает онтологию права, однако «родство онтологии права, которую я представляю, с чистым учением о праве становится очевидным, если учесть, что сущность права у Кельзена имеет два таких константных и фундаментальных признака, которые в качестве существенных признаков права признает любая теория права бытия или теория естественного права, а именно: во-первых, препозитивностъ основной нормы, ее действие; во-вторых, принципиальная универсальность ее действия как всемирного права, как права бытия». Марчич отмечает, в частности, следующие основные пункты, где он сходится-с Кельзеном, с этим, по его оценке, «Мастером права»: объективизм, согласно которому сущность права лежит в характере права как порядка; необходимость предположить нечто, а именно некую норму для «правовой трактовки позитивного права»; формальный и процессуальный характер всего права; обусловленность любой правовой обязанности как обязанности послушания; внутренняя необходимость распространения смысла правового учения на сферу институтов, как это имеет место в чистом учении Кельзена в отношении судейского государства, конституционного правосудия и обязательного всемирного правосудия для защиты всеобщего мира[1274].
Но Кельзен, согласно Марчичу, не довел до конца осмысление и разработку идеи препозитивного обоснования позитивного права. «Структурный анализ позитивного права, как это представлено в чистом учении о праве Кельзена, упирается в основную норму как логическое, но не тянется до последней мыслимой последовательности, т. е. он не упирается в основную норму как онтологическое. Моя же философия права стремится к тому, чтобы с помощью метода чистого учения о праве поверх логического пробиться к онтологическому и установить право бытия в основание позитивного права, не покидая при этом поле чистого учения о праве»[1275]. Марчич при этом делает свой «главный акцент на формальном вопросе о взаимосвязях в действии препозитивной основной нормы и позитивной правовой нормы», поскольку «вопрос действия есть вопрос бытия права; действие есть способ бытия права»[1276].
Основная и главная проблема венской школы — анализ условий возможности того, что право есть и действует, что оно известно, применимо и устанавливаемо в позитивном праве — это, согласно Марчичу, и есть как раз собственно естественноправовая проблема. «Естественное право в своей основе, — утверждает он, — ищет не моральное или этическое обоснование этого или того конкретного позитивного правопорядка и не некое его разумное обоснование, вроде специфического ноэтического, теоретико-познавательного прояснения феномена «право»; то, о чем идет речь, — это, скорее, онтология права, на языке Канта — трансекдектпалъная философия права»[1277].
Подобное толкование естественного права (фактически весьма одностороннее, игнорирующее типичность для естественноправового подхода в целом представлений о ценности и разумности естественного права[1278]) необходимо Марчичу для приведения к общему онтологическому знаменателю таких различных направлений трактовки проблемы действительных основ права, как метафизика (Аристотель, Фома Аквинский, Кант и др.), юснатурализм и юридический позитивизм (Кельзен и др.). Поэтому естественноправовой подход его интересует прежде всего и главным образом как различение позитивного и допозитивного (препозитивного), т. е. в ценностно-нейтральном онтологическом плане, а не в смысле содержательно-критического противопоставления естественного права позитивному праву.
Естественное право, право бытия, основная норма, препозитивное право, метафизическое право и т. д. — это не «правовые явления», не «правовые феномены»; все они относятся к миру бытия, правовой смысл которого в мире явлений выражается (проявляется) в виде позитивного права. «Позитивация, — пишет Марчич, — есть смысл естественного права. Хотя человек имеет обрывочное и нечеткое представление в праве бытия, но он очень хорошо может разглядывать праформы: позитивное право необходимо ради права бытия. Это проистекает из того, что, хотя позитивное право предполагает право бытия, но и право бытия, со своей стороны, не может надлежаще действовать без позитивного права. Позитивное право есть институция естественного права, его институционализация; «позитивно» и «институционально» — это в своей основе синонимы. Позитивное право буквально репрезентирует (представляет) естественное право»[1279].
Такая концепция соотношения естественного и позитивного права в качестве препозитивного и позитивного модусов одного и того же (т. е. права) предполагает их сущностное единство.
Данное обстоятельство Марчич стремится отразить и в тех определениях сущности права, которые он формулирует. «Право, — пишет он, — есть устойчивый порядок норм и актов их осуществления, которые делают возможной и поддерживают совместную жизнь людей, предотвращая коллизии в действиях товарищей по порядку, разрешая и устраняя возникающие конфликты»[1280]. Данное общее определение, имеющее в виду право вообще (т. е. и естественное, и позитивное право), применительно к позитивному праву конкретизируется следующим образом: «Позитивное право есть порядок общности с устойчивой
