охватывает позитивное право, с тем чтобы ясно и систематически его изложить. Догматика права распадается в зависимости от данных систем права на различные дисциплины»[1290]. «Социология права, — пишут авторы, — занимается изучением всех общественных факторов применительно к праву, как и права как общественного фактора, которое обусловливает другие общественные феномены»[1291]. История права, в свою очередь, занимается правом в его развитии. А сравнительное право, включающее в себя догматикоправовое, социолого-правовое и политологическое сравнение, занимается различиями отдельных систем права под историческим и современным углом зрения.

Философия права (или общая теория права) в виде составной части неопозитивистской юриспруденции понимается и разрабатывается «не как составная часть мировоззренческой системы, а как рефлектирующий анализ оснований правовых наук»[1292].

Отмечая наличие разных версий философии права, авторы курса подчеркивают противоположность «спекулятивной философии права» (т. е., по существу, всех непозитивистских концепций философии права) и «научно-критической философии права» (т. е. различных вариантов позитивистской философии права)[1293].

Научный характер, согласно такой трактовке, носит лишь позитивистская философия права, тогда как «спекулятивная философия права» оказывается ненаучной, поскольку занимается «метафизическими» проблемами и «трансцендентными идеями»[1294]. «Научно-критическая философия права, — пишут авторы курса, — ставит перед собой как философия науки задачу предложить философский базис правовых наук. Она прежде всего стремится дать философское обоснование постановок вопросов, методов и приемов работы правовой науки. В основе разработки позитивной правовой системы лежит система общих основных понятий права, которые составляют инструментарий для исследования любой правовой системы; такого рода понятиями, например, являются право, правовая норма, действие права, правовой акт, правовое отношение и т. д.»[1295]. На базе этого понятийного инструментария «научно-критическая философия права» стремится развить «всеобщую теорию строения и динамики права»[1296]. Далее, она разрабатывает учение о методах юридической работы, т. е. руководство для практической деятельности юристов.

К «научно-критической философии права» авторы курса относят «аналитическую философию права (или аналитическую юриспруденцию)» и «так называемое чистое учение о праве, разновидность аналитической философии права»[1297]. Рассматриваемый курс, по оценке его авторов, представляет «аналитическую концепцию» и определяется ими как «познавательно-критическая теория права»[1298], т. е. как еще одна разновидность аналитической юриспруденции.

Поясняя смысл этих подходов, авторы курса пишут: «Как аналитическую философию права (или аналитическую юриспруденцию) обозначают те всеобщие теоретико-правовые учения, которые ставят в центре своего изыскания структурную теорию права, т. е. изучают все проблемы правовой теории прежде всего в формальном смысле и в этом аппарате структурных понятий и схем видят необходимые инструменты для всех юридических изысканий. Однако многие представители аналитической философии права не упускают из виду различные аспекты и факты, т. е. то, что право прежде всего есть общественный феномен»[1299].

Своеобразие «чистого учения о праве» как разновидности аналитической философии права состоит, согласно авторам курса, в следующем: это учение считает себя учением о праве, которое достигает чистоты юридических методов благодаря тому, что оно направлено лишь на постижение позитивного права, т. е. это учение считает, что оно как всеобщая структурная теория правоположе-ния, правовой системы и правовой динамики предлагает понятийный и методологический инструментарий для постижения и изложения любой мыслимой правовой системы. Чистое учение о праве (в разных его вариантах), критически замечают авторы курса, «элиминирует из правовой науки все психологические, социологические, этические и политикоправовые соображения о праве как внеюридические («метаюридические»), так что его предметом являются лишь мыслимые правовые структуры и позитивные, т. е. фактически на основе юридико-догматического анализа устанавливаемые, правовые содержания»[1300].

Свою «познавательно-критическую правовую теорию» авторы курса характеризуют так: как «аналитическая концепция» эта теория «прежде всего пытается прояснить структурные проблемы права, юридического аргументирования и правовой динамики, с тем чтобы иметь в распоряжении понятийный аппарат для всех теоретико-правовых рассуждений»[1301]. Хотя эта теория «признает необходимость определения характера постановки проблемы, например, необходимость отличать догматическую трактовку от социологической или от трактовки с позиций политики права, но в отличие отчистого учения о праве она придерживается мнения, что не только «чистые», но также и комплексные трактовки права, включая и соображения de-lege-ferenda, относятся к юриспруденции»[1302].

Данную теорию ее авторы называют «познавательно-критической», поскольку «она исходит из теоретико-познавательной дифференцированной семантики и постоянно стремится дать ясный познавательно-критический анализ проблемной ситуации». Она «исходит из убеждения, что современная юридическая наука базируется на целом ряде таких дисциплин, как логика, семантика, теория коммуникации, аксиология, теория решений, кибернетика, социология, политология и т. д. При этом речь идет не только о применении результатов этих дисциплин, но, более того, о том, чтобы развить особенные основополагающие дисциплины для целей юридической науки. Так, например, нельзя просто привлекать имеющуюся логику дескриптивного языка, но сперва должна быть создана особая дисциплина, логика прескриптивного языка»[1303].

В своем определении понятия права авторы курса в целом придерживаются достаточно умеренного варианта позитивистского (в принципе — легистского) правопонимания. Под «правом (правопорядком)» имеется в виду «право в объективном смысле»[1304], т. е. позитивное право (закон). Право, согласно их трактовке, это «динамичная система», «принудительный порядок», «система долженствования, «система норм, генеральные нормы которой относятся ко всем лицам (персонам), образующим правовую общность»[1305]. «Правопорядок, — отмечают авторы курса, — всегда выступает с притязанием быть общественно правильным долженствованием. В рамках демократического мировоззрения это включает в себя требование, что право как целое акцептировано правосознанием народа”[1306].

Но действительно ли позитивное право таково или нет? Рассмотрение этого и других («метафизических») вопросов по существу остается вне рамок «познавательно-критической теории права», ограничивающейся лишь «ценностно-нейтральным понятием права»[1307].

«В обыденной речи и часто в философии права, — пишут авторы курса, — понятие права выступает часто в связке с атрибутом «правильное», «справедливое»… В этих формах речи выражена не только ссылка на содержание данной нормы, но также и привносящаяся извне оценка. Для целей правовых наук, для научного анализа права, напротив, нужно применять ценностно-нейтральное понятие права… Это нейтральное применение понятия «право» имеет то достоинство, что позволяет четко отличать друг от друга изложение и оценку… Имманентное моральное притязание права надо строго отличать от оценочной позиции толкователя по отношению к праву»[1308].

Верно, что позицию толкователя следует отличать от «моральных притязаний» самого права, от собственных претензий правопорядка на то, что он представляет «общественно адекватные, «правильные» правила»[1309]. Но собственно философско-правовая проблема состоит в другом, в выяснении обоснованности или необоснованности подобных претензий закона (позитивного права). Причем при адекватном юридическом подходе речь должна идти не о моральности или неморальности закона (позитивного права), как это в лучшем случае допускают позитивисты, а о его правовом или неправовом характере и содержании, о его соответствии или несоответствии объективным требованиям права, независимым от воли и усмотрений законодателя, официальной власти.

При легистском же правопонимании право, отличаемое от закона (позитивного права), рассматривается как «мораль», т. е. как нечто по сути своей неправовое и внеправовое. Такова и позиция авторов «познавательно-критической» философии права. Кстати говоря, они входят во внутреннее противоречие, когда, с одной стороны, говорят о моральных притязаниях самой правовой системы и, следовательно, признают наличие этих притязаний в данности позитивного права, в его содержании, а, с другой стороны, для строго «научного» изложения этого, уже исходно ценностно не нейтрального, позитивного права требуют применения «ценностно-нейтрального понятия права». Ведь и без привнесения извне толкователем ценностных моментов сам объект такого «научного» изложения уже изначально не является, даже по признанию авторов рассматриваемой теории, нейтральным в ценностном отношении.

К тому же получается, что «моральные притязания» законодателя на то, что он создал «адекватное» и «правильное» право, вполне уместны и обоснованны, а философско-правовое сомнение в этом и исследование реального положения дел в данной сфере — нечто «трансцендентальное», «метафизическое», «ненаучное».

1

См.: Нерсесянц B. C. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема// Вопросы философии права. М., 1973. С. 39 — 44; Он же. Право и закон. М., 1983.

2

Hugo G. Beitrage zur civilistischen Biicherkenntnis. Bd.I, Berlin, 1829. S. 372 (I Ausga-be — 1788).

3

См.: Hugo G. Lehrbuch eines civilistischen Cursus. Bd.I, Berlin, 1799. S. 15.

4

Ibid. S. 16, 45.

5

Ibid, S. 15.

6

Гегель. Философия права. М, 1990. С. 250.

7

Там же. С. 67.

8

Там же. С. 250.

9

Там же. С. 60.

10

Там же. С. 59.

11

Там же. С. 57—58.

12

Там же. С. 55.

13

С кантианских позиций должного права он остро критиковал все позитивное законодательство. — См.: Fries .F. Philosophische Rechtslehre und Kritik aller positiven Gesetzgebung. Heidelberg, 1803. Гегель неоднократно подвергал взгляды Фриза уничижительной критике.

14

Соответствующие конкретные концепции философии права философского и юридического профилей будут освещены в разделе, посвященном истории и современному состоянию философии права.

15

Если бы, как утверждает Гегель, «истина о праве» была «открыто дана в публичных законах» (Гегель. Философия права. С. 46), то не только юриспруденция, но и философия права, в том числе и его философия права, были бы излишни. Но это как раз не так.

16

См.: Маковелъский А. Досократики. Казань, 1919, ч. 3. С. XVI.

17

Там же. С. 69.

18

Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288.

19

См.: Бердяев И.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 68, 75, 128, 131.

20

Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995. С. 3.

21

Эта проблематика, важная сама по себе, приобретает особую актуальность в условиях современных радикальных преобразований отношений собственности в России и многих других бывших социалистических странах для анализа смысла и. итогов коммунистического отрицания капитализма (с соответствующими отношениями частной собственности и буржуазным правом) и поиска путей перехода от социализма с его отрицанием индивидуальной свободы, собственности и права к постсоциалистическому экономико-правовому строю. Подробнее эта проблематика будет освещена в II—IV разделах.

22

См.: Нерсесянц B.C. Из истории правовых учений: два типа правопонимания// Политические и правовые учения: проблемы исследования и преподавания. М., 1978.

23

Это знаменитое положение из трактата Руссо «Об общественном договоре» звучит так: «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах» (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 152).

24

Гегель. Философия права. М., 1990. С. 96.

25

Там же. С. 98.

26

Пашуканис Е.Б. Избранные произведение по общей теории права и государства. М., 1980. С. 78.

27

Там же. С. 102.

28

Там же. С. 79—60.

29

Там же. С. 80.

30

Там же.

31

Там же. С. 78, 80.

32

Там же. С. 78.

33

См.: Гегель. Философия права. М., 1991. С. 90, 247, 279.

34

Там же. С. 202.

35

См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Выпуск 1. М., 1987. С. 82—98. Выпуск 2. М., 1988. С. 97—102.

36

Там же, выпуск 1. С. 83.

37

Там же. С. 93.

38

Катков В.Д. Реформированная общим языковедением логика и юриспруденция. Одесса, 1913. С. 391, 407.

39

Кстати, в русском языке нет и слова, адекватного европейским словам Staat, Stato, State, IEtat, с помощью которых в Западной Европе с Нового времени стали обозначать организацию суверенной публичной власти. Используемое в русском языке для этих целей слово «государство» по исходному смыслу означает «государево дело», «дело правителя» (как слова «княжество», «королевство» и т. д.), а не Дело народа, самих граждан государства, населения страны.

40

Российская газета. 1994.