Философия психологии.
Предлагаемая вниманию читателя книга составлена из материалов научного архива Алексея Николаевича Леонтьева. Этот автор вряд ли нуждается в специальном представлении. Многие годы А. Н. Леонтьев был признанным во всем мире лидером отечественной психологии, создателем психологической научной школы, вдохновленной идеями Л. С. Выготского, о творческом потенциале которой свидетельствует как нельзя лучше число его учеников, которые в развитии многих конкретных научных направлений не ограничились «перепевами» и экспери¬ментальными доказательствами положений А. Н, Леонтьева, а ушли далеко вперед. ‘ »
A. HL Леонтьев был не только идейно-теоретическим, но и организационно-административным лидером. Во многом благо¬даря его усилиям психология в нашей стране выделилась из придатка «педагогических наук» в самостоятельную науку, были созданы первые факультеты психологии в Московском и Ле¬нинградском университетах, Институт психологии АН СССР1. С начала сороковых годов и до конца жизни он занимал ведущие административные посты в психологических учреждениях, журна¬лах, в Обществе психологов СССР, в АПН РСФСР и СССР2, представлял нашу страну в Международном союзе научной психологии, к т. д. Если вспомнить о том, что это были десятиле¬тия тотального идеологического контроля, охватывавшего гумани¬тарные науки в первую очередь, тем, кто не знал Леонтьева, легко представить его в образе партийно-государственного функционе¬ра, послушно проводившего в психологической науке и практике официальную линию, «человека на все времена года», как назвал его один иа западных журналистов. Но такой образ был бы очень далек от истины. Да, Леонтьев в определенной мере был «удобен» власть имущим тем, что он был марксистом по своим убеждена ям — марксистом искренним, не декларативным, а глубоко знавшим и понимавшим новаторские философские идеи Маркса наряду с остальной классической немецкой философией. Его психологическая теория была плоть от плоти философии марксиз¬ма, однако это был не набор штампов и цитат, а воистину оригинальная собственно психологическая теорий. Леонтьев мог бы с полным основанием подписаться под известными словами Выготского: «Я не хочу узнать на дармовщинку, скроив пару цитат, что такое психика, я хочу научиться на всем методе
1 Ныне Институт психологии РАЬК
2 Ныне Российская Академия образования.
Маркса, как строят науку, как подойти к исследованию психики» Нельзя, однако, не сказать, что принятие марксизма как единственной методологической и идейной основы, даже при самом творческом к нему отношении, неизбежно ограничивало, сужало концептуальные возможности деятельностного подхода. Идейная несвобода при искренней приверженности марксизму не могла не сказаться и на личности и сознании самого А. Н. Леонть¬ева — это влияние было подробно проанализировано в недавних публикациях В. П. Зинченко , Но Леонтьев шел на это сознатель¬но, прикрывая собой зарождающуюся науку. «При Леонтьеве» психологи, работавшие под его началом, были, как это ни парадоксально, свободны от идеологического контроля в той мере, в какой это вообще было возможно. Он брал на себя выяснение отношений с идеологией, жертвуя своей свободой научного творчества, чтобы обеспечить эту свободу другим. Он был буфером между идеологией и психологической наукой; граница между ними проходила через него.
Но при этом он оставался ярчайшей личностью и умел заставить считаться с собой людей, даже находившихся гораздо выше в социальной и служебной иерархии. Он обладал внутренней автономностью и независимостью, «упрямством духа», как называет это В. Франкл, в достаточной мере, чтобы создавать вокруг себя атмосферу духовной и творческой раскрепощенности. В принципиальных вопросах никакое давление не могло заставить его поступить наперекор своей совести, своим личностным смыслам, например предать своего учителя или янавесить на кого бы то ни было идеологические (и тем самым политические) обвинения. С начала 30-х годов и до последних написанных или продиктованных страниц Леонтьев последовательно развивал одну теоретическую концепцию, ни при каких обстоятельствах не
отказываясь от частично унаследованных им от Выготского, частично выработанных им самим в молодости научных убежде¬ний. Он был человеком своего времени и при этом оставался честен перед собой и другими.
Именно поэтому он не успел сделать всего, что мог бы сделать. Однако и то, что Леонтьев успел сделать в науке, вывело его в первую шеренгу мировых психологов. Его взгляды не получили широкого распространения в США, Великобритании и странах «проамериканской:* ориентации в психологии по причине их чрезмерной, с точки зрения американской традиции, усложненно¬сти, отягощенности глубоким философским контекстом и подтек¬стом. Но в странах Европы, для которых характерна высокая философская культура, — в Германии, Скандинавии, Франции и франкоязычных странах, а также в Италии и ряде других стран он пользовался огромным научным авторитетом. Отношения
3 Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. L М.т 1982. С. 421.
4 См.: Зинченко В. П. Последнее интервью А. Н. Леонтьева // Наука в СССР. 1989. №5. С 85—90; его же: Системный анализ в психологин? // Психол. журн. 1991. №4.
дружбы и взаимного уважения связывали его с Дж. Брунером, А. Валлоном, П. Фрессом, Ж. Нготтеном и Ж- Пиаже, который в телеграмме, присланной на смерть Алексея Николаевича, назвал его «великим».
После смерти А. Н, Леонтьева остался огромный научный архив, который за прошедшие 14 лет разобран далеко не полностью. Целый ряд неопубликованных при жизни рукописей был включен в двухтомник избранных произведений А. Н. Леонть¬ева5, многие были опубликованы в психологической периодике и некоторых сборниках. Но это лишь вершина айсберга. A. R Леонтьев не обладал легким пером» и вместе с тем был чрезвычайно требователен к своим текстам* обильно правя их и многократно переделывая. Для него также было несвойственно возвращаться к своим старым, по какой-либо причине неопублико¬ванным, работав когда они переставали быть для него актуаль¬ными. Поэтому в архиве А. Н. Леонтьева массив неопублико¬ванных работ, не перекрывающихся по своему содержанию работами опубликованными, очень велик, и даже данное издание отнюдь их не исчерпывает. :
Большинство этих работ относятся к одной из следующих категорий:
1) завершенные статьи (в основном довоенного периода);
2) стенограммы лекций и выступлений;
3) рукописные планы-конспекты лекций и выступлений;
4) заметки для себя.
Они охватывают период в полстолетия: первая из сохра¬нившихся рукописей, имеющих самостоятельную научную цен¬ность, датируется 1928 г., последняя— 1978. Эта целая жизнь — не только жизнь ученого, но и жизнь науки. Публикуемые здесь работы являются вехами не только биографии Алексея Николае¬вича Леонтьева, но и биографии советской психологии.
* * *
Научная биография Алексея Николаевича Леонтьева (1903— 1979) неотделима от истории психологической науки в Советском Союзе, да и от самой истории страны и общества. Это видно уже по ее внешней, событийной канве. Он пришел в психологическую науку как раз в те дни, когда в Институте экспериментальной психологии, которым тогда руководил известнейший русский психолог Г. И. Челпанов, по своим воззрениям дуалист и в то же время «отец» экспериментальной психологии в России, резко сменилась научная ориентация. Директором института стал К- Н. Корнилов, убежденный материалист, и вокруг него стали группироваться талантливые молодые (и не очень молодые) психологи, стремившиеся построить новую, марксистскую психо¬логию. В их числе были Лев Семенович Выготский, имя которого входит сейчас в первую десятку психологов XX столетия, Александр Романович Лурия, один пл наиболее популярных во всем мире советских ученых, и Алексей Николаевич Леонтьев. Психологи традиционной ориентации вынуждены были уйти из
института. Это был 1924 год.
Первый этап научной деятельности Леонтьева, когда он непосредственно сотрудничал с Выготским, и вместе с ним, Лурия и группой молодых учеников Выготского (А. В. Запорожец, Л. И, Божович, Н. Г Морозова, Р. Е. Левина, Л, С. Славина) создавал знаменитую теперь «культурно-историческую теорию», приходится на 1925—1930 гг. Расцвет «культурно-исторической теории», которая часто называла себя «инструментальной психоло¬гией, приходится на 1927—1929 гг. Сам Леонтьев подробно пишет о ней в одной из работ, «вошедших в настоящий том (Проблема деятельности…), и мы не будем подробно ее анализировать, Ограничимся констатацией самого главного. Если вначале «культурно-историческая теория» сводилась к идее знакового опосредствования поведения и противопоставлению «естественных» и опосредствованных, «окультуренных психиче¬ских процессов, то уже к концу 1928 г. в центре ее интересов оказались две другие проблемы: внутренняя структура значения, ее формирование и роль в складывании сознания; и соотношение речи (общения) и предметного действия.
Публикации Леонтьева тех лет не содержат каких-либо принципиально новых методических и теоретических идей. Пожа¬луй, можно выделить лишь его экспериментальное исследование, опубликованное в 1928 г, одновременно на русском и немецком языках — «Опыт структурного анализа цепных ассоциативных рядов*6. Его основное содержание заключается в том, что ассоциативные реакции определяются смысловой целостностью, тем, что в дальнейшем разрабатывалось Леонтьевым под названием «личностного смысла». Прочие его статьи конца 20-х гг. либо отражали интересы и взгляды А. Р. Лурия, с которым вместе они писались, — это статья 1926 г, «Исследование объективных симптомов аффективных реакций* и обобщающее исследование «Экзамен и психика» (1929), либо излагали цикл «культурно-исторических» исследований развития памяти, сумми¬рованный в книге «Развитие памятка7 (1931; работа над ней была закончена в 1928 г.)*
К 1930 г. ситуация в советской науке стала обостряться. Не случайно уже в 1927—28 гг. и Лурия, и Леонтьев, и сам Выготский перешли в Академию коммунистического воспита¬ния — их взгляды, и в первую очередь взгляды Выготского, были слишком глубоки и слишком серьезно философски и психологиче¬ски фундированы для вульгарного материалиста Корнилова и его ближайшего окружения. «Быть в физиологии материалистом нетрудно — попробуйте-ка в психологии быть им», — написал в 1925 г. Выготский. Если до 1930 г, в борьбе с вульгарным
5 См.: Леонтьев А, #. Избранные психологические произведения, 1993. Т. 2. С. 50—71,
7 См,: Леонтьев А. Н. Развитие памяти. М.,-1931*
8
материализмом побеждал материализм диалектический, если так называемая «группа Деборина», стоявшая к 1930 г. у руля философских исследований в СССР, состояла из первоклассных ученых, глубоко владевших и теорией познания, и историей философии, и диалектическим методом, то с 1930 г. (при прямом участии И. В, Сталина8) к власти пришли философские недоучки и прямые вульгаризаторы
