703—705. Курсив мой — А, Л,
99
В несколько иной снязи мы уже описывали факты, показываю¬щие такое несовпадение. Таковы, например, данные Бойтендейка и Аббо о протекании процесса торможения пищевого поведения у амфибий. В том случае когда животное обнаруживает, что оно преследовало несъедобную бумажку или непригодного в пищу муравья, то есть когда данное воздействие утрачивает для него свой первоначальный смысл, то процесс угасания попыток протекает весьма быстро; обычно для этого достаточно всего 1—2 сочетания. Другое дело, когда отношение воздействия (вид добычи), на которое направлена деятельность животного с устой¬чиво связанным с ним биологически важным свойством (воздей¬ствие типа а), не меняется, но в силу изменения условий процесс осуществиться не может, так что соответствующая связь, так же, как и в первом случае, не подкрепляется или подкрепляется отрицательно (удар о стекло, ранение челюсти иглами); в этом случае, как мы видели, угасание попыток происходит, наоборот, крайне медленно.
Не менее выразительны и опыты Ф. Даля (F. Dahl) с прыгаю¬щими пауками (Atius Areuatus). Эти пауки бросаются на насекомых, не пользуясь паутиной. Кормя этих пауков обычно мухами, автор давал им в своем эксперименте муху, смоченную скипидарим; животное бросалось на нее, но тотчас ее выбрасыва¬ло. Оказалось, что достаточно всего SL—в-х таких попыток, чтобы паук вовсе перестал схватывать мух, продолжая, однако, охотиться за другими насекомыми. Напомним аналогичные же факты, сообщаемые Морганом, о научении двухдневных цыплят водяной курочки не клевать кусочков апельсиновой корки и гусениц (Euchelia jacobiae) уже после однократной пробы11.
Наконец, в качестве примера исследования более сложных проявлений интересующего нас отношения укажем на работу Бойтендейка с обучением амфибий в лабиринте. Самое важное, на наш взгляд, в этой работе заключается в том, что ее автору удалось показать несовпадение динамики общего процесса поведения животного в лабиринте и образования собственно сенсомоторных связей (фиксация неправильных движений)12.
Уже приведенные примеры специфичности процесса функцио¬нального изменения инстинктивного смысла воздействия указыва¬ют на то место, которое может занять это понятие в зоопсихоло¬гии- Многие факты, с трудом интерпретируемые с точки зрения общих соображений о роли инстинкта в явлениях изменчивости поведения или объяснимые путем привлечения нераскрываемого достаточно понятия интеллекта, находят, как нам кажется, в этом понятии свое адекватное научное обобщение.
Задача» генетического исследования, собственно, и заключа-
11 Морган Л, Привычка и инстинкт. Русск. пер., 1989, с. 38—39 (L. Habit and-insUnct. 1Я89).
1- Bityh’rtdijk F. Instinct cT;j! imputation ei [‘experience chcz les cnipsu Psychologic des animaux. P. 205 и лед
1O0
ется в том, чтобы показать развитие отношений, осуществляемых этим чрезвычайным процессом. Иначе говоря, она состоит в том, чтобы показать развитие и трансформацию смысла деятельности.
На низших ступенях развития психики животных это — всегда смысл отдельных воздействующих свойств, у более развитых животных это, как мы увидим ниже, — смысл отдельных предметов; на еще более высокой генетической стадии это — смысл определенных межпредметных связей, смысл ситуаций, Наконец, содержание того особого отношения, которое мы обозначили термином «смысл», становится принципиально иным, как только мы переходим к человеку: биологический, инстинктивный смысл превращается в смысл сознательный, в основе которого лежат уже общественные по своей природе отношения.
Смысловые связи это — те связи, которые не осуществляют деятельность, а осуществляются ею. Процесс их образования и есть тот чрезвычайный процесс, в результате которого возникает психологическое содержание поведения и которое выражает особый принцип приспособления к среде — принцип приспо¬собления организмов, обладающих психикой.
Его физиологическому выделению препятствовало то обстоя¬тельство, чго осуществляющие его аппараты развиваются как аппараты координации жизни организма в целом и, следователь¬но, неизбежно охватывают широчайшую сферу физиологических отношений включая и всю вегетатику.
Поэтому он должен быть раньше выделен чисто функциональ¬но, что, впрочем, тоже не лишено некоторых трудностей. Дело в том, что по разным генетическим линиям, на разных ступенях развития и в разных конкретных условиях этот чрезвычайный процесс выступает совершенно различно: то.в форме «пробужде¬ния» инстинкта, то в форме явления sudden drop; то — на высших ступенях развития животных — в форме явления insights, или образования ассоциации «после единственного сочетания*.
Перейдем теперь к анализу другого момента, составляющего условие психической деятельности, а именно к анализу состояний самого субъекта.
Что же специфического мы находим в состояниях субъекта психической деятельности? Прежде всего мы находим, что ему свойственны не только такие состояния, которые могут быть обозначены -как, например, состояние голодания, состояние насыщения, состояние развивающейся жизни, состояние угасаю¬щей жизни, скрытой жизни (К* Бернар) и т. п.- т. е., которые могут быть выражены непосредственно в терминах организма, в терми¬нах, относящихся к самому субъекту. Мы находим также и такие своеобразные состояния субъекта, которые, наоборот, не могут быть выражены в терминах, включающих в себя указание на воздействующие на организм извне свойства, т. е. в терминах, так сказать, «объектных, характеризующих объект..
101
Действительно, воздействия типа #альфа»> по нашей условной схеме, хотя и не способны сами по себе изменить такие состояния организма, как, например, степень его насыщения, но все же вызывают, конечно, какие-то изменения в его внутренних состояниях. Что же в таком случае это за состояния и как выразить их существенные особенности?
Вспомним приведенные опыты Рабо с пауком. Как обозначить, как характеризовать то состояние паука, с которым связана система его движений? Для этого существует только одна-единственная возможность, — выразить это состояние через определяющее его объективное воздействие; паук чузствует вибрацию.
Состояния этого рода, которые, как мы уже видели, всегда представляют собой более или менее точное отражение воздей¬ствующего свойства объективной действительности, мы обычно и выражаем в терминах самих этих свойств; так, например* мы говорим об ощущениях красного, твердого, тяжелого и т. д..
Наиболее примитивная форма этих специфических состоя¬ний — состояний чувствительности — конечно, далека от формы дифференцированных ощущений высших животных. На первых ступенях развития это еще примитивная, неточная чувствитель¬ность. Только в ходе развития происходит постепенное ее усложнение и дифференцирование.
Необходимость такой дифференциации заключается в том факте, что деятельность по отношению к тому или иному воздействующему свойству действительности обусловлена опреде¬ленной связью данного воздействующего свойства со свойствами среды, необходимыми для поддержания жизни организма, то есть биологическим смыслом данного воздействия. Но действитель¬ность многообразна и изменчива, а воздействующие свойства — признаки являются объективно тонко дифференцированными. Поэтому необходимо происходит дифференциация и органов чувств, и самих ощущений. Вот почему, как мы уже подчеркивали, известный психологический принцип, называемый принципом «специфической энергии органов чувству должен быть в генетиче¬ском аспекте заменен принципом приспособления органов чувств к специфичности реально воздействующих на организм «энергий»,
В связи с вопросом о развитии органов чувств и дифференциа¬ции ощущений мы должны уже сейчас обратить внимание на два следующих обстоятельства, которые нам важно будет иметь в виду в дальнейшем.
Первое из них заключается в том, что состояния, процессы, совершающиеся в органах-преобразователях внешних зоздей-ствий, н собственно двигательные процессы представляют собой на низших ступенях развития не разные, отграниченные друг от друга процессы, но являются как бы слитными между собой. Само строение зачаточной нервной*системы ясно показывает на эту сенсорномоторную слитность. Значит, дело происходит не так, что раньше возникает, оформляется ощущение, восприятие,
102
а затем начинается ответное действие. На низших ступенях развития оба этих момента как бы сливаются друг с другом, одно непосредственно переходит здесь в другое.
Разрушается ли, однако, эта взаимосвязь, это взаимопро¬никновение чувствительности и двигательных процессов на высших ступенях развития жизни? Обычно принято говорить о «сенсомоторном единстве» лишь как о начальной ступени развития. Выходит так, что как будто в дальнейшем сенсорные и двигательные процессы отделяются один от другого. Это, конечно, неправильно. Данные современной морфологии и фи¬зиологии заставляют нас говорить не только о наличии аффе-рентации двигательных процессов, но и о наличии афферентации процессов чувствительности. Значит, речь должна идти не о разрушении, не о распаде или «разрывен сенсомоторного единства, а об изменении и о развитии конкретных форм этого единства.
Второе обстоятельство, которое здесь уместно отметить, заключается в том, что нам необходимо с самого’ начала ясно различить между собой, с одной стороны, наличие морфофизиоло-гической возможности ощущения {так называемой «латентной» чувствительности, по терминологии Г. Бона), а с другой стороны — наличие самого факта ощущения. Так, у собаки некоторые запахи (например, запах цветов) обычно не могут вызвать никакой реакции и обычно никак не ориентируют это животное, хотя по отношению к другим запахам собака обладает поистине поразительной чувствительностью, например запах некоторых кислот различается ею уже в растворе одной десятимиллионной (!)
части (Хеннинг. Бойтендейк); при известных условиях, однако, собака может ощущать и эти, прежде ею не ощущавшиеся запахи13. «Латентная» чувствительность к этим запахам превра-щается у нее в чувствительность актуальную (мы бы сказали: собака раздражена, но не чувствительна к ряду запахов; на этой основе можно сделать ее чувствительной к ним; для этого необходимо и достаточно, чтобы соответствующие запахи при¬обрели для нее определенный биологический инстинктивный смысл). В числе других «-многочисленных «примеров подобного несовпадения между наличием органа-преобразователя опреде-ленных воздействий и способностью ощущения можно было бы указать на опыты Макса Мейера, У рыб, прежде не реагировавших на определенный звуковой раздражитель» удается воспитать чувствительность к нему путем сообщения данному звуку определенного биологического смысла14. Сходные опыты с различением рыбами были проведены Р. Маесом и у нас
13 Проблема различения собаками запаха растений была поставлена опытами Binet u Passy. См.; Menning N. Geruchsversuche am Hund // Zeitschnft fir Biologie/ B. 70. S, I—8; BtiyiendLjk F. L’odorat du chien // Arch. NeerL de Physiologie, 1921. V.
14 По gohn G,t p. 63.
103
в последнее время А. В, Запорожцем и И. Г. Диманштейн15.
По-видимому, известная возможность такого «функционально¬го» развития чувствительности является существенным условием приспособления организмов к изменяющейся среде, и поэтому ход естественного отбора необходимо приводит к указанному несовпа¬дению. Суть этого несовпадения очень ясно выражена В. М, Бо¬ровским, который пишет: «Мы можем сказать, что физиологически адекватный раздражитель не всегда будет биологически адекват¬ным»16. Г, Элтрингем (Н. Eltringham), цитируя данные К Г. Тэрне-pa (Turner, 1910, 1911), говорит, что отсутствие реакции на стимул не значит непременно, что стимул не замечается, но просто не получил значения |7.
