доста-точно многочисленным воздействиям, общим с теми воздействия-

117

ми, которые способны вызвать реакцию также и у большинства животных: это температурные изменения, изменения влажности, воздействие света, гравитация, раздражимость по отношению к газам, к некоторым питательным веществам» наркотикам и, наконец, к механическим раздражениям. Как и у животных, реакции растений на эти воздействия могут быть положительными или негативными. В некоторых случаях пороги раздражимости растений значительно ниже порогов, установленных у животных; например, X, Фулер (1934) приводит величину давления, достаточную для того, чтобы вызвать реакцию растения, равную 0,0025 м,г.

Другой основной факт заключается в том, что, хотя чаще всего раздражимость растений является диффузной, в некоторых случаях мы все же можем уверенно выделить специализированные зоны и даже органы раздражимости, а также зоны специальной реакции. Значит существуют и процессы передачи возбуждения от одних зон к другим. (…)

Уже в прошлом столетии был поставлен вопрос о приложимости к растениям закона Вебера (М. Массар, 1888), Дальнейшее развитие исследования подкрепило возможность выразить отноше¬ние между силой раздражения (степень концентрации вещества в растворе, сила света) и реакцией растения (П. Парр, 1913, П. Старк, 1920)3.

Если к этим данным присоединить тот, уже указанный нами выше факт, что жизнедеятельность высших растений осуществля¬ется в условиях одновременного.. «действия многих внешних факторов, вызывающих соответствующую сложную реакцию, то принципиально можно допустить также и наличие у них раздражимости по отношению к воздействиям, выполняющим функцию соотнесения организма с другими воздействующими свойствами, то есть наличие опосредствованной деятельности, а следовательно, и чувствительности. (…)

Итак, с точки зрения развиваемой нами гипотезы о генезисе чувствительности наличие чувствительности, в смысле способно¬сти собственно ощущения, у растений допущено быть не может. Вместе с тем, некоторые растения, по-видимому, все же обладают некой особой формой раздражимости, отличной от ее простейших форм. Это — раздражимость по отношению к таким воздействиям, реакция на которые посредствует основные витальные процессы растительного организма. Своеобразие этих отношений у растений, по сравнению с подобными же отношениями у животных, состоит, однако, в том, что в то время как у последних эти отношения и связанные с ними состояния способны к изменению и развитию,

Литература вопроса по фитопсихологии весьма велика, даже если отбро¬сить собственно фитофнзиологнческие исследования реакций, как, например, цитированные выше исследования Г. Молиша и др+, Франса указывает на Марциуса и на первых авторов, поставивших проблему фитопсихолопш. Последующие исследования принадлежат М. Массару (1888)» Т. Ноллю (1896), Г. Гоберланд-ту (1901). Более новую литературу см+: Fuller И. I. Plant Behavior // The. journal of general Psychology. 193*4. V. XT. № 2, P. 379.

118

в результате чего они выделяются и начинают подчиняться новым специфическим закономерностям,—у растений эти отношения хотя и возникают, но не способны к развитию и дифференциации; разделение воздействующих свойств, обозначенных нами символа* ми а и at возможно и у растения, но нх несовпадение, несоответ¬ствие не разрешается в его деятельности, и эти отношения не могут стать отношениями, порождающими развитие соответствующих им внутренних состояний.

Из этого вытекают два вывода. Во-первых, тот вывод, который мы можем сделать в связи с самой проблемой чувствительности у растений. Очевидно, мы не можем говорить о чувствительности растений, но лишь как о чувствительности совершенно особого типа, столь же отличающегося от собственной чувствительности, то есть от чувствительности животных, сколь и сама их жизнедеятель¬ность отличается по своему типу от жизнедеятельности животных. Это, конечно, не исключает необходимости все же различать у растений явления чувствительности и явления раздражимости; наоборот, нам кажется» что применительно к высшим растениям это различие сохраняет некоторое значение и может быть еще сыграет в дальнейшем свою роль в проблеме воспитания их функциональных способностей.

Второй вывод, который может быть сделан из рассмотрения проблемы чувствительности растений, относится к чувствительно¬сти животных и той деятельности, в которой она формируется. Своеобразие фиточувствительности объясняете как мы это пытались показать, особым характером жизнедеятельности расте¬ний. Чем же отличается от нее с точки зрения рассматриваемой проблемы деятельность животного? Мы видим ее специфическое отличие в том, что животное способно к активным, отвечающим его потребностям движениям—движениям, описанным нами как движения «пробующие» или поисковые», то есть к такой деятельности, в которой и происходит соотнесение между собой воздействующих на организм свойств действительности. Только такая деятельность может быть подлинно направленной, активно находящей свой предмет. Движение зеленого растения к свету также, разумеется, направлено, однако никогда растение не изгибает своего стебля то в одну, то в другую сторону до тех пор, пока оно наконец не окажется в лучах солнца; но даже инфузория, испытывая недостаток в пищевом веществе, ускоряет свое

движение и меняет его направление, а гусеница, уничтожившая последний лист на ветке дерева, прекращает свое «фототропиче¬ское» восхождение, спускается вниз и принимается за поиск нового растения, который кончается иногда далеко за пределами данного участка сада. Не всегда, конечно, это — движение перемещения; иногда это только движение органа — антенны, щупальца; впоследствии — это почти незаметное внешне движение.

С точки зрения выдвигаемого нами критерия наличие простейших ощущений может быть признано у тех животных, деятельность которых: 1) может быть вызвана воздействием того

119

типа, который мы символически обозначим буквой а; 2) направле¬на на это воздействие и 3) способна изменяться в зависимости от изменения отношения а:а.

Обращаясь к фактическим данным, мы имеем все основания предполагать, что этими признаками обладает уже деятельность высших одноклеточных животных (ресничные инфузории). Впро¬чем, для того, чтобы судить об этом с полкой основательностью, были бы необходимы данные специальных экспериментальных исследований, которыми мы располагаем. (…)

Впрочем, нас интересует сейчас не столько вопрос о том, у каких именно животных из числа существующих ныне видов мы впервые находим наличие чувствительности, сколько вопрос о том, что предоставляет собой ее простейшая форма и какова та деятель¬ность, с которой она внутренне связана.

На низших ступенях развития животного мира мы вправе предполагать существование лишь немногих, весьма мало диффе¬ренцированных органов чувствительности, а соответственно и су¬ществование лишь весьма диффузных ощущений, по-видимому, возникающих не одновременно, но сменяющих одно другое, так что их деятельность в каждый данный момент определяется всегда одним каким-нибудь воздействием. Отсюда и возникает впечатле¬ние машинообразности их поведения. Присмотримся, например, к известным фактам поведения планарии по отношению’ к свету, Как только планарня оказывается под давлением воздействия света, она начинает двигаться параллельно распространяющимся лучам; изменим направление света, и ее путь тотчас же изменится; но мы можем повторить этот опыт еще и еще раз, движение планарии будет столь же послушно следовать за направлением лучей*. Геометрическая точность, кажущаяся машинообразность подобного поведения не должна вводить нас в заблуждение. Она объясняется именно элементарностью чувствительности животно¬го, а отнюдь не автономностью и автоматичностью его двигатель-ных реакций. Движения выступают и здесь как подчиненные элементы единой простой деятельности, определяющейся в своем целом тем предметом, по отношению к которому она направлена, то есть биологическим инстинктивным смыслом для животного соответствующего воздействия. Выше мы пытались показать это экспериментально установленными фактами изменчивости, при¬способляемости деятельности животных, принадлежащих к данно¬му зоологическому типу. Теперь мы можем присоединить к этому некоторые физиологические основания. Так, О. Ольмтедом (1922) и К* Леветцовым (1936) было показано, что у червей существует сложная иерархизация двигательных реакций5. По-следний из указанных авторов описывает у лентопланн и других

4 Опыты КпЬп’а, по: Hempetrnann. Tierpsychologie, 1926r. S, 146.

1 Ottntead О. М. The Role of the Nervous System in the Locomotion of certain Marine PoJychads // Journal of Experimental Zoology, 1922, V. 36, P, 57; wn Levalzow K. G. Beirrage zur Reiiphysiologie der Polychaden Strudewarmer // Zeitschrift Jiir verglekhende Physiologic XXIU, 5, 1936, S, 721,

120

Poiychadae три уровня движений: уровень цилиаркых движений (Bewegung durch alien), прямо не зависящих от каких бы то ни было центров иннервации, далее — уровень движений мускуль¬ных, .иннервируемых нервными узлами, и, наконец,—уровень движений, которые автор называет Ориентированными, поляризо¬ванными и спонтанными (orientiert, polarisiert, spontan); послед¬ние зависят от цереброидных центров, координирующих поведение в целом. Таким образом, у этих представителей червей принцип общей координированное™ деятельности выступает как уже ясно оформленный анатомически; очевидно, он сохраняется и у более примитивных животных, принадлежащих к данному зоологическо¬му типу. Важнейший же факт состоит здесь в том, что процессы на этом высшем для данного вида уровне имеют простейший тип афферентации, и при этом чем ниже опускаемся мы по лестнице развития, тем непосредственнее, тем ближе связь координирующе¬го центра с соответствующим «командующим» органом чувстви¬тельности. Л. Бианки, опираясь на данные Пуши и Энгельмана, указывает, что у планарий группы клеток, которые можно рассматривать как рудиментарный мозг, одновременно являются и органом светочувствительности6. Таким образом, эти данные, еще раз и с другой стороны подтверждают то положение, что деятельность низших животных координируется в целом и при этом координируется на основе элементарной (здесь — в смысле «элементной») чувствительности.

Резюмируя, мы можем прийти, следовательно, к тому выводу, что деятельность животных на низших ступенях развития характеризуется тем, что она отвечает отдельному воздействую-щему свойству (или — в более сложных случаях —г совокупности отдельных свойств) в силу существующего отношения данного свойства к тем воздействиям, от которых зависит осуществление

основных биологических функций животного. Соответственно психическое отражение действительности, связанное с таким строением деятельности, имеет форму чувствительности к отдель¬ным воздействующим свойствам (или совокупности свойств) форму элементарного ощущения. Эту первую стадию в развитии психики__мьи будем называть поэтому стадией элементарной сенсорной психики.

Стадия элементарной сенсорной психики охватывает собой длинный ряд животных до некоторых видов позвоночных включительно. Понятно, что в пределах этой стадии также происходит известное дальнейшее развитие деятельности и психи¬ки животные, подготовляющее переход к следующей, новой, более высокой стадии.

Тот общий путь изменений, которые наблюдаются внутри стадии элементарной сенсорной психики (мы называем такие изменения «внутрнстадиальными), прежде всего заключается в том, что органы чувствительности животных, стоящих на этой стадии развития Ттсихики, все более дифференцируются и их число

6 Bianchi L. Le mecanique du cerveau. Paris, 1921.

увеличивается; соответственно дифференцируются и ощущения. Так, например, у низших животных клетки, возбудимые по отношению к свету, рассеяны по всей поверхности тела и, следовательно, эти животные могут обладать лишь весьма диффузной светочувствительностью. Затем, впервые у червей, светочувствительные клетки стягиваются к головному концу тела и, концентрируясь, приобретают форму пластинок; эти органы дают возможность уже достаточно точной ориентации в направле¬нии к свету. Наконец, на еще более высокой ступени развития в результате выгибания этих пластинок возникает внутренняя сферическая светочувствительная полость, действующая как «камера-люцидаа, которая позволяет воспринимать движения предметов.

Развиваются и органы движения, органы внешней деятельно¬сти животных. Их развитие происходит особенно заметно в связи с двумя следующими главными изменениями: с одной стороны, в связи с переходом к жизни в