условиях наземной среды, а с другой стороны,— у гидробионтов,— в связи с переходом от простого поиска к преследованию добычи.

Вместе с развитием органов чувствительности и органов движения развиваются также и органы соотнесения, связи и координации — нервная система. (…)

Изменение деятельности, наблюдаемое по всем этим линиям эволюции внутри данной стадии развития психики, заключается в своем общем виде во все большем усложнении ее состава, происходящем вместе с развитием органов восприятия, действия и нервной системы животных. Однако, как общее строение деятельности, так и общий тип отражения действительности остается на этой стадии, как мы увидим, тем же самым. Деятельность побуждается и регулируется отражением отдельных свойств или ряда отдельных свойств; отражение действительности никогда, следовательно, не является отражением целостных вещей. При этом у более низкоорганизованных животных (например, у червей) деятельность побуждается всегда одним каким-нибудь свойством, так что» например, характерной осо-бенностью поисков пищи является у них, по свидетельству В. Ваг¬нера, то; что их поиск всегда производится «при посредстве какого-либо одного органа чувств, без содействия других органов чувств: осязания, реже обоняния и зрения, но всегда только одного из них»7.

То усложнение деятельности, которое мы здесь наблюдаем, наиболее ярко’выражено по линии эволюции, ведущей к пауко¬образным и насекомым. Оно проявляется в том, что деятельность этих животных приобретает характер иногда весьма длинных цепей, состоящих из большого числа реакций, отвечающих на отдельные последовательные воздействия. Ярким примером такой

7Вагнер В. А. Возникновение и развитие психических способностей, 1928. Вып. 8, С. 4+

122

деятельности у насекомых может служить, например, постоянно

приводимое в литературе описание поведения муравьиного льва, которое мы здесь ввиду его общеизвестности не воспроизводим.

Хотя против выводов, которые делаются в связи с этшнаблюдени-ем Дофлейна, существует ряд возражений, основные факты «элементностиа поведения этой личинки остаются непоколе?лен-ными. Более тщательные новые исследования полностью под¬тверждают то положение, что и у пауков и у насекомых мы имеем ориентировку на последовательно действующие отдельные раздра¬жители,

В отношении насекомых мы уже приводили ряд подтверждаю¬щих это фактов; ограничимся поэтому только иллюстрацией. Так, Microplectron fascipennis откладывает свои яйца в коконы Diprion’a; это—весьма сложный процесс, предполагающий участие многих органов чувств. Однако, как показывают специ¬альные опыты G. Ullyett’a, поставленные с фальшивыми кокона¬ми, что позволило экспериментально выделить различные воздей¬ствия, процесс этот протекает так: ранее, направляясь к кокону, насекомое руководствуется обонянием; далее, после того как насекомое достигло кокона, то отвергнет ли оно его или нет, зависит уже от его формы, воспринимаемой зрительно; наконец, самый акт откладывания яиц решается в зависимости от того, подвижна ли личинка в коконе.

Очень ясно выступает тот же самый характер сложных процессов деятельности у пауков. Если Рабо экспериментально показал, что тем, на что направлена деятельность пауков до момента умерщвления добычи, является вибрация и ничего больше, то последующие исследования позволяют проследить другие ее звенья, афферентируемые уже иначе. Так, М, Тома, возражая против того мнения, что у пауков зрение вообще не играет никакой роли (И. Денис), указывает, что место прокуса жертвы выбирается Ъши зрительно. Нагель подверг сомнению существование у пауков вкусовой чувствительности; однако в ответ на это Милло в экспериментах с кормлением пауков мухами, импрегнированными различными веществами (хинин и проч.), показал роль вкусовых ощущений в акте поглощения ими пищи и описал специальный орган вкуса в виде клеток бутылочной формы, находящихся в pharynx8, По-видимому, многие из подобных кажущихся противоречий в данных об ощущениях пауков и насекомых легко разрешаются, если принять во внимание строгую сменность тех воздействий, которые определяют их весьма своеобразную, комплексную, но вместе с тем весьма простую по своей структуре деятельность; ведь вся трудность анализа заключается здесь именно в том, что, например, добыча с самого начала может быть обнаружена пауком1- не только посредством вибрационного чувства, но

6 Thomas M. La yue et la sensibilite tactile chez- les AraigneeS// Bulletin de Society Entomologique; 1936, PXL|. .P. ,95; Mittot J. Lessens, du gout chez Les Araignees // Bulletin de la Sodete zoologique de France. LXL Г. 1936. P. 27.

123

и зрительно, однако его деятельность направляется только вибрацией, так что зрения у него как бы не существует; в другом звене его поведения главная роль переходит, наоборот, к зритель¬ным ощущениям и т. д.

Своеобразное усложнение деятельности, близкое по своему типу к вышеописанному, представляет собой поведение головоно¬гих моллюсков. Особенно характерным в этом отношении является поведение осьминога. Внешне оно во многом напоминает поведе¬ние высших хищных животных: та же настойчивость в преследо¬вании жертвы, та же стремительность нападения и активность борьбы.

Глаза осьминога также очень близки по своему строению к глазам высших животных. Хотя они имеют другое происхожде¬ние, а именно — являются дальнейшим усовершенствованием периферических органов светочувствительности, они, однако, обладают подвижностью и, главное, снабжены преломляющим хрусталиком, благодаря чему возможна достаточно совершенная проекция формы предметов на чувствительные клетки их внутрен¬ней поверхности.

Таким образом, можно было бы предположить, что осьминог стоит на более высокой ступени развития психики и обладает способностью отражения вещей. Анализ его деятельности показы¬вает, однако, что мы имеем здесь дело с тем же самым типом отражения, выражающимся в способности элементарной чувстви¬тельности, то есть чувствительности к отдельным воздействиям.

Когда рыба или какая-нибудь другая добыча движется мимо осьминога, то в результате испытываемого им светового воздей¬ствия ок стремительно бросается за ней в точном соответствии с направлением и скоростью ее движения. На этом и прекраща¬ется участие в его поведении зрительного аппарата, функция которого заключается, таким образом, лишь в ориентации по отношению к движущемуся объекту. Вместе с тем заканчивается и первое звено его поведения, так как к охватыванию .добычи данное воздействие привести уже не может. Для этого необходи¬мо, чтобы его щупальцы коснулись добычи; только при этом условии, то есть в результате прямого прикосновения, развертыва¬ется следующее, второе, звено его деятельности — охватывание жертвы и, наконец, последнее — ее пожирание-.

Как и деятельность насеколых и пауков, эта также достаточно сложная и внешне совершенная, но вместе с тем имеющая весьма примитивную- внутреннюю структуру деятельность не имеет своего дальнейшего развития, приаодящего к переходу на новую стадию. Моллюски, как и насекомые, представляют собой одну из не прогрессировавших далее многочисленных ветвей, по которым шла эволюция животных.

Другое направление в усложнении деятельности и чувстви¬тельности, является, наоборот, прогрессирующим. Оно необходи¬мо приводит к изменению самого строения деятельности, а на этой основе и к возникновению новой ведущей формы отражения

124

действительности, характеризующей уже более высокую, вторую стадию развития психики животных — стадию перцептивной психики. Это прогрессирующее направление в усложнении деятельности связано с прогрессирующей же в дальнейшем Линией эволюции: от полимерных червеобразных к первичным хордовым и далее — к позвоночным животным.

Усложнение деятельности и чувствительности животных выра¬жается по этой линии эволюции в том, что их поведение координируется сочетанием ряда отдельных воздействий. Приме¬ром такого поведения может служить поведение рыб. Именно у этих животных можно с особенной отчетливостью наблюдать резкое противоречие между уже относительно сложньш содержа¬нием процессов деятельности и высоким развитием отдельных функций, с одной стороны, и еще по-прежнему примитивным общим ее строением — с другой.

Этот тезис нуждается в более детальном обсуждении. Обратимся прежде всего к экспериментальным данным. В иссле¬довании Е, П. Черчилля (1916) у рыб вырабатывалось умение проходить через отверстия, сделанные в двух поставленных одна за другой перегородках. На 50—60-м опыте зто умение у рыб вырабатывалось, давая «нормальную» кривую образования навы¬ка в условиях лабиринта. При этом Черчилль для трех различных экспериментальных групп животных создавал различные ориенти¬рующие признаки. В одном случае (незамечаемые рыбами на расстоянии стеклянные перегородки) рыбы могли ориентировать¬ся на преграду только тактильно, в другом — к тактильной ориентировке присоединялся локальный зрительный стимул (чер¬ная рамка вокруг отверстия), наконец, в третьем случае преграда выделялась полностью оптически (деревянная перегородка}. Полученные сравнительные данные, являются чрезвычайно важ¬ными; главное в них отводится следующим двум фактам: во-первых, оказалось, что введение дополнительно оптического стимула вносит определенное изменение, но изменение пара¬доксальное — начальное время, требуемое для прохождения через препятствие, возрастает почти в четыре раза (110—405); во-вторых, как показали последующие эксперименты, дальнейший процесс образования умения находить отверстия был связан в обоих случаях с переходом на кинестетическую афферентацию движений, причем указанное начальное различие к концу опытов сглаживалось,— уже на 5-м опыте время в первом случае падало всего r 2’/j раза, в то время как во втором случае оно падало почти в 6 [км9.

Клк мы увидим из сопоставления с результатами других исследований, полученные в этих экспериментах данные отнюдь не являются случайными, но выражают действительную особенность психической деятельности рыб.

О чем собственно говорят эти данные? С одной стороны, мы

» СЬипШ Е> P. The Learning of a Me by Goldfish // Journal of animal behavior, 1916. V. 6, N 3. P. 247,

125

видим, что у рыб, как и у нижестоящих животных, сохраняется ориентировка только на одно воздействие — тактильное, и поэто¬му введение дополнительного признака не упрощает для них ситуации* Кроме того, ситуация этим явно усложняется. Чем это объясняется? Очевидно, рыбы не просто не замечают оптического стимула, но происходит нечто совсем другое: они вступают к нему в новое отношение; только по мере того как соответствующая реакция угасает, процесс научения в основной деятельности начинает идти нормально, и кривая времени стремительно падает. Таким образом, присоединяемый оптический стимул не интегриру-ется> но ломает процесс, побуждая ориентировочную реакцию, то есть вызывая новое отношение.

Объяснение, которое мы даем, оправдывается дальнейшим сопоставлением фактов. Прежде всего обратимся к данным того же исследования, полученным э опытах с третьей эксперименталь¬ной группой животных. Оказывается, что в этом случае врзраста-ние времени, по сравнению с первой группой, значительно меньшее (ПО—277), зато дальнейшее падение его идет гораздо медленнее (на 5 пробе в первой группе — 42, в третьей— 101). Это понятно: в то время как черные полосы рамки выступают как локальный выделяющий стимул, сплошная перегородка выступает прежде всего как тормозящий фон, то есть только отрицательно; именно поэтому его «сбивающая» роль меньше, но зато преодоле¬ние его тормозящего значения,, естественно, происходит лишь постепенно.

Насколько, однако, правомерно то основное допущение, на котором основываются наши объяснения, а именно, что животное не интегрирует дополнительный стимул-признак в единый «образ-пути», но отвечает на него как на воздействие, имеющее другой инстинктивный смысл, то есть как на предмет, побуждающий вообще иную деятельность? Чтобы ответить на этот вопрос, очевидно, необходим опыт, где таким дополнительным признаком был бы стимул, вызывающий не только ориентировку или малоопределенную, диффузную реакцию, но которой имел бы для животного вполне определенный инстинктивный