именно в качественном отношении.
Наконец, приведенное выше понимание интеллекта животных оставляет нераскрытым самое главное, а именно, что же представляет собой наблюдаемый у обезьян «широкий» перенос и в чем заключается его психологическое объяснение.
Итак, и эта концепция интеллекта не в состоянии удовлетвори¬тельно ответить на основные вопросы, поставленные изучением высших животных. Самое же важное заключается в том, что сблизив интеллектуальное поведение антропоидов с поведением нижестоящих животных, она, с другой стороны, вновь «де-интеллектуализировала» его, т. е. затушевала его качественное своеобразие и вырыла этим новую пропасть: пропасть между интеллектом животного и мышлением человека.
Положение это было выражено Кёлером, Липманом и др. неточно: имелась в виду, очевидно, возможность обезьяны руководствоваться только такими механическими отношениями, которые могут быть адекватно восприняты непосред¬ственно зрительно.
144
Новое, третье решение проблемы интеллекта животных (мы отвлекаемся сейчас от других, мало отличающихся от первых двух
или явно научно несостоятельных концепций) вытекает из анализц соответствующих фактов с позиций развиваемой нами обжей* концепции развития психики.
С точки зрения этой концепции, для того чтобы решить проблему интеллекта, необходимо еще раз обменять местами указанные Кёлером особенности интеллектуального поведения животных и сделать исходным для анализа третий характерный факт, не имеющий, по мнению. Кёлера, принципиального значе¬ния,— способность обезьян решать двухфазные задачи.
В двухфазных задачах с особой силой обнаруживается двухфазность и самой деятельности животного. Нужно раньше достать палку, потом достать плод, Нужно раньше оттолкнуть плод от себя, а затем обойти клетку и достать его с противопо¬ложной стороны. Само по себе доставание палки приводит к овладению палкой, а не привлекающим животное плодом.
Это — первая фаза. Вне связи со следующей фазой она лишена какого бы то ни было биологического смысла. Это есть фаза подготовления. Вторая фаза — употребление палки — является уже фазой осуществления деятельности, направленной в целом на удовлетворение той или иной биологической потребно¬сти животного. Но если с этой точки зрения подойти к решению обезьянами любой из тех задач, которые давал им Кёлер, то оказывается, что каждая из них требует также двухфазной деятельности. Взять палку — и приблизить к себе плод, отойти от приманки — овладеть приманкой, пододвинуть ящик — достать плод и т, д. Это, конечно, не просто механически соединенные между собой процессы: первый из них подготавливает возмож¬ность осуществления второго.
Каково же содержание обеих этих фаз деятельности обезьяны? Первая, подготовительная фаза, внутренне связана, очевидно, не с самим тем предметом, на который она направлена, например не с самой палкой. Если обезьяна увидит палку в ситуации, которая требует не употребления палки, но, скажем, обходного пути, то она, конечно, не будет пытаться взять ее. Значит, эта фаза деятельности не есть обычная, формирующаяся в данной деятельности, операция: она связана не с палкой, но с объ¬ективным отношением палки к плоду. Реакция на это отношение и есть не что иное, как подготовление дальнейшей, второй фазы деятельности — фазы осуществления.
Что же представляет собой эта вторая фаза? Она направлена уже на предмет, непосредственно побуждающий животное, и строится в зависимости от определенных объективно-предмет¬ных условий. Она включает, следовательно* в себя ту или иную операцию и поэтому может иметь и нередко действительно имеет форму простого навыка.
Таким образом, при переходе к третьей, высшей стадии развития животных, наблюдается новое усложнение в строении
145
деятельности. Прежде слитая в единый процесс деятельность раскалывается теперь на две фазы: фазу подготовления и фазу осуществления. Наличие фазы подготовления и составляет характерную черту интеллектуальной деятельности. Интеллект возникает, следовательно, впервые гам, где возникает процесс подготовления возможности осуществить ту или иную операцию или навык (Леонтьев, Запорржец, 1938),
Таково в самом общем, разумеется, своем виде выдвигаемое нами гипотетическое решение проблемы. Наша ближайшая задача состоит в том, чтобы, отложив пока обсуждение вопроса о конкретном этапе эволюции животных, на котором впервые возникает интеллектуальная деятельность» попытаться развить эту гипотезу и вместе с тем подвергнуть ее возможно более разносторонней проверке.
Раскол деятельности на две взаимосвязанные, переходящие одна в другую, но, с другой стороны, не сливающиеся друг с другом фазы прежде всего обозначает собой возможность выделения операции, сформировавшейся в одной деятельности и переноса ее в другую деятельность, протекающую совсем в иных условиях. Такого рода перенос отличается от переноси операция, наблюдаемого у низших млекопитающих, не только своей «широтой, не только количественно, но и качественно; назовем его интеллектуальным переносом.
Нетрудно увидеть, что описываемые исследователями антро¬поидных обезьян случаи решения задач хотя и опираются на их прежний опыт, на уже прежде сформированные операции или навыки, как это правильно отмечают большинство современных авторов, однако самый характер использования обезьяной ее прежнего опыта заключает в себе нечто совершенно особенное* Это впечатление и создается благодаря действительному свое-образию интеллектуального переноса у обезьян прежде сформиро¬вавшихся операций и навыков; способные теперь выделиться в деятельности, они сохраняют, как и прежде, свою зависимость от ее предмета, но не от задачи. Поэтому общность задачи, то есть не только предмета деятельности, а также и тех условий, в которых он дан, уже не является необходимым для возможности осуществления переноса. Любой пример, взятый из классических опытов с обезьянами, может об этом свидетельствовать. Особенно же ясно это видно в тех случаях, когда животное как раз не в состоянии решить задачу, когда никакой перенос не удается и вся его деятельность сводится к безуспешным пробам.
Обратимся к классическому сравнению в такой сверхтрудной ситуации обезьяны и курицы. Нет надобности повторять обще¬известное описание поведения последней; это — поведение по методу «trial and error*, состоящее из ряда отдельных движений, переходящих одно в другое и постепенно возвращающихся, пока, наконец, они не угасают вовсе. Совершенно иначе ведет себя в подобной ситуации обезьяна. Она тоже делает пробы, но это не пробы различных движений, а прежде всего пробы различных
146
операций, способов деятельности, Так, имея дело с запертым ящиком, обезьяна раньше пробует привычную операцию нажимания на рычаг; когда это ей не удается, она пытается грызть угол ящика; потом применяется новый способ: проникнуть
в ящик через щель дверцы, затем следует попытка отгрызть рычаг* которая сменяется попыткой выдернуть его рукой; наконец, когда
и это не удается, она применяет последний метод: пробует перевернуть ящик Эта особенность поведения обезьян, которая заключается в том, что они способны решать одну и ту же задачу многими способами, особенно специально подчеркиваемая Бой-тендейком, представляется нам важнейшим доказательством того, что у них, как и у других животных, стоящих на этой же стадии развития, операция перестает быть неподвижно , связанной с деятельностью, отвечающей определенной задаче, и для своего переноса не требует, чтобы новая задача была сходна с прежней.
Новое отношение, устанавливающееся у высших млекопитаю¬щих между операцией, задачей и предметом, не менее ясно обнаруживает себя также в весьма остроумных сравнительных экспериментах В. Фишеля (1935).
Работая с рептилиями (Chelydra Serpentina) н высшими млекопитающими (собака), этот автор пользовался установкой, сконструированной по типу проблемного ящика с возможностью двоякого решения, причем каждое из них, требовавшее достаточно сложной операции, приводило к различному результату (различ¬ная приманка). Если дверца ящика открывалась толканием от себя, то в этом случае открывалась приманка bt другая же приманка, скрываясь за поднимающейся дверцей, становилась недоступной; если же дверца открывалась вбок, то тогда, наоборот, обнаруживалась приманка а, приманка же Ь отодвига¬лась за пределы досягаемости животного. И у рептилии, и у собаки вырабатывались оба требуемых навыка. При этом только один из навыков (способов) приводил к предпочитаемой пище. Проблема, поставленная исследованием, и заключалась в том, чтобы выяснить, может ли животное подчинить операцию пище, то есть предмету, на который направлена его деятельность, а не задаче в целом, которая оставалась в этих опытах, конечно, всегда одинаковой.
Как и следовало ожидать, данные этих опытов показывают, что4 в то время как собака избирает операцию в соответствии с предпочитаемой ею пищей, рептилия не в состоянии этого сделать, то есть ее навыки не отделяются от задачи и, следова¬тельно, при возможности употребить любой из них, применение того или другого зависит от случайных обстоятельств
4
л thiijfeiulijk F. Consideration de psychologic comparer- // Arch. Neer-landaises de PhysioLogie. 1920. T. V. P. 82. >
4 Fischel W, Experiments with two goals and two possibi¬lities of action // Journal of Comparative Psychology. 1935. XIX, N 3, P. 333.
147
Попытаемся рассмотреть теперь интеллектуальную деятель¬ность со стороны особенностей отражения внешней действительно¬сти в психике животных.
В своем внешнем выражении первая, основная, фаза интеллек¬туальной деятельности направлена на подготовление второй ее фазы, то есть объективно определяется последующей деятельно¬стью самого животного. Значит ли это, однако, что животное и имеет в виду свою последующую операцию, что, следовательно, животное способно отобразить, представить ее себе? Такое предположение является ничем не обоснованным. Первая фаза отвечает объективному отношению между вещами. Это-то отноше¬ние вещей и должно быть -отражено, обобщено животными. Значит, 1Ерк переходе к стадии интеллекта форма психического отражения животными окружающей действительности изменяется в том смысле, что возникает отражение не только отдельных вещей, но и их отношений. {…)-
Соответственно с этим меняется и характер обобщений животных. Животное обобщает теперь отношения и связи вещей. Эти обобщения животных формируются, конечно, так же, как и обобщенное отражение ими отдельных вещей, то есть в самом процессе переноса.
Появление на стадии интеллекта возможности восприятия к обобщения отношений ке может в свою очередь не внести новые черты в деятельность животного в ее целом: это и находит свое выражение в развитии у обезьян так называемой «ориентиро¬вочно-исследовательской деятельности» (Н, Ю, Войтонис). (…)
Рассматривая интеллектуальную деятельность, мы отвлеклись от вопроса о том, у каких животных может быть впервые обнаружен интеллект. Теперь нам надлежит специально рассмот¬реть этот вопрос.
Нельзя, разумеется, ожидать, что переход к стадии интеллекта совершается как переход к двухфазной деятельности, которая сразу же становится доминирующей в поведении животного. Скорее, наоборот, можно думать, что интеллектуальная деятель¬ность первоначально обнаруживается у животных далеко не во всех тех случаях, когда она объективно возможна; наличие интеллекта у животного вовсе не исключает преобладания у него поведения, остающегося на стадии перцептивной психики5, (..,),
Экспериментальные данные..- позволяют говорить о том, что нижние ступени стадии интеллекта ограничиваются по одной линии низшими обезьянами, а по другой — собакообразными и кошкообразными; что же касается линии эволюции копытных животных, то недостаточность данных по большинству видов делает какое бы то ни было суждение о них пока весьма затруднительным.
6 Мысль о том, что обычно животное не использует наивысших своих возможностей, в силу чего мы недооцениваем его интеллект (гипотеза о «запасном уме»), была высказана А. Н, Северцевым (Эволюция и психика. М.Ф 1922. С. 44),
148
Внутри этой высшей третьей стадии — стадии интеллекта, как и внутри предшествующих стадий, мы равным образом должны
