ин¬стинкт (ивными) отношениями; происходит отмирание инстинктов etc, это один из «трудных моментов:» становления современного человека (140).
Стр, 147 — вводится понятие плана и далее идет «прокол», нарушение элементарной ) логики в рассуждении о роли изменчивости ситуации, которая сливается с рассуждениями об общ(ественных) отношениях etc.
* * *
Психика как субъективность входит в объект(ивную) реаль¬ность, независимо от познания ее (психики)!: психика существует до психологии!
Значит, невозможнее, несовместимо с этим представление, что-де ощущение своей психической деятельности (?) есть продукт самопознания («самонаблюдения»), которому учат (воспитыва¬ют на образцах) — см, с. 43.
262
ПРОБЛЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ
СбВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
—
Я не являюсь историком и никогда бы, конечно, не согласился выступать с докладом на историко-пснхологическую тему, но сегодня я должен буду говорить об истории проблемы деятельно¬сти в советской психологии, что для меня, увы, даже, пожалуй, и не история, а скорее то, что происходило на моих глазах.
Развитие советской психологии началось, собственно, с некото¬рого события, которое произошло вот здесь, в Институте психологии. И событием этим, как вы знаете, была смена руководства Института и почти полное обновление его состава-Институт в начале 1924 г. покинул проф. Чел па нов, с ним покинули институт и ряд других сотрудников-психологов; в состав Института влились новые люди, до тех пор в качестве психологов малоизвестные и даже вовсе не известные. Я не буду занимать ваше внимание воспоминаниями об этих первых днях и месяцах существования Института впервые под знаменем перестройки психологии на основе марксизма. Об этом, вероятно, надо писать и говорить, пока еще осталось то поколение, на глазах которого это событие развертывалось. Наступали очень большие, быстро идущие перемены. В челпановском Институте стали бегать крысы, их не очень умели сохранять в клетках — передвигалась даже мебель. Исследовались доминантные реакции. Изучались движе¬ния, я напомню, что Н, А. Бернштейн начал свою работу по психологии в этом институте в те самые дни 1924 г. Словом, происходили неожиданные, невиданные раньше изменения.
Линия на реактологию Константина Николаевича Корнилова постоянно подчеркивалась, но поиски шли в очень разных направлениях, например в направлении социологизации психоло-гии, И я отдаю себе отчет в задачах, которые ставились в то время Михаилом Александровичем Рейснером, последователем Петра-жицкого, вносившим в эту общую реактологическую линию социологическую струю. Очень быстро начал развивать новые по существу идеи приехавший в том же году в Москву Лев Семенович Выготский, Происходил поиск с такой, я бы сказал, целью, точнее задачей: надо было отыскать в поведении, в реакциях человека то, что специфично для него, что решительно, принципиально отличает человеческое поведение от поведения животных. По-моему, в самом начале 1925 г, Лев Семенович делился с некоторыми своими товарищами схемой перестройки психологии, или, точнее сказать, дальнейшей перестройкой психологии в направлении марксистской психологии. У меня долгие годы хранилась схема, начерченная на листке бумаги Выготским по ходу объяснения своего замысла. Эта схема включала в себя кружки, не всегда законченные, — полу¬окружности, в которых стояли важные слова: «человеку «ору¬дие», «предмет труда», «продукт». Почему-то мне припоминается сейчас очень ясно «огонь» рядом, под «орудием» — способ»,
263
«средство». Это обработка с помощью огня. Орудие не только выступало как физический предмет- Орудийность, опосредство¬ван ность поведения орудием — вот первое положение* которое легло в основание, дальнейшего развития направления исследова¬ний Выготского и его соратников и учеников. Иначе говоря, возникло то направление, которое короткое время именовалось «инструментальная психология, еще до термина «культурно-историческая». Главное было показать, что подобно тому как в истории филогенетического, общественно-исторического разви¬тия переход к человеку ознаменовался применением орудий в труде, возникновением трудовой деятельности и общением (вспомните социогенез высших психических функций), в психоло¬гии, в психике человека тоже произошли коренные перемены. Меняется структура процессов. Вы знаете, как выражалось это структурное изменение. Не от стимула к реакции, а от стимула через орудие (рисовалось треугольником) к реакции. Реакция эта опосредствована. А вы вдумайтесь в слово «опосредствование». Выготский был ведь очень образованным марксистом. Опосред¬ствованное, то что опосредствует — так у Гегеля, и так у Маркса — это то, что (определяет, характеризует. Сказать «опосредство¬вание, опосредствовать» — это очень многое сказать.
Начались исследования опосредствованных, прежде всего внешне опосредствованных процессов выбора, внимания, памяти.
Экспериментальных поисков было очень много, гораздо больше по своему числу, чем тех, которые были опубликованы. Искали в очень разных направлениях. Главное внимание уделялось функционированию психологических орудий-средств. Выяснилось, что средства не всегда вещественны и не всегда орудия, скорее именно средства, какие-то инструменты. Они выступили как знаки, как нечто, что представлено в наитнпичнейшей форме, в форме слова. Главная форма существования психологических орудий — это ведь форма словесная- Но выделяя это положение, надо было решать проблему, которая вставала с несколько другой стороны, более содержательно: надо было решать проблему связи знака слова или значения слова с практическими действиями, т, е. с са¬мой той внешней деятельностью илит безразлично, внутренней деятельностью, в которой данное средство функционирует. Эта проблема оказалась очень сложной, она остается сложной и до сих пор. Мы только иногда не видим, или не хотим видеть сложности. Очень важный шаг в решении этой трудной проблемы был сделан Выготским в статье, которую цитируют теперь мало и главным образом с критическими оговорками. Но дело обстоит не так просто, дорогие товарищи. Эта статья имела фундаменталь¬ное, я подчеркиваю, значение для развития понятия деятельности! Только надо его извлечь из чужой одежды существовавшей тогда терминологии. Эта была терминология, которая была пущена в ход применительно к животным главным образом Кёлером, а применительно к человеку, ребенку немецкими авторами вроде Липмана, Богена и др. (кого-то еще).
264
Эти авторы вводили термин «практический интеллект». Надо задуматься над тем, что крылось за этим термином, что он рисовал* обозначал. Он рисовал, означал нечто иное, чем сейчас мы привыкли в нем видеть, я бы сказал, видеть стихийно. Давайте вернемся к Кёлеру, потому, что дальше на человеке у Богена и Липмана повторилось то же самое. Что это такое? Я бы сказал так: термин «практический интеллект» и ему подобные термины («ручное мышлением и др.) был употреблен для того, чтобы выделить такого рода процессы поведения, которые не могли быть поняты и очерчены в рамках рефлекторной структуры поведения, в рамках, как тогда говорили чаще, образования навыков. Кёлер определял практический интеллект, понятийно описывал его как такого рода поведение обезьяны, которое соответствует структуре предметного поля, соотношению воспринимаемых предметов; отсюда понятие поля. Гештальтовские концепции тоже здесь, подсказывали именно понятие поля; адекватность структуре поля, восприятию этой предметной структуры (заметьте! с оговоркой, предметной структуры1 которая выступает в своих оптико-пространственно-механических свойствах). Как оно (это поведе¬ние — ред,) возникает, не обсуждалось Кёлером, Кёлер прикрывал отсутствие ответа на этот вопрос обращением к такому понятию, как яавтохтонность возникающего действия». Есть соответствие структур внутренних, зрительных и структур внеш¬них, поля (внешнего поля), — значит, они возникают автохтонно и не имеют, следовательно, структуры навыков. Спор в интерпре¬тации поведения шел в направлении отвергания атомистического, ассоционистического понимания. Но был выделен особый вид действий, — с палкой, с перемещением предметов, — которые, наверное, можно назвать практическими действиями животного, правда, имеющими сложную структуру. Не ответ на толчки, раздражители извне, а на вещи, на соотношение вещей в про-странстве, трехмерных вещей! «Поле» — говорил Кёлер, «мир» сказали бы мы, сказал бы всякий материалист-негештальтовец.
Но совершенно так же шли опыты и до Богена: доставание, выбор палок разной формы в соответствии с расположением предметов в поле: выкатывание шаров, просовывание предметов; учитыва¬лись гораздо больше не пространственные, а физические свойства этих предметов, механическое сопротивление. Даже появилась одно время идея: ребенок-де опережает обезьяну в удельном соотношении учитываемых физических свойств, а не простран¬ственных, геометрических, полевых. Я уже сейчас не могу припомнить в деталях шедшую внутреннюю, не очень важную полемику.
Оставался еще один термин — речь. Но, что такое речь? Это коммуникация; это, грубо говоря, общение, одна из форм обще¬ния — общение посредством значений, знаков. Это тоже непрямое, это тоже орудийное общение. Что такое речь? — Это общение посредством языка, правда? Так проще всего, без особенных заумных рассуждений можно определить речь. Вот и возник
265
вопрос о корнях, с одной стороны, практического интеллекта, а с другой стороны, речи, имелись в виду генетические корни человеческой речи, Так и названа была статья Выготского, которая вышла в 1929 г., в самом начале года ‘,
Как решался вопрос? Давайте теперь освободимся от терминологии исторической. Решался вопрос Выготским следую¬щим » образом. Наступает чрезвычайное событие в истории эволюции, которое состоит в том, что, с одной стороны, прежде происходившие независимо от речи общения индивида с другими индивидами, субъекта с другими субъектами, действия и, с другой стороны, общение, существовавшее вне, независимо, вне связи с действием, перекрещиваются. Тогда-то и возникает новое. В терминологии Выготского того времени действие становится оречевленным, а речь — предметно-отнесенной, включенной
в действие: я забыл точное слово, примененное Выготским, но смысл я передал правильно. Давайте подумаем, что лежит за этим? Что все это значит? Не в терминах, а в понятиях. А это значит, как легко понять, следующее,
Практические действия, осуществляемые животным в связях его с предметным миром, превращаются в действия, обязательным условием и конституирующим началом которых является общение. Способ этого общения — язык. А что делается с речью? — Она становится речью посредством языка, т. е, знаков, предметно отнесенных единиц. В статье очень убедительно показано просто путем цитирования специалистов, которые этим занимались, что действительно, когда человекообразная обезьяна действует, то ее, так сказать, уста замыкаются, она не вступает в общение речевого типа, т. е. с помощью голосовых знаков, сигналов и пр. Когда она вступает в общение, то она отбрасывает, образно говоря, палку-орудие. Это разъединено. Также было ясно уже в те годы, что так называемая «речь животных» не имеет предметной отнесенности, т. е. предметного значения. Тогда были уже неудачные попытки Йеркса и Лернеда обучать человекоподобных обезьян человече¬ской- речи, т. е, языку, посредством которого осуществляется речь у человека.
Попытки эти, как известно, продолжаются, представьте себе, до нашего времени. Где-то мелькают обещающие результаты, но экспериментальных, эмпирических доказательств возможностей образования речи человеческого типа, т. е, с применением языка, имеющего предметное значение, выработанное в ходе предшеству¬ющей истории — таких доказательств и сегодня не существует. Существуют рассуждения, опирающиеся в общем на» шаткие факты. И то, что б свое время было показано Лернедом и вслед за ним