зайцев и пр., а общество как совокупность разнообразных
стран и народов. Это, по сути дела, тот же редукционизм, разве только не такой примитивный, как физический.113
Во-вторых, определяя понятие материи через отношение сознания к
объективной реальности, мы выходим за рамки собственно отнологии, поскольку отношение “оригинал-копия”, “материя дана нам в ощущениях” –
это гносеологическое, чисто познавательное отношение, которое задает не
само существование объекта, а лишь правильность или ошибочность его
отображения. Если этим отношением оперировать в онтологии, мы получим
некую выделенную систему отсчета: познающий человек займет привилегированное положение среди других фрагментов реальности, что неминуемо
приведет нас к антропоцентризму и субъективизму, то есть к абсолютизации
нашей собственной точки зрения.
В-третьих, определяя материю как объективную реальность, как реальность вне нас, мы в недоумении остановимся перед вопросом о том, что
представляет собой субъективная реальность, реальность в нас самих, в нашей психике и в нашем мышлении. Отвергая наличие духовной субстанции
во внешнем мире, мы ее получим в мире внутреннем, а это ведет к удвоению
реальности, дуализму, и тем самым к нарушению принципа материального
единства мира, что не вяжется с естествознанием. Ссылки на то, что сознание
является свойством высокоорганизованной материи неубедительны: свойство
не может противопоставляться своему носителю. В определении реляционной модели материя есть все то, что не сознание; носитель есть все то, что не
В-четвертых, понятие материи в реляционной модели константно, фиксировано раз и навсегда: отношение субъекта к объекту в процессе познания
инвариантно. Парадокс, но в диалектическом материализме базовое понятие
онтологии оказывается недиалектическим, то есть не развивающимся, заданным однозначно и в силу этого застывшим и жестким. Такое определение не
будет пересмотрено никогда, но это уже весьма сомнительная претензия на
абсолютную истину.
Высказанные соображения заставляют искать другие пути реализации
фундаментальной идеи философии природы – идеи единства в многообразии.
Но прежде, чем к ним обратиться, рассмотрим еще одно базовое понятие онтологии – категорию “бытие”.
Учение о бытии. Слово “бытие” во всех языках от древних до современных – это отглагольное существительное, образованное от глагола “быть,
существовать”. В своей истории это понятие эволюционировало в порядке,
обратном эволюции понятия материи. Его развитие шло от предельно общих
и абстрактных представлений к все более конкретным и содержательным интерпретациям. Каждая эпоха в истории философии выдвигала свою концепцию способа существования реальности, а от эпохи к эпохе понимание бытия
смещалось все больше и больше от характеристики устойчивости к характеристике изменчивости.
Первыми в аппарат онтологии понятие бытия ввели представители
Элейской школы античной философии – Парменид и Зенон Элейский. Они114
полагали, что бытие – это то, что есть, а небытие – то, чего нет. Но если рассуждать строго логически, не доверяя обманчивым чувствам, то мысленная
картина реальности окажется вовсе не такой, как картина видимая, Так, бытие единственно, ибо если бы было другое бытие, то оно отделялось бы от
первого бытия небытием, а небытия не по определению. Далее, бытие однородно, ибо если бы оно разделялось внутри себя на части, то части были бы
отделены одна от другой небытием, а небытия нет по определению. Бытие
вечно, несотворимо и неуничтожимо, ибо в то время, когда отсутствует бытие, должно быть небытие, но его нет по определению. Наконец, бытие неподвижно, ибо движение – это перемещение бытия в то место, где его еще
нет, в небытие, но небытия нет по определению.
Казалось бы, перед нами логическая казуистика, игра мысли, и тем не
менее идеи элеатов остро современны и реализуются в сегодняшней научной
картине мира. Так, принцип Парменида: ничто не возникает из ничего и не
исчезает в ничто – один из краеугольных камней научного мышления. Первый принцип термодинамики утверждает невозможность создания вечного
двигателя. Или возьмем множество законов сохранения: энергии, количества
вещества, количества движения, импульса, заряда, спина, четности и т. п. Наконец, любое взаимодействие в природе выражается в науке в виде уравнения, будь то физические, химические или другие реакции. Прав Перманид: к
бытию ничего нельзя прибавить и от бытия ничего нельзя убавить. Любое
событие в природе – это, строго говоря, не возникновение или уничтожение,
а преобразование одного фрагмента реальности в другой, перекомбинация
элементов действительности.
Похожие идеи относительно бытия были и у античных идеалистов Платона и Аристотеля. Истинным существованием обладает не то, что преходяще, что возникает и исчезает, а это прежде всего воспринимаемые чувствами
вещи, но то, что вечно, неизменно, инвариантно.
У Платона это потусторонние идеи, которые воплощаются то в одном,
то в другом материале, а у Аристотеля это хотя и посторонние, земные, но
тем не менее идеальные формы, которые не существуют отдельно от тел, но
вместе с тем выступают по отношению к телам как активные начала, придающие им качественную определенность и являющиеся по отношению к
ним и действующими, и конечными причинами, и основаниями, и целью их
существования.
В средневековом теоцентризме эпохи Готики основной дилеммой оказывается сотворенность или несотворенность того или иного бытия, и в соответствии с религиозной доктриной истинным, полным и совершенным, самосущим и вечным существованием обладает только Бог, тогда как все остальное есть лишь результат его творения, проявление его воли и реализация его
могущества. Именно в силу этого принципа в природе все происходит по необходимости, осуществляется согласно законам, предписанным Господом,
сам же он не ограничен никакими законами и может действовать произволь-115
но, и результат такого действия вопреки обычному порядку вещей воспринимается людьми как чудо.
Такой ход мысли характерен и для современной религиозной философии. Так, в неотомизме – новой интерпретации идей Фомы Аквинского, величайшего философа средневековья, прозванного “ангельским доктором”, –
имеется принцип гармонии веры и разума, согласно которому последний постигает лишь природную необходимость, вера же идет путем откровения божественного промысла, и потому наука и религия органично дополняют друг
друга, не противореча одна другой и не опровергая другую сторону.
В эпоху Просвещения с её акцентом на проблемы теории познания в понимании бытия ведущей стала проблема его подлинности, истинности. С
этой точки зрения характерен заочный спор субъективного идеалиста Беркли
и дуалиста Декарта.
Джордж Беркли, доводя до предела позицию сенсуализма в гносеологии,
то есть отдавая приоритет в познании органам чувств, приходил к парадоксальной онтологической интерпретации этой позиции. Если действительность дана нам исключительно в форме чувственного опыта, в ощущениях и
переживаниях, то наша психическая жизнь и есть единственная реальность.
Вещи, как мы их воспринимаем, суть не более чем комплексы наших ощущений, но тогда их внешнее по отношению к нам существование есть всего
лишь иллюзия. То, что мы называем действительностью ничем не отличается
от сновидения или галлюцинации.
Альтернативное понимание бытия предложил Рене Декарт. Начав с вроде бы субъективистского тезиса ?мыслю, следовательно, существую? , французский философ приходит к утверждению существования именно потому,
что мыслящий субъект не может произвольно предписывать то, каким им
быть. Если бы реальность была продуктом моего воображения, я придумал
бы себе мир прекрасный, совершенный, благодетельный. Однако я вынужден
мириться с тем, что есть и что доставляет мне страдание и разочарование; я
должен это принять и бессилен изменить, следовательно, реальность существует сама по себе. Следующий тезис Декарта – ?мыслю о вещах, следовательно, они существуют?.
В эту же эпоху зарождается классическое естествознание. Механика выглядит чуть ли не всесильной дисциплиной: она объясняет все и вся от действия рычага и устройства механизма до причин приливов и отливов и законов движения планет вокруг Солнца. Понятно, что в механистической картине мира понятие бытия оказывается связанным с физическими параметрами
взаимодействия тел. Эти параметры, а именно перемещение, протяженность
и длительность осмысливаются в философии природы как движение, пространство и время. Причем если в понимании материи уже утвердилась атрибутивная модель, то в отношении бытия еще господствует субстациональная
точка зрения.
В ньютоновской физике тела неизменны, обладают неотъемлемыми
свойствами и приводятся в движение внешней силой. В самом начале, как116
полагал Ньютон, имел место первотолчок, когда Бог “запустил механизм”
Вселенной, который продолжает “работать” уже по естественным законам.
Пространство и время также представляют собой внешние и ни от чего не зависимые формы существования, и тогда пространство есть чистая протяженность, пустота, в которой перемещаются механические массы, а время есть
чистая длительность, которая определяется раз и навсегда установленными
циклами движений, например движением планет по стационарным орбитам.
В XIX веке появились две альтернативные концепции способа и форм
бытия реальности. Это были априористская модель Канта и реляционная
модель в диалектическом материализме и неклассическом естествознании
XX века.
Немецкий философ Иммануил Кант полагал, что представления о пространстве и времени имеют априорный, то есть доопытный характер и не могут быть выведены ни из каких наблюдений, а, напротив, являются врожденными формами человеческого восприятия. Основной аргумент Канта состоял
в том, что математические дисциплины, упорядочивающие наше созерцание,
а именно – геометрия и алгебра, относящиеся к внешним и внутренним чувствам, а значит, к пространству и времени – имеют аксиоматический характер. Пять аксиом Эвклида или принципы арифметики мы принимаем без доказательств, поскольку они самоочевидны, а не выведены и не могут быть
выведены из опыта. Это сильный аргумент, но он был опровергнут созданием в том же XIX неэвклидовых геометрий Лобачевским, Бояи и Риманом, а
появление теории множеств Кантора перевернуло арифметику и алгебру.
Системы аксиом могут быть различны, и какую из них выбрать – может решать только опыт.
Идею о том, что пространство и время суть лишь отношения между
фрагментами реальности впервые высказал еще Готтфрид Лейбниц. Эта идея
хорошо вписалась в реляционную модель материи, которую наиболее ярко
развил диалектический материализм. В этом плане наиболее показательны
работы Энгельса. В своей книге “Диалектика природы” он разрабатывает
основные аспекты реляционной модели.
Поскольку и в философии, и в естествознании в XIX веке прочно утвердилась идея эволюции – в философии Гегель, а в науке, скажем, Дарвин – постольку и Энгельс принципиально по-новому трактует движение. Он понимает его, во-первых, как способ существования материи, как внутренне присущий материи атрибут. С этой точки зрения изменчивость есть фундаментальное качество реальности и никакого первотолчка не было. В действительности, прямо по Гераклиту, “все течет, все меняется, и в одну реку нельзя войти дважды, ибо в следующий раз нас омывают новые воды”. Энгельс
вслед за Гегелем полагал, что движение вызывается внутренними противоречиями в природе вещей, борьбой противоположных сил и тенденций в самих
структурах материальных систем.
Во-вторых, движение трактуется не только и не столько как перемещение в пространстве. В реляционной модели движение понимается как разви-117
тие, как качественное изменение, усложнение, совершенствование или деградация и разрушение, то есть как прогресс или регресс, имеющие необратимый характер. В соответствии с таким подходом Энгельс говорил о многообразии форм движения материи, среди которых он выделял механическую,
физическую, химическую, биологическую и социальную. В принципе каждый уровень организации материи характеризуется особенностями не только
строения соответствующих систем, но и специфическими типами взаимодействия и характером функционирования. И хотя, скажем, процесс жизнедеятельности клетки нельзя свести полностью к совокупности химических воздействий, тем не менее идея развития состоит в том, что сложное возникало
из простого и жизнь есть результат эволюции, ведущей от неорганики к органике и далее к все более организованным биологическим и социальным
системам.
Аналогично в духе реляционного подхода понимаются пространство и
