Хайдеггер, — но есть тайна ее сущности. Сущность
техники как миссия раскрытия потаенности есть риск». Риск же требует осмотрительности и адекватного природным возможностям использования
техники.
Поставим и такой вопрос: информационное общество — идея или реальность? Информатизация общества как необратимая ступень социального
развития означает не только повышение эффективности всего общественного производства, но и изменение в квалификационно-профессиональной
деятельности людей, системе образования, соотношении прав и свобод личности, да и во всем образе жизни общества. Информатизация общества — это
процесс, в котором социальные, технологические, экономические, политические и культурные механизмы не просто связаны, а буквально сплавлены,
слиты воедино. Она представляет собой процесс прогрессивно нарастающего использования информационных технологий для производства, перера-193
ботки, хранения и распределения информации и особенно знаний. Результатом этого как раз и является возникновение информационного общества,
знаменующего радикальные преобразования не только в сфере производственных структур и технологии, но главным образом в сфере социальных и
экономических отношений, в культуре, духовной жизни и быту.
Радикальные изменения во всех сферах социальной жизни, связанные с
информатизацией, нашли отражение в так называемых концепциях «информационного общества», разрабатываемых и развиваемых философами и социологами стран, успешно осуществляющих информационную революцию.
Один из ведущих специалистов в области информатики. Дж. Мартин в книге «Информационное общество» пишет: «В контексте имеющихся тенденций
развития передовых в промышленном отношении стран информационное
общество можно определить как такое общество, в котором информация и
уровень ее использования существенным образом обуславливают качество
жизни, а также перспективы экономического развития и социальных изменений. В таком обществе уровень жизни, характер труда и отдыха, система образования и рынок испытывают на себе растущее влияние информации и
знаний». Отметим, что сам термин «информационное общество» появился
благодаря названию вышедшей в 1981 году книги японского футуролога, директора национального Института информационного общества Й. Масуды
«Информационное общество как общество постиндустриальное».
Информационное общество: идея или реальность. В заголовок вынесено название известной проблемной статьи Дж. Мартина. Автор статьи,
считая, что социологи до сих пор не создали убедительной картины информационного общества, ставит вопрос: можно ли говорить об «информационном обществе», как о некоем принципиально новом типе общества
или это просто удобное обозначение для современного уровня, достигнутого
наиболее развитыми странами. Понятие информационного общества до такой степени широко употребляется, что «вполне простительно мнение, будто
оно уже стало жизненной реальностью, по крайней мере, в высокоразвитых
странах». Однако, для того чтобы выяснить, существует ли феномен информационного общества в реальности, надо, по крайней мере, уяснить, вопервых, идёт ли речь о настоящем состоянии общества или о его будущем; и,
во-вторых, договориться в учёной среде и среди интересующейся общественности об определенных критериях относительно достижения соответствующего общества.
Четкие критерии, по которым общество можно назвать информационным, уже разрабатывались в таких проектах, как, например, программа
Европейского сообщества FAST. Программа FAST задает пять главных стратегических направлений: ключевые технологии, положение Европы в мировой информационной и коммуникационной системе, разобщенность или
сплоченность в информационном обществе, занятость населения и общее или194
специальное образование. Дж. Мартин предлагает свой набор критериев,
уточняя, что это не строгое деление, а скорее пересекающиеся подклассы.
Это задействованные комплексно:
1) технологические критерии (информационная технология занимает
лидирующее положение и широко внедрена в конторах, производстве, образовании и в быту);
2) социальные критерии (информация определяет качество жизни, широко распространено информационное сознание и доступ пользователей к
высококачественной информации);
3) экономические критерии (информация становится ключевым экономическим фактором как ресурс, услуга, источник дополнительной стоимости
и определяющий фактор занятости);
4) политические критерии (свобода информации должна вести к повышению участия и согласия в политической жизни);
5) культурные критерии (признание культурной ценности информации в
интересах национального и индивидуального развития).
В целом же информационное общество Дж. Мартин определяет как такое общество, в котором качество жизни, а также перспективы социальных
изменений и экономического развития зависят все больше от информации и
ее использования.
Ряд теоретиков «информационной революции» (У. Дизард,
Дж. Мезонруж, Ф. Уильямс и др.) считают создание «глобальной сети информации всеобщим «электронным спасением», которое положит конец «географической тирании». По мнению Э. Тоффлера, концепцию которого, как
наиболее развитую, мы рассмотрим отдельно, грядущее постиндустриальное
общество — это качественно новая ступень — «третья волна». Этому обществу
будут свойственны децентрализация, равные взаимосвязанные «субэкономические» хозяйства, а основной его социальной единицей станет
«электронный коттедж», т.е. каждая семья в сельской местности иди городе
получит одинаковый доступ ко всем новым услугам и удобствам «информационного века. Однако, констатируют М. Хепуорт и К. Робинс, эти и подобные им выводы поспешны, безответственны и принципиально ошибочны: их
неадекватность есть следствие принципа технологического детерминизма.
Технический прогресс нельзя рассматривать вне контекста общественной,
политической и культурной жизни. Как правильно указывают Г. Мердок и
П. Голдинг, «выбор в информационном обществе зависит от возможности
Спектр мнений ученых о том, как будет проходить продвижение общества к своему информационному состоянию, очень широк. Это определяется
самой практикой реализации в конкретных обществах информационного
идеала, возникающими при этом сложностями как для государства, так и для
конкретных граждан. Если такие ученые, как Й. Масуда («оптимисты»), считают, что общество претерпит драматические изменения не через войны и
революции, а благодаря постепенным технологическим трансформациям, то195
другие («пессимисты») советуют не заниматься футурологическими утопиями и говорят не о технологических революциях, а просто о дальнейшем подчинении социальных нужд и ценностей технологической рационализации
потребностям рынка.
Ясно, что в том и другом случае для более отсталых стран существует
угроза проигрыша в экономической конкуренции вплоть до потери национального суверенитета из-за широкого развития межгосударственного потока
информации. Для граждан же, и в варианте «оптимистов» и в варианте «пессимистов», в свою очередь, возможна угроза для частной жизни (около 30 государств приняли уже те или иные законы о защите права на частную жизнь
в связи с компьютеризацией). «Выглядит насмешкой, — отмечает Дж. Мартин,
— что в Великобритании, известной давними традициями парламентской демократии, соображения безопасности до сих пор препятствуют принятию законодательства о свободе информации». Осложнения, которые вызовет принятие соответствующего законодательства для власть имущих, должны несомненно стать частью платы за то, чтобы жить в открытом обществе. В целом Дж. Мартин приходит к выводу, что потребуется определенное время
для того, чтобы информационное общество из «социального конструкта»
превратилось в некоторую реальность. Сейчас это скорее идея, хотя на пути к
её осуществлению уже много сделано.
Техногенная культура: Элвин Тоффлер, известный американский футуролог, социолог и теоретик информационного общества (или общества
«третьей волны»), считает информационное общество приходящим на смену
индустриальному (или обществу «второй волны»). В свою очередь, общество
массового промышленного производства приходит, по Э. Тоффлеру, на смену обществу «первой волны», в котором господствует сельское хозяйство и
натуральный обмен произведенными продуктами.
Биография Э. Тоффлера весьма поучительна. Родился он в Ныо-Йорке
4 октября 1928 г. После окончания школы поступил в Нью-йоркский университет, где в течение пяти лет сочетал обучение с работой на заводе в качестве
слесаря, монтера, сварщика, трубочиста, шофера, сборщика на конвейере и
рабочего других массовых профессий. Все это помогло ему на практике постичь «реальную жизнь» и со знанием дела, уже будучи ученым, говорить об
условиях труда рабочих, о забастовках, профсоюзных проблемах и т.д. В
1961 г. знаменитая фирма IBM по производству компьютеров поручила
Э. Тоффлеру написать доклад о социальном значении ввода в производство
сети компьютеров и расширении сферы труда «белых воротничков». Это было одним из первых исследований социальных последствий компьютеризации общества; до Э. Тоффлера ещё никто не говорил о научной организации
труда в «офисе» завтрашнего дня, да и сами компьютеры преимущественно
использовались лишь в валютно-финансовых операциях.
В дальнейшем Э. Тоффлер читает в респектабельных американских институтах и университетах лекции о взаимосвязи между достижениями науч-196
но-технического прогресса и изменением системы социальных ценностей. В
1983 г. в работе «Прогнозы и предпосылки» он напишет об этом времени:
«Громадные социальные и технологические изменения сотрясают американское общество, а наше правительство не замечает этого — оно уделяет мало
внимания будущему и не способно предвидеть даже наиболее фундаментальные сдвиги. Политики редко могут заглянуть дальше следующих выборов».
В работах «Прогнозы и предпосылки», «Третья волна» (1980) и др.
Э. Тоффлер говорит о качественно новой, информационной, цивилизации,
приходящей на смену отживающему индустриальному обществу. В этом обществе будущего нет массового, поточного производства и распределения
товаров, характеризующих образ жизни и модели поведения предшествующего индустриально развитого общества. «Центральное утверждение моей
книги, — пишет Э. Тоффлер о своей работе «Прогнозы и предпосылки», — что
сегодняшний кризис не является кризисом перераспределения, перепроизводства, недостаточного производства или низкой производительности труда
(что бы это ни значило), но кризисом реструктурирования, упадком старой,
индустриальной эры экономики и возникновением экономики новой, «третьей волны», функционирующей в соответствии с другими принципами» [29].
Самый главный при этом принцип — право собственности на информацию как новый тип собственности, отсутствовавшее (или почти отсутствовавшее) в обществе «второй волны». Отсюда контроль в сфере принятия ключевых решений осуществляет тот, кто владеет информацией. Это, в
концепции Э. Тоффлера, новый класс «когнитариат» (cognitariat —
производное от слов «знающий»: cognitive и «пролетариат») — класс, контролирующий процессы производства и распределения информации. Тоффлер
не признает категории «класс» в марксистском ее понимании, поскольку,
считает он, устарела вся система фабричного производства.
В «Прогнозах и предпосылках» так же, как и в «Третьей волне», Э. Тоффлер разрабатывает концепцию «электронного коттеджа», связанную с перемещением рабочих мест непосредственно в дома, что распутывает клубок
проблем современного американского общества. В обществе «электронных
коттеджей» изменяется характер труда и производственных отношений. Люди возвращаются к натуральному хозяйству, как бы примитивному обществу
«первой волны», но только на другой, более высокой, электронной основе.
Лиц, потребляющих продукцию собственного производства, Тоффлер называет «просьюмерами» и утверждает, что им принадлежит экономика будущего. Само слово «просьюмер» (prosumer) — производное от английских слов
«производитель» (producer) и «потребитель» (consumer).] По Тоффлеру,
просьюмер совмещает в одном лице функции производителя и потребителя
материальных благ.
«Движение назад — к дому» позволит корпорациям и государству снизить
расходы на недвижимость, повысит производительность труда, облегчит работу транспорта, уменьшит затраты энергии и загрязнение окружающей сре-197
ды, поможет разрешить социально-психологические конфликты, в основе которых лежит отчуждение работника от результатов его собственного труда,
потеря стабильных эмоциональных связей между супругами, родителями и
детьми, друзьями, коллегами и т.д. С идеей «электронного коттеджа»
Э. Тоффлер связывает надежды на изменение «всего технического базиса»
американского общества, считая, что существует возможность превращения
наемных рабочих в независимых предпринимателей, или, иными словами,
увеличения числа тех, кто владеет средствами производства (в данном случае, электронным оборудованием). По мнению теоретика информационного
общества, такая перестройка поможет устранить многие социальные конфликты: «Это образованные рабочие, — пишет Тоффлер, — которые, используя
свои домашние компьютеры, видео- и телекоммуникационные средства связи, смогут организовать новую сеть, «электронные гильдии», новые профессиональные ассоциации и т.д. Станут реальными и новые формы коллективного действия, и вполне вероятно, что в один прекрасный день мы будем наблюдать «электронные забастовки».
Надо отметить, что Э. Тоффлер, говоря о новом информационном обществе, отвергая «индустриализм» как отживающий общественный порядок,
объединяет в этом отношении наиболее технически развитые страны разной
политической ориентации. Несмотря на различия в осуществлении властных
полномочий, индустриализм придаёт всем этим странам определенные общие характеристики, а именно: те структурные черты, которые повсеместно
отрицаются «третьей волной», то есть зависимость от полезных ископаемых,
массовое производство, массовое распределение, поставленные на индустриальную основу средства массовой информации, массовая культура, нуклеарная (от лат. nucleus — ядро, объединенный вокруг ядра)
