Наиболее совершенная мысль должна иметь и наиболее совершенный предмет. А так как, по Аристотелю, самый совершенный
предмет – это совершенная мысль, то бог есть мышление о мышлении, или
иначе мышление, направленное на собственную деятельность мышления. Таким образом, бог есть высшая или чистая “форма”. Бог – это действительность, к которой не примешивается ничто материальное, никакая возможность; он есть чистое мышление, предметом которого является его собственная деятельность мышления.
Классическая немецкая философия. Под выражением “классическая
немецкая философия” принято понимать развитие философской мысли Германии конца XVIII – первой трети XIX вв. Эта философия была порождением и отражением немецкой действительности данного периода, в это время27
происходило становление капиталистического способа производства. Для
Германии того времени были характерны:
1. Экономическая отсталость, что выражалось в господстве феодальных отношений: крепостничество, доминирование земледелия над промышленностью, доминирование в земледелии мелкого крестьянского производства, использующего рутинную, консервативную технику, и, как следствие, низкая производительность труда.
2. Политическая отсталость. Германия представляла собой не единое государство, а конгломерат из суверенных и полусуверенных государств.
В то время как французская буржуазия завоевывала господство в собственной стране и на европейском континенте, а английская буржуазия развила
промышленность и подчинила себе Индию политически, и весь остальной
мир экономически, в это самое время немецкие бюргеры дошли только до
мечтаний о своем господстве.
3. Слабость немецкой буржуазии: она не могла достичь господства,
то есть политической силы, так как у нее не было экономической силы. Не
лучше обстояло дело и с ее союзниками: раздробленное и слабое крестьянство, которое некому было возглавить в попытках освободиться от крепостничества; мелкая буржуазия города была способна только к шатаниям от неистового демократизма до самой жалкой трусости. Поэтому в целом немецкая
буржуазия не поднималась выше либеральной оппозиции феодальному
строю, то есть выше трусливых пожеланий реформ.
4. В это время во Франции произошла буржуазная революция.
Уныние и безнадежность немецких буржуев сменились всеобщим энтузиазмом. Но якобинский террор привел немецкую буржуазию в ужас, а вскоре
Наполеон обрушил свои армии на Германию. Объективно он был для Германии представителем революции, о которой мечтали немецкие буржуа, он
принес с собой ее принципы, разрушив феодальные порядки. Но национальная гордость немцев была уязвлена. После разгрома Наполеона феодальные
порядки еще более укрепились.
5. Те обстоятельства, которые делали буржуазию бессильной чтолибо изменить в стране, привели к тому, что в борьбу с феодальными порядками включился немецкий пролетариат. И это окончательно определило характер буржуазии: ей стало казаться, что лучше старая феодальная Пруссия,
чем такое новое, как пролетарская революция.
6. Отсюда вытекает определяющая черта характера немецкой буржуазии: двойственность, противоречивость. С одной стороны, она мечтала о
революции и своем господстве; с другой, – была бессильна совершить эту
революцию и боялась пролетариата.
7. Из противоречивости положения немецкой буржуазии вытекает
противоречивость, двойственность немецкой классической философии, которая отражала позицию буржуазии, ее силу и слабости.
Убоявшись террора французской революции, который мог повториться
в условиях немецкой действительности, буржуазия Германии решила сначала28
все продумать, создать теорию, а уж затем, вооружившись ею, совершить
свою революцию. Поэтому то, что совершили французы в действительности,
на баррикадах, немцы осмысливали ( ибо своего опыта революционных действий они не имели, приходилось анализировать опыт соседей). Поэтому К.
Маркс назвал немецкую классическую философию немецкой теорией французской буржуазной революции.
Следует также иметь в виду, что в условиях засилья феодальной реакции, в условиях отстранения буржуазии от общественно-политической деятельности область идеологии, литературы становится для нее единственной
сферой деятельности, в которой она могла проявить свою энергию и выразить свои надежды. Этим объясняется то, что эта “позорная в политическом и
социальном отношении эпоха была в то же время великой эпохой немецкой
литературы”.
В философской жизни Германии, как и в поэзии, античеловечность изживших себя феодальных порядков преодолевалась не в действительности,
но в теории – последовательно и основательно. Вместо реального преобразования действительности здесь совершалось идеальное преобразование: взамен политической революции предлагалась революция философская. Ведь
философия, отмечал Гегель, особенно нужна в те периоды, когда происходит
переворот в политической жизни общества, ибо мысль всегда предшествует
действительности и преобразует ее: если царство представлений уже революционизировано, то действительность не может более устоять.
Изложение немецкой классической философии принято начинать с Иммануила Канта, чья философия качественно отличалась от средневековой,
которая рассматривала существующее как в принципе неизменное, не подлежащее изменению.
Буржуазные философы, напротив, обосновывали необходимость разумного изменения как природы, так и общества. Поэтому классическая буржуазная философия постоянно обсуждает вопрос: как можно и должно человечеству рационально господствовать над природой и социальными условиями
своей жизни?
Осуществление этой программы предполагало прежде всего создание
теоретической модели познающего субъекта, который одушевлен жаждой
познания и готов преодолеть любые препятствия на этом пути. Тем самым
классическая философия решительно выступила против средневековой философии в том пункте, что человек, отныне признаваемый личностью, должен быть признан свободным по природе своей существом. Вместе с новым
пониманием человека возникает и новое понимание природы, в особенности
внешнего, окружающего человека мира, который характеризуется прежде
всего как препятствие, ограничение человеческой деятельности, как нечто,
подлежащее изменению, преодолению.
Философия Канта – диалектическая. Его первая работа “Мысли об истинной оценке живых сил” (1746) была посвящена опровержению достаточно распространенной в XVIII в. концепции, согласно которой движение все-29
цело сообщается предмету извне. Как писал Кант, его задача состояла в том,
чтобы “найти то, что связывает между собой в систему великие звенья Вселенной во всей ее бесконечности; показать, как из первоначального состояния природы на основе механических законов образовались сами небесные
тела и каков источник их движения…” Здесь сформулирована мысль о том,
что исходным пунктом образования Солнечной системы было простое состояние природы – рассеянная материя, составляющая небулярную туманность. Однако среди существенных свойств элементов этой туманности уже
содержались простейшие свойства, таившие в себе возможность совершенствования. Прежде всего это само наличие простейших элементов: поскольку
они различны, между ними возникают силы тяготения, и там, где оно наиболее сильно, природа сразу же выходит из хаотического состояния: “Элементы, коим присущи силы для приведения друг друга в движение, имеют источник жизни в самих себе. Материя с самого начала стремится к формированию…”
Аналогично происходит формирование более сложных и обширных систем, причем в качестве наиболее доступной наблюдению выступает Солнечная система, по аналогии с которой мы можем судить о происхождении миров высшего порядка – до бесконечности.
Основные диалектические моменты названного построения Канта следующие.
Первый – устранение первотолчка, осуществляемое на механической
основе. Традиционно считалось, что естествознание вообще не способно
объяснить возникновение, начало движения и потому требует первотолчка.
Поскольку основным свойством тела является инерция, тело сохраняет состояние покоя или прямолинейного равномерного движения, пока и поскольку оно не будет из этого состояния выведено действием внешней по отношению к нему силы. Для Канта это не так: движение начинается в силу наличия изначально присущих (имманентных) самой материи противоположных
сил притяжения и отталкивания. Внеприродная сила – бог сохраняет еще
функцию творения мира из ничего, но больше ему ничего не остается. Кант
сделал еще один шаг по пути устранения божественных сил из природы.
Второй важный диалектический момент, представленный в “Естественной теории и истории неба”, состоял в последовательном, насколько это было возможно в его время, проведении точки зрения развития. По Канту под
действием противоположных сил притяжения и отталкивания формируются
различные системы миров, разрушаемые затем действием тех же самых сил,
чтобы из их рассеянных частей создавались все новые и новые. Третий диалектический момент – идея универсальной взаимосвязи мира. Она приобретает у Канта форму признания системного устройства Вселенной. При отсутствии этой связи условием устойчивости системы миров было бы столь точное равенство сил взаимного тяготения ее частей, что малейший сдвиг малейшей части этой системы систем повлек бы за собой гибель всей Вселенной.30
Ко времени выступления И. Канта в классической буржуазной философии сложились два основных направления решения философскотеоретических и практических проблем – рационалистическое и эмпирическое. Рационалисты обосновывали культ разума, неограниченное могущество
познания, которое представлялось им независимым от наличных эмпирических данных. Разум не заблуждается, утверждали они, источники заблуждений коренятся в воле, страстях и пр. Представители эмпиризма утверждали,
что ни одно понятие и ни один принцип не следует рассматривать как вечно,
безусловно общезначимое и необходимое. Общие понятия – это собирательные имена; действительны, безусловно существуют лишь единичные, чувственно воспринимаемые вещи. Это ставило под вопрос понятие закономерности, которая есть объективно существующая форма всеобщности. Такова была ситуация в философии, с которой столкнулся Кант. Задача состояла в том,
чтобы ответить на вызов эмпиризма, который в конечном счете ставил под
вопрос саму правомерность философии. С другой стороны, надо было покончить с иллюзиями рационалистов относительно непогрешимости чистого разума. Величие Канта заключается в том, что противоречие между эмпиризмом и рационализмом он рассматривал не просто как цеховое дело философов, а как социальный феномен, проблему, от решения которой зависит
дальнейший прогресс человечества.
Разрабатывая теорию познания, Кант в “Критике чистого разума” поставил целью разрешение проблемы: как возможна сама способность мыслить,
что мы познаем и как, или, иначе говоря, можно ли, и если можно, то как,
выразить реальность логическими понятиями? “Я попытался всерьез доказать положения и их противоположность, – писал он, – не для того чтобы
создать скептическое учение, а чтобы обнаружить источники иллюзии, в которую, как я предполагал, рассудок при этом впадает”. “Не исследование бытия божьего, бессмертия… было моей отправной точкой, но антиномии чистого разума… Человеку присуща свобода – у него нет никакой свободы, а все
в нем природная необходимость. Вот что, прежде всего, пробудило меня от
догматического сна и побудило приступить к критике разума как такового,
дабы устранить скандал мнимого противоречия разума с самим собой” — писал Кант.
Одним из самых важных вопросов философии Канта является вопрос о
соотношении сущности и явления. Кант говорит: “Нам даны вещи как вне
нас находящиеся предметы наших чувств…” Бытие этого вне нас находящегося предмета Кант выводит из того факта, что раз наши чувства фиксируют
наличие предметов в нашем сознании, то им соответствуют предметы вне
нашего сознания. Эти находящиеся вне нашего сознания предметы и суть
“вещи в себе”, это предметы, взятые в их внутренних качествах, структурах и
взаимодействиях. “Внутренними являются те субстанции, структурные и динамические характеристики материального предмета, которые при фактическом или внутреннем изолировании от определенной Среды продолжают
быть ему присущими, не претерпевая при этом существенных изменений.31
Онтологически взятая “вещь в себе” – это как бы “сгусток” тех свойств, которые образуют её сущность, оставшуюся инвариантной при всех изменениях объекта”.
В гносеологическом аспекте “вещи в себе” – это те предметы, свойства
или отношения, которые “прямо или косвенно уже вошли в грубо очерченный объем исследованной области, но пока никак не могут быть познанными…”
“Вещь для других вещей” – это предмет, взятый преимущественно в его
внешних свойствах, функциях, поведении и во всевозможных проявлениях. “
В противоположность существенной инвариантности внутренних характеристик внешние свойства предметов весьма относительны, изменчивы, нередко
бывают свойствами отношений, поскольку зависят как от вещи самой по себе, так и от отношений и взаимодействий ее с разнообразными вещами” (там
же).
Рассуждая далее, Кант говорит: “… нам даны вещи как вне нас находящиеся предметы наших чувств, но о том, каковы они сами по
