вращения, что и Земля — т. е. Марса, Юпитера, Сатурна, — асимметрия относительно экваториальной плоскости действительно существует, и что южное полушарие планет более вытянуто, чем северное. Так, наличие антарктического материка и северного полярного бассейна, а также предпочтительное расположение материков в северном полушарии придают Земле вид объемной кардиоиды.
В атмосфере планеты следует ожидать существование особой циркуляции — перемещения воздушных масс тропосферы к северу с противотоком к югу в верхних слоях атмосферы. Такая циркуляция должна приводить к различию климатов обоих полушарий планеты, причем северное полушарие должно быть теплее южного.
Указанное различие климатов обоих полушарий действительно существует. На Земле средняя годовая температура южного полушария на 3° меньше температуры северного полушария. В результате температурный экватор оказывается смещенным на 10° к северу по отношению к географическому.
Надо сказать, что ортодоксальных скептиков не убедило и это. Не будем их осуждать, а попытаемся использовать идею Н. А. Козырева для непротиворечивого объяснения того класса парапсихических явлений, которые мы связываем с существованием информационного поля мироздания. Отметим также, что для понимания природы информационного поля необходимо помнить все то, что говорилось выше о четырехмерности материального мира. Для помощи в освоении столь сложных понятий я прибегну к размышлениям о пространстве и времени одного из величайших ученых нашего времени академика В. И. Вернадского.
2.5. ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ И НООСФЕРА АКАДЕМИКА В.И. ВЕРНАДСКОГО
Логика естествознания в своих основах теснейшим образом связана с геологической оболочкой, где проявляется разум человека, т. е. связана глубоко и неразрывно с биосферой.
В.И. Вернадский
Как следствие бурного развития механики и физики, к началу XX века в философской научной мысли сложилось новое, глубокое представление о времени, которое перестраивает наше миропонимание. Учеными всех направлений никогда не забывалось замечание Лагранжа в труде, вышедшем в начале XIX столетия, что»… для механика время может рассматриваться как четвертое измерение».
Новое представление о времени входит в науку на смену понятия, созданного Ньютоном, только в нашем столетии. Это понятие о едином и нераздельном пространстве-времени. Оно стало известно в 1901 году, когда венгерский философ-физик В. Паладий опубликовал на немецком языке в Лейпциге небольшой, но очень глубокий замечательный трактат «Новая теория пространства и времени». Книга В. Паладия прошла незамеченной. В 1908 году, в связи с теорией относительности, Г. Миньковский в произведшей огромное впечатление речи на съезде математиков в Кельне ярко и определенно поставил перед мыслящим человечеством новое понятие о едином, неделимом пространстве-времени и о времени как о четвертом измерении пространства — пространственно-временной непрерывности как начале нового понятия мира. Это было тотчас воспринято Эйнштейном.
И В. Паладий, и Г. Миньковский ясно понимали производимый ими величайший переворот в человеческом сознании, в нашем понимании реальности: важно само вхождение в научную мысль новой концепции времени и производимое этим коренное изменение основной картины научного построения космоса, всей научной мысли.
Не менее важно и другое следствие. Очевидно, что раз пространство и время являются частями, проявлениями и разными сторонами одного и того же неделимого целого, то нельзя делать научные выводы о времени, не обращая внимания на пространство. И наоборот: все, что отражается в пространстве, так или иначе отражается во времени.
И, наконец, третье: в науке впервые прочно встал вопрос: охватывает ли пространство-время всю научную реальность, или могут быть научно охвачены и есть явления вне времени и пространства?
Так, в сильно сокращенном виде, выглядят взгляды академика В.И. Вернадского, изложенные в его записных книжках и изданные в 1975 году под названием «Размышления натуралиста» [17]. В настоящее время существует огромная по числу наименований литература по философскому и физическому осмыслению пространства-времени, но лишь В. И. Вернадский смог гениально обобщить и распространить эту проблему на пространство и время живой материи. Поэтому я неоднократно еще буду обращаться к этому великому ученому.
Он писал: «…возвращаясь к живому веществу, мы будем основываться на том, что в нем, в его проявлениях вообще время и пространство неразделимы.
В связи с этим, изучая явления жизни, идущие в пространстве определенного строения, необходимо допустить, что и время в процессах жизни не может иметь строение, противоречащее пространству, с которым неразрывно связано», и далее: «Состояние пространства тесно связано с понятием физического поля». Как это переплетается с идеями Н. А. Козырева, рассмотренными в предыдущем параграфе! Вчитайтесь в следующее: «Оказалось возможным подходить к исследованию пространства-времени как к явлению, обладающему строением, т. е. структурой. Причем оно не только структурно, но физически обладает разными состояниями. Сейчас измерения времени в наиболее глубокой и точной своей части основано не на движении, а на изменении свойств тела или явления. Только мысленно можно отнести ее к движению — конкретно движение не входит в измерение». Это была гениальная догадка великого мыслителя, каким был В. И. Вернадский. Посвятив свою мысль разработке новой научной дисциплины — биогеохимии, — академик пришел к следующим выводам относительно вещества:
«Едва ли правильно не оттенять крупное различие, которое существует между временем, измеряемым внутри живых организмов, и временем внутри косной материи. Уже одно различие симметрии пространства в пространстве-времени живого и косного вещества заставляет отделять жизненное время от планетного времени. Нельзя к тому же утверждать, чтобы жизнь была чисто земным, планетным явлением. Наконец, существование особого психологического или субъективного времени, отсутствующего в планетном времени, приводит к тому же заключению».
Если обратить внимание на чрезвычайно сложные топологические свойства живой природы, сплошь и рядом парадоксальные относительно механистических представлений о мире, то можно прийти к выводам, аналогичным с выводами известного биохимика Н. С. Курнакова. Он был первым, кто увидел, что в явлениях равновесия химических соединений, выраженных в трехмерном пространстве геометрическими поверхностями, есть ясная и глубокая аналогия между химическими процессами и свойствами пространства. Он допустил, что геометрические свойства отвечающих им поверхностей выражаются геометрией многомерных пространств. Они не могут быть выражены в нашем пространстве трех измерений или близких к нему геометрическими поверхностями, дающими о них ясное геометрическое представление. Отвечающие им сложные поверхности надо рассматривать как проекции в трехмерном пространстве поверхностей многомерных пространств, отвечающих соотношению их закономерностей.
Для того чтобы подойти к пониманию природы биополя, необходимо рассмотреть феноменальную избранность живого пространства по отношению к неживому или «косному», по словам Вернадского. Один из постулатов Н. А. Козырева гласит: «…существующий в мире ход времени устанавливает в пространстве объективное отличие правого от левого».
Изумительным является то обстоятельство, что в природе действительно имеются бросающиеся в глаза объективные отличия правого от левого. Эти отличия давно известны в органическом мире. Морфология животных и растений дает многочисленные примеры упорной, передающейся по наследству асимметрии. Например, у моллюсков в подавляющем большинстве случаев раковины закручены в правую сторону. Преобладание определенной асимметрии наблюдается и у микробов, образующих колонии спиральной структуры. У высокоорганизованных существ положение органов всегда повторяется: например, сердце у позвоночных, как правило, расположено слева. Подобная асимметрия существует и у растений, например, в предпочтительности левых спиралей у проводящих сосудов.
В середине прошлого века Луи Пастер открыл асимметрию протоплазмы и рядом замечательных исследований показал, что асимметрия является основным свойством жизни. В неорганической природе стерео-изомеры образуют рецематы, т. е. смеси с одинаковым количеством правых и левых молекул. В протоплазме же наблюдается резкое неравенство правых и левых форм. Воздействие на организмы правых и левых изомеров часто весьма различно. Так, например, левовращающая глюкоза почти не усваивается организмом; левый никотин более ядовит, чем правый.
И, наконец, очень любопытный вывод Н. А. Козырева:
«Для нас весьма принципиальна сторона дела: асимметрия может иметь физический смысл только при существовании направленности времени, поэтому асимметрия доказывает асимметрию времени» [35].
В. И. Вернадский в своих «Размышлениях натуралиста» рассматривает как одно из самых глубинных свойств пространства-времени его симметрию: «Учение о симметрии разработано главным образом минералогами и математиками. Но в кристаллографии симметрия проявляется не во всей полноте. На это еще давно указывал Пьер Кюри. Особенно ярко это проявляется для наук биологических, что видно хотя бы из одного факта: ось симметрии 5-го порядка, неразрывно связанная с «золотым» или «божественным» сечением, отражающемся в нашем осознании красоты, занимавшая мысль Леонардо да Винчи, Иогана Кепплера и всех других, к ней подходивших, — эта ось, играющая заметную роль в морфологии форм жизни, в кристаллографии невозможна. И она действительно в ней отсутствует».
Действительно, если рассмотреть цепь кристаллов, то оказывается, что в природе имеются кристаллы с любым числом осей симметрии, начиная с цифры 3, исключение составляет цифра 5.
Упоминание В. И. Вернадским «золотого» сечения восходит в своей истории к эпохе математической школы пифагорейцев. Ими была решена следующая задача (рис. 12):
если разделить любой отрезок на две части «А» и «В» так, чтобы
то при решении этого квадратного уравнения получаются два корня:
Х= 1,618 и Х= 0,618.
Эти числа и получили название «золотых». Они действительно замечательные. Везде, где человек ощущает гармонию — в звуках, в цвете, в размерах, — всюду присутствует «золотое» число. Огромна роль его в архитектуре и в живописи.
Еще пифагорейцы заметили, что музыкальный звукоряд построен по закону соотношений частот, равных «золотому» числу. Спустя много веков итальянский математик XVI века Фибоначчи построил математический ряд (0,1,2,3,5,8,13,21,34,55…), описывающий процесс размножения кроликов, т. е. сугубо биологический процесс. Легко заметить закон формирования такого ряда: член ряда, начиная с четвертого, равен сумме двух предыдущих членов. Если же в таком ряду взять отношение последующего члена к предыдущему или наоборот, то получим уже знакомые нам числа: 1,618 и 0,618. Причем, чем больше порядковые номера членов, тем точнее выполняется «золотое» соотношение. Числа этого ряда так и называются — числа Фибоначчи.
Через сто лет Кепплер создавал свою модель солнечной системы, уже зная основные размеры планет, периоды их обращения и взаимные расстояния. К его изумлению, все эти числа оказались числами Фибоначчи. Он чуть с ума не сошел от нахлынувших на него ассоциаций… Оказалось, что наш ближний космос организован по законам музыкальной гармонии. Все это Кепплер изложил в своей книге «Музыка сфер». Кроме этого оказалось, что «золотое»
