но представляются мне очень значимыми.
«В Магдале, что находится у моря, учителя наставляли народ. Привели к ним одержимого, который был слепым и немым; Иисус сказал Слово, и злые духи вышли: человек заговорил, его глаза открылись, и он стал видеть. Это было величайшим делом, которое совершил учитель на глазах у людей, и все они дивились.
Он сказал народу: «Каждый, кто живет под Богом и выполняет волю Бога, есть дитя Бога, и Он есть моя мать, отец, сестра, друг».
А потом он отошел в сторону поговорить с матерью и другими кровными родственниками.
Но тут он увидел ту, которая значила для него больше, нежели они. Девушка, которая некогда взволновала самую его душу любовью большей, чем любовь кровного родства; которая была сильнейшим искушением в храме Гелиополиса у Нила и которая пела Иисусу священные песни.
Они распознали родственные души, и Иисус сказал: «Слушайте, ибо Бог принес нам силу, которую люди не могут вместить, силу чистоты и любви, чтобы облегчить бремя сегодняшнего дня и стать бальзамом для раненых душ; подвигнуть многих к лучшим путям священным — пением и святой жизнью.
Слушайте, ибо Мириам, которая, стоя у моря, пела песню победы, когда Моисей указывал путь, будет петь снова. И все небесные хоры вступят и пропоют радостный припев: «Мир, мир на земле, благоволение людям!».
Мириам встала перед ожидающей толпой и снова спела песни победы; и весь народ произнес: «Аминь» [ЛВ. 15.106.1-32].
Теперь я хочу поговорить о том, что основой философии Христа все-таки является идея реинкарнации. Я был убежден в этом давно, еще до того, как узнал, что Иисус был на Востоке. Но сейчас я хочу привести отрывок из Евангелия эпохи Водолея «непосредственную речь Иисуса по этой проблеме».
«Когда Иисус учил, один человек выступил и сказал: «Раввуни, можно мне сказать?».
И Иисус сказал: «Говори». И человек заговорил и сказал: «Шторм на море прошлой ночью унес много рыбацких лодок, и множество людей погибло, их жены и дети в нужде. Что можно сделать, чтобы помочь им в их горе?».
И сказал Иисус: «Достойная просьба. Люди Галилеи позаботьтесь. Мы не можем возвратить к жизни этих людей, но мы можем поддержать тех, кого они кормили каждый день.
Вы, управляющие имуществом Бога, благоприятная возможность пришла; отоприте ваши подвалы: принесите накопленное золото, пожертвуйте его щедрой рукой.
Богатства были отложены для таких времен, как это; пока они не понадобились, они хранились у вас. Но теперь они не ваши, ибо принадлежат тем, кто в нужде, и если вы не отдадите их, вы навлечете на себя гнев Божий.
Это не милостыня — дать тем, кто нуждается; это лишь честность; это лишь передача людям их собственности».
Затем Иисус повернулся к Иуде, одному из двенадцати, который был у них казначеем, и сказал: «Принеси сюда денежный ящик, деньги не наши теперь; обрати все до последнего гроша в помощь тем, кто в беде».
Иуда же, не хотел отдавать все деньги нуждающимся и стал говорить с Петром, Иаковом и Иоанном. Он сказал: «Я сохраню часть, а остальное отдам, довольно и этого, ибо мы чужие тем, нуждающимся; мы не знаем их имен».
Но Петр сказал: «Иуда, человек, как осмелился ты так пренебрегать силой права? Господь истинно сказал: это богатство не принадлежит нам перед лицом бедствия, и отказаться отдать значит украсть. Тебе нечего бояться: мы не будем в нужде».
Тогда Иуда отпер ящик и отдал все деньги.
Для нужд семей, лишившихся отцов, были собраны в изобилии золото и серебро, пища и одежда.
Законник сказал: «Раввуни, если Бог управляет мирами и всем, что есть в них, не он ли послал этот шторм? Не он ли убил этих людей? Не он ли наслал это ужасное бедствие на этот народ, чтобы наказать их за преступления?».
Мы хорошо помним, как однажды ревностные иудеи из Галилеи были в Иерусалиме на празднике и за вымышленные преступления против римского закона они были зарублены в самом храмовом дворе Понтием Пилатом, и их кровь стала их жертвой. Не послал ли Бог все это кровопролитие потому, что это люди были слишком низки?
А еще мы помним, как однажды башня Силоам, защищавшая Иерусалим, без всякой видимой причины зашаталась, упала на землю, и восемнадцать человек были убиты.
Были ли эти люди низки? И не убиты ли они в наказание за какое-то тяжелое преступление?».
И сказал Иисус: «Мы не можем судить лишь по одному короткому периоду жизни. Есть закон, который люди должны знать: следствие зависит от причины.
Человек не пылинка, летающая в воздухе одну короткую жизнь и потом теряющуюся в небытии. Люди — бессмертные части великого целого, входящие многократно в атмосферу Земли и Великого Запредельного, чтобы раскрыть Богоподобное Я.
Причиной может стать частица короткой жизни; следствие можно не заметить до другой жизни. Причины ваших следствий нельзя найти в моей жизни, точно так же, как причину моих следствий нельзя найти в вашей.
Я не могу пожать того, что не сеял, и я должен пожать то, что посеял. То, что люди делают другим людям, судья и палач сделают им. Мы не видим исполнения этого закона среди сынов человеческих.
Мы видим, что слабых уничтожают, пожирают и убивают те, кого люди зовут сильными. Мы видим, что люди с дубовыми головами занимают посты царей и судей, сенаторов и священников, тогда как люди с сильным интеллектом метут улицы. Мы видим, что женщин, не обладающих ни здравым смыслом, ни каким другим качеством, украшают и одевают как королев, делают придворными дамами только из-за привлекательной внешности, в то же время дочери Бога — их рабыни или простые батрачки на полях. Чувство справедливости вопиет: это извращение права.
Когда люди видят лишь короткий промежуток жизни, неудивительно, что они говорят: «Бога нет или если Бог есть, он — тиран и должен умереть. Чтобы правильно судить о человеческой жизни, вам должно подняться и встать на гребень времени и увидеть мысли и дела людей, ибо мы должны знать, человек не сотворен из глины, чтобы опять обратиться в глину и исчезнуть.
Он — часть великого целого. Никогда не было времени, чтобы он не существовал; никогда не придет такое время, что он не будет существовать.
И теперь мы видим: те люди, что сейчас рабы, были когда-то тиранами; те, кто сейчас тираны, были когда-то рабами. Люди, страдающие сейчас, когда-то стояли на возвышении и смотрели с дьявольским наслаждением, как другие страдают от их рук. И люди больны, хромы, увечны и слепы из-за того, что они когда-то преступили законы совершенной жизни, а каждый закон Бога должен быть исполнен. Видится, что человек может избегнуть наказания за ошибки в этой жизни; но каждое действие, слово и мысль имеют свои границы, каждая причина имеет свои следствия; и если совершено зло, содеявший это зло должен его исправить.
Когда все злодеяния будут исправлены, тогда человек поднимется и станет един с Богом» [ЛВ. 15.114.1-51].
В целом, если внимательно рассмотреть три года служения Иисуса, то невольно напрашивается вывод, что он так и не был по-настоящему узнан и глубоко понят. Народ, как в иудеи, так и языческой Самарин, все время сомневался — мессия ли он. Чрезвычайно показательно поведение людей в знаменитом эпизоде с делением хлебов и рыб. Кстати эпизода было два: в Вифсаиде и в Десятиградии. Это одно из самых загадочных чудес совершенных Христом, но что удивительно, никто из Евангелистов не называет это чудом, даже не удивляются ему. Мне кажется, что гениальную разгадку этого эпизода предложил Дмитрий Мережковский.
«Что же было с хлебами?
Есть, кажется, два ключа ко всему. Один — мнимое противоречие, действительное согласие, и в этом случае, как в стольких других, первого свидетеля, Марка-Петра с последним Иоанном.
Пять хлебов и две рыбы у Двенадцати, по Маркову свидетельству (Map. 6, 38), а по Иоаннову: «Один из учеников его, Андрей, брат Симона Петра говорит Ему (Иисусу): «Здесь есть у одного мальчика (продавца съестных припасов) пять ячменных хлебов и две рыбки (Иоан. 6,8–9)». Те же, очевидно, пять хлебов и две рыбы — то у народа, то у Двенадцати. Что это значит? Надо ли принять одно из двух свидетельств и отвергнуть другое? Нет, надо соединить оба. Два предания — воспоминания: по одному — хлебы у Двенадцати, по другому — у народа; оба могут быть исторически подлинны.
Бедные люди запасливы, землевладельцы же особенно: не выходят в дорогу без хлеба, как без денег. Два огромных табора; один пятитысячный. Израильский, близ Вифсаиды, должно быть большей частью, толпы идущих издалека в Иерусалим на праздник Пасхи, галилейских паломников; другой — четырехтысячный, языческий, в Десятиградии, людей пришедших тоже издалека:
«Три дня уже народ находится при Мне, и нечего им есть. Если не евшими отпущу их в домы их, то ослабеют в дороге, ибо некоторые пришли издалека» (Map. 8, 2–3)».
Чтобы все эти тысячи людей, с больными, с детьми и женами, вышли в пустыню, на один или на три дня пути из городов и селений, богатейшей земли, житнице всей Галилеи, не взяв с собой куска хлеба, в обоих случаях также невероятно, чтобы они вышли голыми.
Если же у одного мальчика-продавца оказались не съеденными или не раскупленными пять хлебов и две рыбы, то еще невероятнее, чтобы у всех остальных пяти тысяч не оказалось ни одного куска; что-то, во всяком случае, могло оказаться, а этим решается все, и вовсе не надо опять-таки страдать болезнью вульгарного рационализма, чтобы это понять и услышать слово Господне, к нам обращенное: «Как же не понимаете?.. имея очи, не видите?.. имея уши, не слышите?».
