Но Симон Петр ответил:
«Господи, к кому же нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни… и мы уверовали и узнали, что Ты — Христос, Сын Бога Живого» (Иоан. 6, 68–69).
Это значит: «Мир тебя не узнал — узнали мы».
И дальше пошли, куда глаза глядят, по грязной дороге, под скучным и злым дождем, двенадцать нищих бродяг, а впереди — Тринадцатый, все, кроме Иуды Дьявола, с такой радостью в сердце, как будто уже наступило царство Божие» [40].
Я восхищаюсь Мережковским и прошу прощения, что так много цитирую, но понимаю, что немногие смогут достать подлинник. Это относится и к другим книгам о Христе. Но с их помощью, я надеюсь, удастся создать более полное представление о служении Иисуса. Почему же Иисус прибегает все время к мета языку притч. Вот как Он объясняет это.
«…Я обучал Своих учеников, как пользоваться Святым Духом. Я усадил их вокруг Себя и объяснил им эти принципы. Конечно, в то время часть из них излагалась языком притч, так, чтобы обычный человек не мог их понять, поскольку нельзя было позволить людям пользоваться этими удивительными знаниями безответственно, подобно тому, как они не пользуют новые знания сегодня» [33]. Как бесконечно прав Иисус. Когда в начале века в Америку приехали многие Гуру из Индии и стали выплескивать свои эзотерические знания на потребительскую публику Америки того времени, это не привело к развитию духовности, а скорее вызвало всплески демонизма. Недаром великий православный мученик той Америки — Серафим Роуз, написал в своей книге «Православие и религия будущего», что «индуизм — это учение Антихриста».
Надо сказать, что ученики всегда ниже Учителя. Они так и не поняли по сути эзотерическую глубину притч Иисуса. Еще один пример из Евангелия эпохи Водолея.
«Группа книжников и фарисеев прибыла из Иерусалима, чтобы узнать, в чем заключается сила Иисуса.
Но когда они узнали, что он и двенадцать не умывают рук перед едой, как принято у иудеев, они удивились. И сказал Иисус: «Лицемерие — царица ваша, книжники и фарисеи. О вас Исайя писал: «Эти люди почитают меня устами; их сердца далеки; тщетно они поклоняются мне; их учения-догмы и верования людей».
Вы — люди, выдающие себя за Божьих людей и все же отвергающие Божьи законы, чтобы учить людей законам человеческим, выступите и скажите, когда Бог дал людям обрядовые законы, которые вы соблюдаете, и скажите людям, как запятнается дух жизни, если не умыть рук перед едой.
Его противники не отвечали, и тогда он сказал: «Слушайте меня, вы, люди Израиля! Осквернение порождается сердцем. Плотский ум завладевает мыслью и создает чудовищные узы; эти узы есть грех; грех есть порождение ума. Не пища, которую есть человек, оскверняет его; хлеб, рыба и другая пища, которую мы едим, суть чаши, в которых доставляется клеткам тела материал для построения человеческого жилища и, когда работа выполнена, они выбрасываются как мусор.
Жизнь растения и плоти, которая строит дом человеческий, иногда не служит пищей для души. Дух не питается остовами животного и растения.
Бог питает душу прямо с неба; хлеб жизни приходит свыше. Воздух, который мы вдыхаем, наполнен Духом Святым, и тот, кто хочет-может принять этот Святой Дух.
Душа умеет распознавать, и тот, кто желает Христовой жизни, может вдохнуть ее. По вашей вере, да будет вам. Человек не есть часть его жилища; дом не есть человек. Низкий мир строит жилище из плоти и содержит его в исправности; высший мир дает Хлеб духовной жизни.
Прекраснейшие лилии вырастают из гнилых прудов и отвратительной жижи.
Закон плоти требует, чтобы человек содержал тело в чистоте.
Закон духа призывает к чистоте в мыслях, словах и делах. «Когда же наступил вечер, и они были дома, двенадцать захотели многое сказать и о многом спросить.
Нафанаил спросил: «Было ли то, что ты сказал о плотском жилище притчей? Если так, то что она значит?».
И спросил Иисус: «Вы еще не можете распознавать? Вы еще не осознали, что оскверняет человека, не то, что входит в его уста? Его пища не попадает в душу; она суть материал для плоти, костей и мышц. Для духа все чисто. То, что оскверняет человека, исходит из плотских мыслей, а плотские мысли изливаются из сердца и создают много дурного. Из сердца исходят убийства, злодеяния и глупость. Все корыстные поступки исходят из сердца. От еды немытыми руками не оскверняется человек».
И Петр сказал: «Господь, то, что ты говорил сегодня, сильно оскорбило книжников и фарисеев».
И сказал Иисус: «Эти книжники и фарисеи не есть побеги дерева жизни; это не Божие растения; это растения человеческие, а каждое чужеродное растение будет вырвано. Оставьте этих людей; они — слепые поводыри; они ведут тех, которые слепы. Поводыри и ведомые идут вместе; вместе они упадут в зияющие пропасти» [ЛВ. 17.126.1-31].
Я не могу не поделиться впечатлениями о своем пребывании в Израиле. Бесконечные споры о кошерной и не кошерной пище. Спрашиваю датишников, с которыми хоть беседовать и дискуссировать можно: «Почему Корова кошерная, а свинья — нет». Отвечают: «Корова — парнокопытная». «Но и свинья парнокопытная». «Но корова жвачная, а свинья — нет». Ну, конечно, можно найти отличие свиньи от коровы, но абсурдность израильских установок, якобы соответствующих закону, продолжение все того же конфликта между Иисусом и книжниками.
После того как Израиль отринул Иисуса, Иисус сам отринул Израиль.
«После первого Умножения хлебов, — «отправившись оттуда — (из Капернаума) — пришел в пределы Тирские и Сидонские» (Map. 7, 24).
Значит, от Израиля уходит к язычникам, от своих — к чужим. «Вышедши из пределов Тирских через Сидон, пошел опять к морю (озеру) Галилейскому, через пределы Десятиградия (Map. 7, 31), — на восточном берегу озера, в земле язычников; снова, значит, приближается к Израилю, от чужих к своим; но не надолго. После требования знамения с неба фарисеями, — «оставив их, опять вошел в лодку и отправился на ту сторону» (озера) (Map. 8, 13), — в Вифсаиду Юлию. После исцеления слепого в Вифсаиде, — «пошел… в селение Кесарии Филипповой (Map. 8, 27). Значит опять от Израиля уходит к язычникам.
После исповедания Петра и Преображения, — «вышедшие оттуда» (из Кесарии), проходили через Галилею (Map. 9, 30).
Значит опять от язычников — к Израилю. И наконец — последний путь в Иерусалим (Map. 10, 1).
Сам остерегает учеников Своих, посылая их на проповедь: «В путь к язычникам не ходите» (Мат. 10, 3). И Сам же к ним идет. Но и покинув, отвергнув Израиль, как будто навсегда, вдруг вспоминает: «Послан только к погибшим овцам дома Израилева… Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мат. 10, 25–26). Вот человек Иисус, в человеческой немощи своей, в сомнении, в борении с самим Собою.
«Мечется, прячется, как насмерть раненый зверь», — могли бы сказать о Нем враги Его; мог бы сказать Иуда, враг, тоже спутник Его неразлучный.
«Норы имеют шакалы, и птица небесные — гнезда, а Сын человеческий не имеет, где приложить голову» (Лук. 9, 57).
То бежит от Израиля к язычникам, то возвращается к нему, как будто подходит к порогу его, с надеждой заглядывает в него, и тотчас опять отходит с безнадежностью; хочет и не может покинуть его навсегда — «слишком любил — перелюбил Израиля».
«Сколько раз я хотел собрать детей твоих… и вы не захотели!» (Лук. 13, 34). Медленно великое светило Конца, солнце царства Божия, отходит от земли, медленно понимает Иисус, что время еще не исполнилось, брачный пир не готов; Агнец еще не заклан. С медленно в сердце проникающей горечью видит он, как поворачиваются люди спиной к царству Божию:
«… звать послал… на брачный пир… и не хотели прийти… но пренебрегши то, пошли кто на поле свое, а кто на торговлю свою» (Мат. 22. 3–5).
Косность и тупость людей бесконечную так испытал на Себе Иисус, как никто.
«Мертвым мертвецов своих погребать предоставь» (Мат. 8, 22), — вот страшное слово Живого в царстве мертвых. Понял Он, что все человечество — поле мертвых костей.
«Сын человеческий придет, найдет ли веру на земле?».
Весь труд Его жизни не даром ли?
Вот рана в сердце Его, источающая кровь.
Все это, может быть, уже предвидел Иисус на Хораинских высотах: может быть, тогда уже плакал о том, кого проклинал, — и только о «злом роде сем», Израиле, как о всем роде человеческом: «Сколько раз Я хотел… и вы не захотели (Лук. 13, 34). И окинув последним взором Землю Святую — Проклятую, пошел.
Днем и ночью, в зной и стужу, в дождь и ведро, идут-идут двенадцать нищих бродяг, а впереди Тринадцатый. Куда идут, сами не знают, знает Он один — на Крест» [40].
Да, Иисус метался со своими учениками и нигде не находил понимания. Если уж и ученики его постоянно переспрашивают, ужасаются, сомневаются, что же говорить о других. Бесконечно ученики задаются вопросом: «Если ты мессия, так и скажи?» и постоянный ответ Иисуса: «Вы по словам и делам моим узнайте Меня».
«Кто ты?» — на этот вопрос отвечает Иисус всегда и не может ответить иначе, как только одним словом, «Я» — «Я есмь».
Два у него человеческих имени «Иисус» и «Христос»; Божеское имя только одно — «Я». Каждый человек говорит: «Я», но никто никогда не говорил и не скажет этого так, как Он. Все наши «я» человеческие, — временны, частны, дробны, мнимы; только Его — цельно, едино, истинно, вечно, — «Я» всего человечества. Тот еще не исповедовал Его, кто сказал о Нем: «Христос», а только тот, кто сказал Ему самому:
