действительности и ее отражению – правде-истине, правде объективной и, в то же время, сохранять и правду-справедливость, правду субъективную – такова задача всей моей жизни», – писал Н. Михайловский.[278]
В своих трудах П. Лавров и Н. Михайловский поставили и по-своему решали целый ряд фундаментальных проблем социальной философии, в том числе о движущих факторах исторического процесса, его объективной и субъективной сторонах, о роли личности в истории, механизме и направленности общественного прогресса. Основным двигателем истории они считали критически мыслящих личностей, составляющих передовой слой интеллигенции. «Развитие критической мысли в человечестве, ее укрепление и расширение есть… главный и единственный агент прогресса в человечестве», – писал П. Лавров.[279]
Много внимания уделяли П. Лавров и Н. Михайловский решению проблемы взаимодействия личности и общества. На первом плане у них, разумеется, личность, обладающая своей особой индивидуальностью и неповторимостью. Критически мыслящие личности с их более или менее яркими индивидуальностями являются главными действующими лицами в обществе, определяют развитие его культуры и переход к высшим формам общественного устройства. Таковыми являются представители передовой интеллигенции. Целью общества является предоставление каждой личности условий для ее всестороннего развития, наиболее полного проявления ее творческого потенциала. Отсюда требование предоставления личности большей свободы и самостоятельности по отношению к обществу. «Социологическая теория борьбы за индивидуальность» проходит красной нитью через их творчество», – подчеркивал Н. Бердяев.[280]
Исходя из своих мировоззренческих установок, они решали проблему взаимодействия «героев и толпы». Эта проблема решалась ими больше в социально-психологическом плане. Так, Михайловский называл героем человека, увлекающего своим примером массу на хорошее или дурное дело. Толпа же – это масса людей, способная увлекаться примером, благородным, или низким, или же нравственно безразличным. Толпа легко поддается внушениям, теряет независимость в восприятии происходящих событий и в собственных суждениях. Она легко подчиняется своим вождям, слепо верит им, теряет способность критически относиться к их словам и делам. Как видно, высказанные сто лет назад, эти рассуждения Михайловского не потеряли своей актуальности и в настоящее время.
Во многом сохраняют свою актуальность основные положения теории общественного прогресса П. Лаврова и Н. Михайловского. Весьма своевременной явилась глубокая и обстоятельная критика Михайловским теории прогресса позитивиста Г. Спенсера, который во многом игнорировал особенности развития общества по сравнению с природой. Михайловский убедительно показал, что в основе развития общества лежат не биологические, а социальные процессы, в том числе разделение труда, борьба нового уклада общественной жизни со старым, передовых и реакционных идей, различных общественных идеалов.
Важное значение имеет решение проблемы диалектики взаимодействия прогресса общества и прогресса личности. Ни один из этих видов прогресса не должен осуществляться за счет другого, подчеркивал Михайловский. Важно, чтобы общество в своем развитии создавало необходимые условия для развития всех личностей. В этом заключается критерий общественного прогресса, что является справедливым и нравственным. Такова «формула прогресса» Михайловского, которая во многом согласуется с пониманием общественного прогресса П. Лавровым.
Одним из влиятельных направлений философской мысли конца XIX – начала XX в. было неокантианство. Оно основывалось на философии Иммануила Канта и в то же время развивало ее в новых условиях. В области социальной философии свою задачу последователи Канта видели в том, чтобы проанализировать сущность и специфику наук об обществе и прежде всего «исторического метода» исследования социальных явлений.
Эта цель с наибольшей полнотой была реализована в трудах немецких мыслителей Вильгельма Виндельбанда (1848—1915) и Генриха Риккерта (1863—1936). Они поставили и по-своему решали проблему сути философии как науки и мировоззрения. Оба они подходили к философии как к многогранному явлению. Так, Виндельбанд писал, что одни философские системы базируются на строго научной системе знаний; для них «высшим понятием служит понятие науки»[281]. Другие – на откровениях, в том числе божественных, – такова религиозная философия. Третьи – на интуиции. Во всех случаях философия опирается на определенные убеждения: научные, религиозные, моральные, эстетические и т. д. Она, по словам Виндельбанда, выражает нормальное сознание людей, в котором сочетаются все эти моменты, прежде всего научные и ценностные подходы к пониманию мира и самого человека.
Суть социальной философии неокантианцы видели в том, чтобы исследовать методы познания и истолкования исторических событий, составляющих культурную жизнь народов разных стран и исторических эпох. «Метод есть путь, ведущий к цели», – писал Риккерт[282]. По их мнению, методы наук об обществе и его культуре существенно отличаются от методов наук о природе. Это мнение было положено ими в основу классификации наук. Решая данную проблему, они исходили из того, что науки о природе «отыскивают общие законы» развития природных явлений. Наличие же законов в развитии общества они отрицали. Отсюда задача наук об обществе сводилась к тому, чтобы понять и объяснить отдельные исторические факты, их характерные особенности.
Подчеркивая это различие наук о природе и наук об обществе, их «методологическую противоположность», Виндельбанд писал: «Одни из них суть науки о законах, другие – науки о событиях; первые учат тому, что всегда имеет место, последние, что однажды было»[283]. В первом случае имеет место «номотетическое мышление» – обобщающее, открывающее законы природы, во втором – «мышление идеографическое», индивидуализирующее, фиксирующее особенности исторических событий, их уникальность и неповторимость. «Историк, – считал Виндельбанд, – имеет своей задачей идеально воссоздать какой-либо продукт прошлого со всеми его индивидуальными чертами». В этом смысле «задача, которую он должен выполнять по отношению к реальным фактам, сходна с задачей художника по отношению к продуктам его фантазии».[284]
Такого же мнения придерживается и Риккерт, который писал, что историк стремится воссоздать прошлое в его наглядной индивидуальности и в этом смысле «дает нам возможность как бы пережить прошлое заново». В данном отношении «историческое воссоздание событий близко к художественной деятельности»[285]. В этом заключается основное отличие индивидуализирующего метода в науках об обществе, о культуре от генерализующего (обобщающего) метода в естествознании, или науках о природе, цель которых заключается в том, чтобы, по словам Риккерта, «подвести все объекты под общие понятия, по возможности понятия закона».[286]
В обществе же, как уже отмечалось, действие каких-либо устойчивых, закономерных связей не усматривалось. В то же время провозглашается идея «индивидуальной исторической причинности», или «однократного индивидуального причинного ряда». Это значит, что каждое явление в обществе имеет свою индивидуальную причину, которая не имеет устойчивого характера и может больше не повториться. Каждая такая индивидуальная, нередко уникальная, причина порождает столь же индивидуальные следствия. Поэтому социальные явления, прежде всего явления культуры, всегда уникальны, изменчивы и во многом неопределенны. Здесь отсутствуют устойчивые закономерные связи. О последних можно говорить лишь применительно к естественным явлениям. Так решалась в неокантианстве проблема причинности и закономерности применительно к обществу.
В связи с этим возникает другая проблема: если отрицается закономерный характер развития общества и его культуры, то как определить социальную значимость тех или иных исторических явлений, их роль в развитии человеческой культуры. Решается она неокантианцами путем обращения к проблеме ценностей. Ни в коем случае не законы, но всегда лишь ценности, утверждал Риккерт, должны применяться в качестве руководящего принципа объяснения общественных явлений[287]. Ценности истолковывались как своего рода идеалы и тем самым ориентиры социально-культурного развития общества.
По мнению Виндельбанда и Риккерта, ценности носят надысторический характер и образуют в своей совокупности идеальный, независимый от людей, вечный трансцендентный (потусторонний) мир. Из этого мира исходят соответствующие идеи и прежде всего идея трансцендентного долженствования. Она указывает на безусловное, неограниченное временем, абсолютное значение вышеназванных ценностей. По мере их осознания люди вырабатывают соответствующие ценностные установки и требования, которыми они руководствуются в жизни, поведении, повседневной и исторической деятельности[288]. Как подчеркивал Риккерт, люди верят в объективный смысл указанных ценностей, ибо, по его словам, «без идеала над собой человек в духовном смысле слова не может правильно жить». Ценности же, составляющие этот идеал, подобно звездам на небе, все больше открываются человеку. Происходит это по мере прогресса культуры.[289]
Социальная философия выступает в данном случае как учение о ценностях, раскрывающее их природу и сущность, а также их значение и воплощение в жизни и деятельности людей. Эти «надысторические абсолютные ценности)» находят свое выражение в нравственных, политических, эстетических и религиозных идеалах, которыми руководствуются люди. Через эти идеалы они как бы связываются с идеальным миром вневременных абсолютных ценностей.
Основным в истории общества провозглашается духовное начало. С этих позиций неокантианцы критически восприняли созданное Марксом материалистическое понимание истории, в котором обосновывалось определяющее значение экономического фактора в развитии общества. Такой подход Риккерт рассматривал не как научный, а как часть политической программы марксизма, в которой «победа пролетариата была центральной абсолютной ценностью».[290]
Оказав существенное влияние на умы научной и творческой интеллигенции в конце прошлого – начале нынешнего веков, неокантианство с его проблематикой сохранило свою актуальность и в настоящее время.
6. Социальная философия М. Вебера
Заметный вклад в развитие социальной философии внес немецкий мыслитель Макс Вебер (1864—1920). В своих трудах он развил многие идеи неокантианства, однако его воззрения не сводились к этим идеям. На философско-социологические взгляды Вебера оказали влияние выдающиеся мыслители разных направлений. В их числе неокантианец Г. Риккерт, основоположник диалектико-материалистической философии К. Маркс, такие мыслители, как Н. Макиавелли, Т. Гоббс, Ф. Ницше и многие другие. Сам Вебер создал много научных трудов, в том числе: «Протестантская этика и дух капитализма», «Хозяйство и общество», «Объективность социально-научного и социально-политического познания», «Критические исследования в области логики наук о культуре)». «О некоторых категориях понимающей социологии», «Основные социологические понятия».
М. Вебер считал, что социальная философия, которую он характеризовал как теоретическую социологию, должна изучать прежде всего поведение и деятельность людей, будь то отдельный человек или группа. Отсюда основные положения его социально-философских воззрений укладываются в созданную им теорию социального действия. По Веберу, социальная философия призвана исследовать взаимоотношения всех сфер человеческой деятельности – экономической, правовой, нравственной, религиозной и др. Общество предстает как взаимодействие личностей и социальных групп на основе согласования их интересов, языка, религии, морали.
Социальные действия составляют, по Веберу, систему сознательного, осмысленного взаимодействия людей, в котором каждый человек учитывает влияние своих действий на других людей и их ответную реакцию на это. Социолог же должен разобраться не только в содержании, но и в мотивах действий людей, основанных на тех или иных духовных ценностях. Другими словами, необходимо осмыслить, понять содержание духовного мира субъектов социального действия. Осмыслив это, социология выступает как понимающая.
В своей «понимающей социологии» Вебер исходит из того, что понимание социальных действий и внутреннего мира субъектов может быть как логическим, осмысленным с помощью понятий, так и чисто эмоционально-психологическим. В последнем случае понимание достигается путем «вчувствования», «вживания» социолога во внутренний мир субъекта социального действия. Он называет этот процесс сопереживанием. Тот и другой уровни понимания социальных действий, из которых складывается общественная жизнь людей, играют свою роль. Однако более важно, по Веберу, логическое понимание социальных процессов, их осмысление на уровне науки. Их постижение путем «вчувствования» он характеризовал как подсобный метод исследования.
С одной стороны, исследуя духовный
