Я не приняло бы в себя знание и не сделало бы своим
владением. — Здесь, при этом пункте, сверх-чувственное созерцание отделяет
телесное от Душевного. Об астральном теле говорится так долго, пока имеют в
глазу становление знания о присутствующем предмете. То, однако, что дает
знанию длительность, обозначают как Душа. Видят однако одновременно из
сказанного, как тесно связано в человеке астральное тело с той частью Души,
которая ссуждает знанию длительность. Обе они объединены в известной мере в
один член человеческого существа. Поэтому можно также это объединение
обозначить как астральное тело. Также можно, если желают некое точное
обозначение, говорить об астральном теле человека как о Душевном теле
(Seelenleib), и о Душе, поскольку она с ним является объединенной, как о
чувственной Душе (Empfindungsseele).
Я восходит к более высокой ступени своего существа, если оно направляет
свою деятельность на то, что оно из знания предметов сделало своим
владением. Это есть деятельность, через которую Я все больше освобождается
от предметов восприятия, чтобы работать в своем собственном владении. Та
часть Души, которой это приходится, можно обозначить как рассудочная Душа
(Verstandesseele) или разумная Душа (Gemьtsseele). — Как чувственной Душе,
так и рассудочной Душе свойственно то, что они работают с тем, что они
получают через впечатления от воспринятых через чувства предметов и
сохраняют это в воспоминании. Душа здесь полностью предается тому, что
является внешним. Также это получила она ведь от внешнего, что она через
воспоминание делает своим собственным владением. Она может, однако,
превзойти все это. Она не является единственно чувственной и рассудочной
Душой. Сверх-чувственному рассмотрению удается легче всего образовать
представление такого превзойдения, если она указывает на простой факт,
который должен быть оценен только в его всеохватывающем значении. Это есть
то, что во всем объеме языка существует единственное имя, которое по своей
сущности отличается от всех других имен. Это есть, именно, имя «Я». Любое
другое имя каждый человек может дать вещи или существу, на которое оно
приходится. «Я» как обозначение для существа имеет только тогда смысл, когда
это существо такое обозначение прилагает к самому себе. Никогда не может имя
«Я» для ушей человека проникать извне как его собственное обозначение;
только само существо может применять его себе. «Я есть Я только для меня;
для любого другого, Я есть Ты; и любой другой для меня есть Ты». Этот факт
есть внешнее выражение истины глубочайшей значимости. Собственное существо
«Я» является независимым от всего внешнего; поэтому его имя не может быть
названо также никем внешним. Те религиозные вероисповедания, которые с
сознанием сохранили свою совместную связь со сверх-чувственным созерцанием,
называют поэтому обозначение «Я» «невысказанным именем Бога». Ибо будет
указано прямо на здесь отмеченное, когда это выражение употребляется.
Никакое внешнее не имеет доступ к той части человеческой Души, которая с
этим охватывается глазом. Здесь находится «скрытое святилище» Души. Только
то существо может завоевать здесь допуск, которое является с Душой
одинакового рода. «Бог, который живет в человеке, говорит, когда Душа себя
как Я распознает». Как чувственная Душа и рассудочная Душа живут во внешнем
мире, так погружается третий член Души в Божественное, когда таковая
достигает к восприятию своего собственного существа.
Легко напротив этому может возникнуть недоразумение, как будто такие
рассмотрения объяснили Я как одно с Богом. Однако они говорят вовсе не то,
что Я есть Бог, но только то, что оно с Божественным является одного рода и
существа. Утверждает ли некто, что капля воды, изъятая из моря является
самим морем, когда он говорит: капля есть того же самого существа или
субстанции как море? Желают непременно употребить сравнение, то можно
сказать: как капля соотносится к морю, так же соотносится «Я» к
Божественному. Человек может найти в себе Божественное, потому что его
пра-собственное существо взято из Божественного. Так, итак, достигает
человек через этот свой третий член Души, внутреннего знания самого себя,
как он через астральное тело получает знание внешнего мира. Поэтому может
Тайноведение этот третий член Души назвать также сознательная Душа
(BewuЯtseinsseele). И в этом смысле состоит Душевное из трех членов:
чувственной Души, рассудочной Души и сознательной Души, как телесное состоит
из трех членов: физического тела, эфирного тела и астрального тела.
Психологические ошибки наблюдения, аналогичные тем, которые уже
оговаривались для суждения способности воспоминания, делают также правильное
понимание сущности «Я» трудным. Можно некоторое, что полагают быть
понимаемым, считать за некое противо-положение, приведенного выше в этом
отношении, в то время как оно в истинности представляет некое подтверждение.
Такой есть случай, например, с замечаниями, которые Эдуард фон Хартман
(Eduard von Hartmann) указывает о «Я» на стр. 55 своего «Осново-очерка
психологии (Grundrisses der Psychologie)»: «Прежде всего, само-сознание
старше чем слово Я. Личные местоимения являются значительно поздним
продуктом развития языка и имеют для языка только ценность сокращений. Слово
Я является краткой заменой для собственного имени говорящего, однако
заменой, которую каждый говорящий, как таковой, использует для себя, все
равно каким собственным именем другие его называют. Само-сознание у животных
и у необученнных глухо-немых людей может очень высоко развиваться, без того,
чтобы привязываться к собственному имени. Сознание собственного имени может
полностью заменять недостающее употребление Я. С таким пониманием
устраняется магический нимб, которым для многих облачено словечко Я; оно не
может ни малейшего добавить к понятию само-сознания, но оно принимает все
свое содержание только от такового». Можно с такими воззрениями быть
полностью согласным; также с тем, что словечку Я не следует ссуждать
никакого магического нимба, который разумное рассмотрение дела только мутит.
Однако для сущности некой вещи, не является решающим, как постепенно
обозначение слова для этой вещи будет привнесено. Именно, главное приходится
на то, что действительное существо Я в само-сознании «старше чем слово Я». И
что человек вынужден, это, со своими, только ему подходящими особенностями,
обремененное словечко употреблять для того, что он в меняющемся отношении к
внешнему миру иначе переживает, чем это может животное пережить. Также мало
что-нибудь может быть познано о существе треугольника через то, что
показывается, как «слово» треугольник образовалось, так же мало решает о
существе Я то, что можно знать о том, как из другого употребления слова Я,
оно оформило себя в развитии языка.
В сознательной Душе разоблачает себя только действительная природа «Я».
Ибо в то время, как Душа теряет себя на другом в ощущении и рассудке,
охватывает она, как сознательная Душа, свое собственное существо. Поэтому
может это «Я» через сознательную Душу, также не иначе быть воспринято, как
через некую известную внутреннюю деятельность. Представления о внешних
предметах образуются так, как эти предметы приходят и уходят; и эти
представления работают в рассудке дальше через свою собственную силу.
Должно, однако, «Я» воспринять себя самое, то оно не может только лишь
отдавать себя; оно должно через внутреннюю деятельность сначала достать свое
существо из собственных глубин, чтобы иметь осознание этого. С восприятием
«Я» — с само-очувствованием (Selbstbesinnung) — начинается внутренняя
деятельность «Я». Через эту деятельность восприятие Я имеет в сознательной
Душе для человека полностью другое значение, чем наблюдение всего того, что
проникает к нему через три другие члена тела и через оба других члена Души.
Сила, которую Я делает проявленной в сознательной Душе, есть, ведь, та же
самая как такая, которая оповещает себя во всем остальном мире. Только
выступает она в теле и в низших членах Души не непосредственно, но проявляет
себя ступене-образно в своих действиях. Низшее проявление есть таковое через
физическое тело; затем она восходит ступене-образно вверх вплоть до того,
что наполняет рассудочную Душу. Можно бы сказать, что с восхождением на
каждую ступень падает один из покровов, который облачает скрытое. В то, что
наполняет сознательную Душу, вступает это скрытое как в наивнутреннеший храм
Души разоблаченной. Все-же показывает это себя здесь, именно, только как
капля из моря все проникащей Духовности. Но человек должен эту Духовность
охватить прежде всего здесь. Он должен узнать ее в себе самом; затем он
может найти ее также в ее проявлениях.
