постольку совместно, поскольку без известного этически
согласованного ведения жизни, взгляд в сверх-чувственное является
невозможным или вредным. И поэтому некоторое, что ведет к созерцанию
сверх-чувственного, является одновременно средством к облагораживанию
ведения жизни. С другой стороны, через взгляд в сверх-чувственный Мир,
распознают высшие моральные импульсы, которые действенны также для
физически-чувственного мира. Известные моральные необходимости будут
распознаны только из этого Мира. — Второе недоразумение было бы, когда
верят, что какая-нибудь ведущая к сверх-чувственному познанию Душевная
деятельность, имела бы некое дело с изменениями физической организации. Эти
отправления скорее не имеют даже ни малейшего дела с чему-либо, во что
убеждена физиология или другая ветвь естествознания (Naturkenntnis). Они
есть так всецело от всего физического далеко лежащие чисто Духовно-Душевные
процессы, как само здоровое мышление и восприятие. По такому образу
происходит в Душе через такое отправление ничто другое, как происходит
нечто, когда здорово она представляет или судит. Настолько много и настолько
мало имеет дело с телом здоровое мышление, насколько много и насколько мало
имеют дело с таковым процессы истинного обучения к сверх-чувственному
познанию. Все, что по-другому соотносит себя к человеку, не есть истинное
Духовное обучение, но искаженный образ (Zerrbild) такового. В смысле
сказанного здесь должно принять следующие изложения. Только потому, что
сверх-чувственное познание есть нечто, что исходит из всей Души человека,
будет это так выглядеть, как если для обучения потребовались бы вещи,
которые делают из человека нечто другое. В истинности дело идет об указании
отправлений, которые устанаваливают Душу в возможность внутри своей жизни
достичь такие мгновения, в которые она может наблюдать сверх-чувственное.
*
Восхождение к некому сверх-чувственному состоянию сознания может
исходить только из обыкновенного бодрствующего дневного сознания. В этом
сознании Душа живет до своего восхождения. Через обучение ей будут даны
средства, которые выводят ее из этого сознания. Входящее здесь в
рассмотрение обучение дает среди первых средств такие, которые позволяют еще
обозначить себя как отправления обычного дневного сознания. Непосредственно
самые значимые средства есть такие, которые состоят в молчаливых
отправлениях Души. Дело идет о том, что Душа предается полностью
определенным представлениям. Эти представления есть такие, которые через
свою сущность задействуют некую пробуждающую силу на известные скрытые
способности человеческой Души. Они отличаются от тех представлений
бодрствующей дневной жизни, которые имеют задачу отобразить некую внешнюю
вещь. Чем истиннее они это делают, тем истиннее они есть. И это принадлежит
их сущности, в этом смысле быть истинными. Такую задачу не имеют
представления, которым Душа должна предаться в целях Духовного обучения. Они
так образованы, что они не отображают ничего внешнего, но имеют в самих себе
особенность, пробуждающе воздействовать на Душу. Наилучшие представления для
этого есть чувство-образные (sinnbildliche) или символические. Однако могут
быть использованы также другие представления. Ибо дело идет вовсе не о том,
что содержат представления, но исключительно о том, чтобы Душа направляла
все свои силы на то, чтобы не иметь в сознании ничто другое, кроме как
данные представления. В то время как в обычной Душевной жизни ее силы
распределены на многое и представления быстро меняются, при Духовном
обучении дело идет о концентрации всей Душевной жизни на одном
представлении. И это представление через свободную волю должно быть
передвинуто в срединную точку сознания. Чувство-образные представления есть
поэтому лучше чем такие, которые отображают внешние предметы или процессы,
потому что последние имеют отправной пункт во внешнем мире и через это Душа
должна опираться единственно на самое себя меньше, чем при чувство-образных
представлениях, которые были образованы из собственной Душевной энергии. Не
то, что представляют себе является существенным, но дело идет о том, что
представленное через образ представления освобождает Душевное от всякой
опоры на физическое.
Достигают к пониманию такого погружения в некое представление, если
вызвают только однажды перед Душой понятие воспоминания. Например,
направляют глаз на дерево и затем отворачиваются от него так, что его больше
не могут видеть, то возможно пробудить в Душе представление дерева. Это
представление дерева, когда таковое не стоит перед глазом, есть некое
воспоминание о дереве. Теперь мыслят себе, что сохраняют это воспоминание в
Душе; позволяют Душе как бы покоиться на воспоминании-представлении;
стараются при этом исключить все другие представления. Тогда Душа погружена
в воспоминание-представление дерева. Имеют дело с неким погружением Души в
представление; однако это представление есть отображение некой, воспринятой
через чувства, вещи. Когда, однако, то же самое предпринимают с неким,
установленным в сознании через свободную волю, представлением, то постепенно
можно достигнуть действия, на которое приходится главное.
Должен быть только сделан наглядным пример внутреннего погружения с
чувство-образным представлением. Сначала в Душе должно быть построено такое
представление. Это может происходить следующим образом: представляют себе
растение, как оно укореняется в почве, как оно выгоняет лист за листом, как
оно развертывает себя к цветению. И теперь мыслят себе поставленного рядом с
этим растением человека. Делают в Душе мысль живой, как человек имеет
качества и способности, которые напротив таковым растения могут быть названы
более совершенными. Обдумывают, как он соразмерно своим чувствам и своей
воле, может отправиться туда или сюда, в то время как растение приковано к
Земле. Теперь, однако, говорят себе: да, конечно, человек совершеннее чем
растение; но мне зато встречаются в нем качества, которые я не воспринимаю у
растения и чье не-наличие (Nichtvorhandensein) может мне в известном
отношении явиться более совершенным, чем человек. Человек исполнен
вожделений и страстей; таковым он следует в своем поведении. Я могу у него
говорить о заблуждениях через его побуждения и страсти. У растения я вижу,
как оно чистым законам роста следует от листа к листу, как оно бесстрастно
раскрывает цветение целомудренному Солнечному лучу. Я могу сказать себе:
человек имеет некое известное совершенство перед растением; но это
совершенство он приобрел через то, что он к являющимися мне чистыми силам
растения в своем существе позволил вступить побуждениям, вожделениям и
страстям. Я представляю себе теперь, что через растение течет зеленый
цвето-сок и что таковой есть выражение для чистых бесстрастных законов
роста. И затем я представляю себе, как через вены человека течет красная
кровь и как таковая есть выражение для побуждений, вожделений и страстей.
Все это я позволяю возникнуть как некая живая мысль в моей Душе. Затем я
представляю себе далее, как человек является способным к развитию; как он
свои побуждения и страсти может просветлить и очистить через свои высшие
Душевные способности. Я мыслю себе, как через это будет уничтожено низшее в
этих побуждениях и страстях и таковые будут опять-рождены на более высокой
ступени. Тогда кровь позволено будет представить как выражение очищенных и
просветленных побуждений и страстей. Я смотрю, например, в Духе на розу и
говорю себе: в красном соке розы вижу я цвет зеленого растительного сока,
превращенного в красный; и красная роза следует, как и зеленый лист, чистым
бесстрастным законам роста. Красное розы пусть будет мне чувство-образ
(Sinnbild) такой крови, которая является выражением просветленных побуждений
и страстей, которые отбросили все низшее и в своей чистоте равняются силам,
которые действуют в красной розе. Я пытаюсь теперь, такие мысли переработать
не только в моем рассудке, но позволить им в моем восприятии стать живыми. Я
могу иметь блаженное восприятие, когда я представляю себе чистоту и
бесстрастность растущего растения. Я могу породить в себе чувство, как
определенные высшие совершенства должны быть куплены через приобретение
побуждений и вожделений. Это может блаженство, которое я воспринимал прежде,
превратить в строгое чувство; и затем во мне может зашевелиться некое
чувство освобождающего счастья, когда я предаю себя мысли о красной крови,
которая может стать носителем внутренне чистых переживаний, как красный сок
розы. Главное приходится на то, что человек не безчувственно поставил себя
напротив мыслей, которые служат к построению чувство-образного
представления. После
