приходится
на то, что Духовный исследователь пробуждает в своем слушателе и читателе
такие мысли, который таковые сначала должны извлечь из себя, в то время как
тот, кто описывает чувственно-действительное указывает на нечто, что
слушателем и читателем может быть наблюдаемо в чувственном мире.

(Путь, который ведет через сообщения Духовной науки к
чувственносто-свободному мышлению есть полностью более безопасный.
Существует, однако, еще другой, который безопаснее и, прежде всего, точнее,
зато однако, для многих людей труднее. Он изложен в моих книгах
„Теория познания Гетевского мировоззрения» („Erkenntnistheorie
der Goetheschen Weltanschauung») и „Философия свободы»
(„Philosophie der Freiheit»). Эти писания дают опять то, что может
разработать себе человеческая мысль, когда мышление отдает себя не
впечатлениям физически-чувственного внешнего мира, но только себе самому.
Тогда работает чистое мышление, не только проходящее в человеке в
воспоминаниях на чувственном, как некое в себе живущее существо. При этом в
названные писания не принято ничто из сообщений Духовной науки. И однако
показано, что чистое, только в себе работающее мышление может завоевать
заключения о Мире, жизни и о человеке. Эти писания стоят на очень важной
промежуточной ступени между познанием чувственного мира и Духовного мира.
Они предлагают то, что может завоевать мышление, когда оно возвышает себя
над чувственным наблюдением, но еще избегает вступления на путь Духовного
исследования. Кто позволяет этим писаниям воздействовать на всю свою Душу,
тот уже стоит в Духовном мире; только таковой дает себя ему как мир мыслей.
Кто чувствует себя в положении позволить воздействовать на себя такой
промежуточной ступени, тот идет безопасным путем; и он может себе, через
это, завоевать напротив высшему Миру чувство, которое на все последующее
время будет приносить ему самые прекрасные плоды.)

*

Цель погружения (медитации) в выше охарактеризованные символические
представления и ощущения есть, говоря точно, образование высших органов
восприятия в пределах астрального тела человека. Они будут созданы сначала
из субстанции астрального тела. Эти новые органы наблюдения посредничают
некий новый Мир и в этом новом Мире человек учиться знать себя как новое
„Я». От органов наблюдения чувственно-физического мира те новые
отличаются уже через то, что они есть деятельные органы. Если глаз и ухо
ведут себя пассивно и свету или звуку позволяют действовать на себя, о
Духовно-Душевных органах восприятия может быть сказано, что они есть в
продолжающейся деятельности в то время как они воспринимают и что они свои
предметы и факты схватывают в полном сознании. Через это получается чувство,
что Духовно-Душевное познание есть некое объединение с соответствующими
фактами, есть некое „в них жить (in ihnen leben)». — Можно отдельные
образующие себя Духовно-Душевные органы сравненительным образом назвать
„цветками лотоса (Lotusblumen)», соответственно форме, которую
сверх-чувственное сознание должно сделать себе от них (имагинативно).
(Само-разумеется, должно быть ясным себе о том, что это обозначение имеет
поделать с вещью не более, чем выражение „крылья», когда говорят о
„легочных крыльях».) Через полностью определенные способы внутреннего
погружения будет подействовано на астральное тело так, что образуется один
или другой Духовно-Душевный орган, один или другой „цветок лотоса».
После всего изложенного в этой книге должно было бы излишним подчеркивать,
что эти „органы наблюдения» не должно себе представлять примерно как
нечто, что в представленнии своего чувственного образа, дает отпечаток своей
действительности. Эти „органы» есть именно сверх-чувственны и
составляются в некой определенно оформленной Душевной деятельности; и они
составляются только постольку и до тех пор, пока будет упражняться такая
Душевная деятельность. Нечто, что позволяет рассматривать себя как
чувственное, есть с этими органами так же мало у человека, как есть какой-то
„туман (Dunst)», вокруг него, когда он мыслит. Кто желает представлять
себе сверх-чувственное полностью чувственно, впадает, именно, в
недоразумения. Не смотря на излишество этого замечания позволительно ему
здесь стоять, ибо всегда опять имеются знатоки сверх-чувственного, которые в
своих представлениях желают иметь только чувственное; и потому что всегда
опять имеются противники сверх-чувственного познания, которые думают, что
Духовный исследователь говорит о „цветках лотоса» как об утонченных,
чувственных образованиях. Каждая правомерная медитация, которая будет
сделана в оглядке на имагинативное познание, имеет свое воздействие на один
или другой орган. (В моей книге „Как достичь познаний высших Миров?»
указаны отдельные из методов медитаций и упражнений, которые действуют на
один или другой орган.) Правомерное обучение устраивает отдельные упражнения
Духовного ученика так, и позволяет им одному после другого следовать так,
что органы могут образовывать себя отдельно, совместно или один после
другого. К этому образованию принадлежит у Духовного ученика много терпения
и выдержки. Кто имеет только такую меру терпения, как это дают человеку
обычные жизненные взаимосвязи, тот не обойдется этим. Ибо это длится долго,
часто очень, очень долго, пока органы есть таковы, что Духовный ученик может
использовать их для восприятий в высшем Мире. В этот момент для него
наступает то, что называют просветление, в противоположность подготовлению
или очищению, которое состоит в упражнениях для развития органов. (Об
„очищении» говорится, потому что через соответствующие упражнения
ученик очищает себя, для известной области внутренней жизни, от всего того,
что приходит только из чувственного мира наблюдения.) Может вполне
приходиться так, что человеку также до собственного просветления повторно
приходят „свето-молнии» из высшего Мира. Таковые он должен принимать
благодарно. Они уже могут сделать его неким свидетелем Духовного мира.
Однако он не должен пошатнуться, если это вообще не есть такой случай в
течение его времени подготовления, которое наверное, кажется ему слишком
долгим. Кто вообще способен впадать в нетерпение „потому что он еще
ничего не видит», тот еще не завоевал правильное отношение к высшему Миру.
Последнее усвоил только тот, кому упражнения, которые он проделывает через
обучение, могли бы быть нечто как самоцель. Это упражненье (Ьben) есть ведь
в действительности работа над Духовно-Душевным, именно, над собственным
астральным телом. И можно „чувствовать», также когда „ничего не
видят»: „я работаю Духовно-Душевно». Только если заранее делают себе
некое определенное мнение, что собственно желают „видеть», тогда не
будут иметь это чувство. Тогда будут считать за ничто то, что в
действительности есть нечто неизмеримо полно-значимо. Должно утонченно
(subtil) внимать всему, что переживают во время упражненья и что является
так основательно-отличным от всех переживаний в чувственном мире. Тогда уже
заметят, что в свое астральное тело врабатываются не как в некую
безразличную субстанцию, но что в таковом живет полностью другой Мир, о
котором через жизнь чувств ничего не знают. Высшие существа действуют на
астральное тело, как физически-чувственный внешний мир действует на
физическое тело. И „наталкиваются» на высшую жизнь в собственном
астральном теле, если только не замыкают себя перед ней. Если некто всегда
опять и опять воображает себе, это восприятие должно бы выглядеть так или
эдак; и потому что он это не видит, что он себе воображает что он должен бы
видеть, то он говорит: „я ничего не вижу».

Кто, однако, усвоит себе правильную настроенность напротив упражненья
обучения, тот будет в таком упражненьи все больше иметь нечто, что он любит
ради него самого. Тогда, однако, он знает, что он через упражненье само
стоит в Духовно-Душевном мире и ждет в терпении и смирении того, что
получится дальше. Такая настроенность в Духовном ученике может лучше всего
прийти к сознанию в следующих словах: „Я желаю сделать все, что
соразмерно мне как упражнения, и я знаю, что в соответствующее время ко мне
придет столько, сколько мне важно. Я не требую это нетерпеливо; делаю себя,
однако, всегда готовым, чтобы принять это». Против этого непозволительно
также возразить: „Духовный ученик должен, итак, бродить во тьме в
течение возможно неизмеримо долгого времени; ибо то, что он есть в своем
упражнении на верном пути, может показаться ему только когда успех есть
здесь». Одако это не есть так, что только успех может принести распознание
правильности упражнения. Если ученик ставит себя правильно к упражнению,
тогда