время, однако, как при тех упражнениях, которые ведут к
имагинации имеет место привязка на впечатления чувственно-физического мира,
должна при таковых для инспирации эта привязка все более отпадать. Чтобы
уяснить, что должно здесь происходить, подумают еще раз о чувство-образе
креста с розами. Когда погружаются в таковой, то имеют перед собой образ,
чьи части взяты из впечатлений чувственного мира: черный цвет креста, розы и
так далее. Совместо-составление этих частей в крест с розами не взято,
однако, из чувственно-физического мира. Если теперь Духовный ученик пытается
позволить полностью устранить из своего сознания черный крест и также
красные розы как образы чувственно-действительных вещей и только в Душе
сохранить ту Духовную деятельность, которая совместо-соединила эти части, то
он имеет средство к такой медитации, которая постепенно ведет его к
инспирации. Спрашивают себя в Душе примерно следующим образом: Что сделал я
внутренне, чтобы совместо-соединить крест и розы в чувство-образ? То, что я
сделал (мой собственный Душевный процесс), желаю я твердо удерживать; сам
образ, однако, позволяю исчезнуть из сознания. Затем желаю я чувствовать в
себе все, что сделала моя Душа, чтобы создать образ, сам образ желаю я себе
не представлять. Я желаю теперь жить полностью внутренне в своей собственной
деятельности, которая создала образ. Я желаю, итак, погружаться ни в какой
образ, но в мою собственную образ-производящую Душевную деятельность. Такое
погружение должно предпринять по отношению ко многим чувство-образам. Это
ведет тогда к познанию через инспирацию. Некий другой пример был бы таков:
погружают себя в представление становящегося и преходящего растения.
Позволяют в Душе возникнуть образу постепенно становящегося растения, как
оно прорастает из зародыша, как оно развертывает лист за листом, вплоть до
цветения и плода. Затем, опять, как начинается увядание, вплоть до полного
разложения. Достигают постепенно через погружение в такой образ к некому
чувству становления и прехождения, для которого растение есть только образ.
Из этого чувства может затем, если упражнение выдержанно будет продолжено,
образоваться имагинация того превращения, которое лежит в основе физического
становления и прехождения. Желают, однако, прийти к соответствующей
инспирации, тогда должно упражнение делать еще по-другому. Должно вспомнить
собственную Душевную деятельность, которая из образа растения завоевала
представление становления и прехождения. Должно позволить полностью
исчезнуть растению из сознания и погрузить себя только в то, что сами
внутренне сделали. Через такие упражнения только возможно восхождение к
инспирации. Сначала Духовному ученику будет не так легко понять в полном
охвате, как он должен предпослать себя к такому упражнению. Это происходит
из того, что человек, который привык к тому, чтобы позволять себе определять
свою внутреннюю жизнь внешними впечатлениями, тотчас же впадает в
неуверенное и полностью неустойчивое, когда он еще должен развернуть некую
Душевную жизнь, которая отбросила всякую привязку на внешние впечатления. В
некой еше большей мере, чем относительно достижения имагинаций, должен
Духовный ученик быть себе ясным напротив этих упражнений к инспирации, что
он может предпринять их, если он наряду с этим позволит идти все
пред-мероприятия, которые могут вести к уверенности и укреплению способности
суждения, жизни чувства и характера. Затрагивает он эти пред-мероприятия
(Vorkehrungen), то будет иметь он нечто двоякое как результат. Во-первых,
через упражнения он не будет способен терять при сверх-чувственном
созерцании равновесие своей личности; во-вторых, он в то же время усвоит
себе способность действительно исполнить все то, что будет затребовано в
этих упражнения. Напротив этим упражненииям буду говорить только так долго,
они есть трудные, пока еще не усвоили себе некий полностью определенный
Душевный настрой, полностью определенные чувства и ощущения. Тот вскоре
завоюет понимание и также способность для упражнениий, кто в терпении и
выдержке лелеет в Душе такие внутреннние качества, которые благоприятны
зарождению сверх-чувственных познаний. Кто приучил себя к тому, чтобы чаще
заход в свое Внутреннее удерживать так, что ему при этом менее должно делать
то, чтобы раскапывать о самом себе, чем много более тихо в себе сделанные в
жизни опыты упорядочивать и перерабатывать, тот будет много выигрывать. Он
увидит, что обогащают свои представления и чувства, когда приносят один
жизненный опыт в некую взаимосвязь с другим. Он будет замечать, в какой
высокой степени не только узнают новое через то, что имеют новые впечатления
и новые переживания, но также и через то, что старые позволяют работать в
себе. И кто при этом так подходит к работе, что он свои переживания, да даже
свои завоеванные мнения позволяет разыгрываться одно против другого так, как
если он сам со своими симпатиями и антипатиями, со своими личными интересами
и чувствами вообще не был бы при этом, тот будет подготовливать особенно
хорошую почву для сверх-чувственных познанавательных сил. Он будет в
действительности образовывать то, что можно назвать богатой внутренней
жизнью. На что, однако, прежде всего приходится главное, это есть
равномерность и равновесие Душевных качеств. Человек слишком легко склонен,
когда он отдается некой одной Душевной деятельности, впадать в
односторонность. Так может он, когда он будет осознавать преимущество
внутреннего размышления и пребывания в собственном Мире представлений,
получить для этого такую сильную склонность, что он себя всегда больше
замыкает против впечатлений внешнего Мира. Это, однако, ведет к иссушению и
оскуднению внутренней жизни. Наидальше продвигается тот, кто себе наряду со
способностью, увлечь себя в свое Внутреннее, также сохраняет открытую
восприимчивость ко всем впечатлениям внешнего Мира. И не нужно при этом
думать, примерно как, только о так называемых значимых впечатлениях жизни;
но каждый человек, в каждом положении может — также в еще так бедных четырех
стенах — достаточно пережить, если он удерживает чувство для этого
восприимчиво. Не нужно сначала искать переживания; они есть везде здесь. —
Особой важности есть также, как будут обрабатываться переживания в Душе
человека. Возможно, например, некто делает переживание, что уважаемая им или
другими личность имеет это или другое качество, которое о должен обозначить
как недостаток характера. Через такой опыт человек может быть побужден к
размышлению в двояком направлении. Он может просто сказать себе: Теперь,
после того, как я узнал это, я не могу больше это лицо уважать в том же
роде, как прежде! Или, однако, он может предложить себе вопрос: Как это
возможно, что уважаемая личность обременена таким недостатком? Как должен я
себе представить, что недостаток есть не только недостаток, но есть нечто
обусловленное через жизнь личности, наверное, как раз через его большие
качества? Человек, который предлагает себе эти вопросы, придет, наверное, к
результату, что его уважение не должно нисколько быть уменьшено через
замечание недостатка. Через такой результат каждый раз будут иметь нечто
выученным, будут к своему пониманию жизни иметь нечто добавленым. Теперь,
это было бы конечно плохо для того, кто позволяет через хорошее такого
жизне-воззрения склонить себя извинять все возможное у личностей и вещей,
которые имеют его расположение или же вообще чтобы перейти к привычке
оставлять без внимания все достойное порицания, потому что ему это приносит
преимущество для его внутреннего развития. Это последнее есть, именно, тогда
не тот случай, когда человек через себя самого получает побуждение, чтобы
недостаток не только порицать, но понять; однако только когда такое
поведение само будет затребовано через затронутый случай, все равно, что
осуждающий при этом выигрывает или проигрывает. Это есть полностью верно:
Научиться можно не через осуждение некого недостатка, но только через его
понимание. Кто, однако, ради понимания желал бы полностью исключить
неодобрение, тот тоже продвинулся бы недалеко. Также здесь главное
приходится не на односторонность в одном или другом направлении, но на
равномерность и равновесию Душевных сил. — И так есть это особенно с одним
Душевным качеством, которое для развития человека является всецело
чрезвычайно значимым; с таковым, которое называют чувством почитания
(благоговения). Кто это чувство в себе образует или кто обладает им через
счастливый природный дар, тот имеет хорошее основание для развития
сверх-чувственных познавательных сил. Кто в своем детстве и юности мог
взирать с преисполненным беззаветным восхищением на личности, как на высокий
идеал, в его Душевных основах есть нечто, в чем особенно хорошо произрастают
сверх-чувственные познания. И кто при зрелом суждении в более поздней жизни,
взирает к Звездному небу и в
