пока оно не включено мышлением в систематическое целое образа
мира, также есть ничто иное, как непосредственно данное, то простого
выявления его деятельности вовсе недостаточно. Фихте, однако, держится того
взгляда, что в вопросе о «я» все уже сделано простым нахождением. »Мы
должны найти абсолютно первый, в прямом смысле безусловный основной принцип
всякого человеческого знания. Доказать или определить его нельзя, если он
должен быть абсолютно основным первым принципом». Мы видели, что доказывание
и определение неуместны исключительно только по отношению к содержанию
чистой логики. Но «я» принадлежит к действительности, а здесь необходимо
установить наличность в данном той или иной категории. Фихте этого не
сделал, и в этом надо искать основания, почему он дал такой неудачный образ
своему Наукоучению. Целлер замечает39, что логические формулы, через которые
Фихте хочет прийти к понятию «я», лишь плохо скрывают то обстоятельство, что
Фихте, собственно говоря, хочет какой бы то ни было ценою достичь уже
предначертанной цели, прийти к этой начальной точке. Эти слова относятся к
первому образу, который Фихте придал своему Наукоучению в 1794 году. Если мы
будем держаться того, что Фихте на самом деле, по всему складу своего
философствования, не мог желать ничего другого, как заставить науку
начинаться через абсолютное веление, то ведь существуют два пути, которые
делают объяснимым это начинание. Один заключается в том, чтобы настигнуть
сознание при какой-нибудь из его эмпирических деятельностей и через
постепенное отстранение всего того, что не следует из него первоначально,
выкристаллизовать чистое понятие «я». Другой же путь заключается в том,
чтобы начать сейчас же с первоначальной деятельности «я» и показать его
природу через обращение мысли на себя и через самонаблюдение.
39Geschichte der Philosophie. P. 605.
Первым путем пошел Фихте в начале своего философствования; но в течение
его он, однако, постепенно перешел ко второму.
Примыкая к синтезу «трансцендентальной апперцепции» у Канта, Фихте
нашел, что всякая деятельность «я» состоит в сочетании материала опыта
согласно формам суждения. Акт суждения состоит в связывании предиката с
субъектом, что чисто формальным образом может быть выражено положением: а =
а. Это положение было бы невозможно, если бы х, соединяющий оба а, не
основывался на способности непосредственно полагать. Так как положение это
означает не: а есть, но: если а есть, то есть а. Таким образом, не может
быть речи об абсолютном положении. Итак, чтобы вообще прийти к абсолютному
просто значимому, ничего не остается, как только объявить абсолютным само
полагание. Между тем как а обусловлено, полагание а безусловно. По это
полагание есть действие «я». «Я» принадлежит, таким образом, способность
прямого и безусловного полагания. В положении а = а, одно а только
полагается, между тем как другое предполагается, и притом полагает его «я».
Когда а положено в «я», то оно положено40. Эта связь возможна лишь при том
условии, что в «я» есть нечто, остающееся постоянно себе равным, нечто,
переводящее от одного а к другому, и упомянутый выше х основан на этом
остающемся равным себе. «Я», которое полагает одно а, есть то же самое, как
и то, которое полагает другое. Но это значит «я» = «я». Это положение,
выраженное в форме суждения: если есть «я», то оно есть — не имеет никакого
смысла. Ведь «я» полагается не при предположении другого, но оно
предполагает только само себя. Но это значит, что оно непосредственно и
безусловно. Гипотетическая форма суждения, которая присуща без предположения
абсолютного «я» всякому акту суждения, превращается здесь в форму
абсолютного экзистенциального положения: «я» просто есмь. Фихте выражает
это41 еще следующим образом: » «я» полагает первоначально просто свое
собственное бытие». Мы видим, что все это выведение Фихте есть ничто иное,
как род педагогического разъяснения, чтобы привести своих читателей туда,
где у них возникает познание безусловной деятельности «я». Им должно быть
сделано очевидным то действие «я», без выполнения которого вообще нет
никакого «я».
40 S. W. I. P. 94.
41 S. W. I. Р. 98.
42 S. W. I. P. 422.
Оглянемся еще раз на ход мыслей Фихте. При более пристальном
рассмотрении выясняется, что в нем есть скачок, и притом такой, что он
делает сомнительной правильность воззрения относительно первоначального
действия. Что же, собственно, действительно абсолютного в положении «я»?
Высказывается суждение: если а есть, то есть а; а полагается «я».
Относительно этого полагания не может быть, таким образом, никакого
сомнения. Но хотя и будучи безусловным, как деятельность, «я» все же может
полагать только что-нибудь. Оно не может полагать действительности самой по
себе, но лишь определенную деятельность. Короче, полагание должно иметь
содержание, но оно не может взять его из себя самого, так как иначе оно не
могло бы делать ничего другого, как вечно полагать полагание. Таким образом,
для полагания, для абсолютной деятельности «я», должно существовать нечто,
что через эту деятельность реализуется. Без обращений к чему-либо данному,
которое оно полагает, «я» вообще ничего не может, следовательно, ничего не
может и полагать. Это показывает и фихтевское положение: «я» полагает свое
бытие. Это бытие есть категория. Мы снова приходим к нашему положению:
деятельность «я» основывается на том, что «я» из свободного решения полагает
понятия ii идеи данного. Только благодаря тому, что Фихте бессознательно
решается представить «я» как сущее, приходит он к своему результату. Если бы
он развил понятие познавания, он пришел бы к истинной исходной точке теории
познания: «я» полагает познавание. Так как Фихте не выяснил себе, чем
определяется деятельность «я», то он просто обозначил полагание бытия как
характер этой деятельности. Но этим он ограничил и абсолютную деятельность
«я», так как, если безусловно только «полагание бытия» нашим «я», то условно
все прочее, исходящее из «я». Но отрезан и всякий-другой путь от
безусловного к обусловленному. Если «я» безусловно только в указанном
направлении, тогда сейчас же для него прекращается возможность полагания
через первоначальный акт чего-либо другого, кроме своего собственного бытия.
Вместе с тем возникает необходимость указать основание всякой другой
деятельности «я». Фихте тщетно искал таковое, как мы уже это видели выше.
Поэтому для вывода «я» он обратился к другому из указанных выше путей.
Уже в 1797 году, в «Первом Введении в Наукоучение», он рекомендует
самонаблюдение, как правильный путь для познания «я» в изначально присущем
ему характере. «Наблюдай за собой, отвращай твой взор от всего, что тебя
окружает, направляй его внутрь себя, — вот первое требование, которое ставит
своему ученику философия. Речь не идет ни о чем, что вне себя, но
исключительно о тебе самом»42. Этот род введения в Наукоучение, конечно,
имеет большое преимущество перед другими. Ибо самонаблюдение производит
деятельность «я» действительно не односторонне, в одном определенном
направлении; оно являет его не только бытие-полагающим, но являет в его
всестороннем раскрытии, как оно пытается мыслительно понять непосредственно
данное содержание мира. Самонаблюдению «я» является таким, как оно строит
себе образ мира из сочетания данного и. понятия. Но для того, кто не
проделал вместе с нами нашего вышеуказанного рассмотрения, кто, таким
образом, не знает, что «я» приходит к полному содержанию действительности,
только когда оно приступает со своими формами мышления к данному, для того
процесс познания представляется, как создание мира из «я»‘. Для Фихте
поэтому образ мира все более становится построением «я». Он все сильнее
подчеркивает, что в Наукоучении дело идет о том, чтобы пробудить то
разумное, которое было бы в состоянии подслушать «я» при этом построении
мира. Тот, кто это может, кажется ему стоящим на более высокой ступени
знания, чем тот, кто видит только построенное, готовое бытие. Кто наблюдает
только мир объектов, тот не познает, что «я» их еще только творит. Но кто
рассматривает «я» в его акте построения, тот видит основание готового образа
мира; он знает, благодаря чему этот образ возник; он является для него
следствием, к которому ему даны предпосылки. Обыкновенное сознание видит
только то, что положено, что так
