озаряется

основным настроением благоговения перед всем действительно

достойным преклонения. В этом одном основном чувстве

сосредотачивается вся его душевная жизнь. Как солнце оживляет

своими лучами все живущее, так преклонение оживляет в ученике

все ощущения души.

Вначале человеку нелегко бывает поверить, что такие

чувства, как преклонение, почитание и т.д., имеют какое бы то

ни было отношение к познанию. Это происходит от того, что мы

склонны представлять себе познание, как такую способность,

которая не находится ни в какой связи со всем, что происходит

помимо нее в душе. При этом забывают, что познает-то именно

душа. А для души чувства являются тем же, чем для тела —

вещества, которые доставляют ему питание. Если телу вместо

хлеба подают камень, то деятельность его прекращается. Подобное

же происходит и с душой. Для нее преклонение, уважение,

благоговение являются питательными веществами, делающие ее

здоровой; сильной, прежде всего для деятельности познания.

Презрение, антипатия, осуждение чего-нибудь достойного

признания причиняют ослабление и умирание познавательной

деятельности. Для оккультиста этот факт видим в ауре человека.

Душа, усвоившая себе чувства преклонения и благоговения

вызывает изменение в своей ауре. Некоторые духовные световые

оттенки, которые можно обозначить, как желтовато- и

коричневато-красные исчезают и заменяются синевато-красными. Но

вместе с тем раскрывается и способность познания; она получает

весть о фактах вокруг себя, о которых она прежде и не

подозревала. Преклонение пробуждает в душе симпатическую силу,

при помощи которой нами привлекаются свойства окружающих нас

существ, остающихся иначе скрытыми (оккультными).

Еще действеннее становится достигаемое путем благоговения,

когда к нему присоединяется еше другого рода чувство. Оно

состоит в том, что человек научается все меньше отдаваться

впечатлениям внешнего мира и взамен того развивает подвижную

внутреннюю жизнь. Человек, который гоняется за впечатлениями

внешнего мира и постоянно ищет развлечений, не найдет пути к

тайноведению. Не притуплять себя для внешнего мира должен

духовный ученик; но богатая внутренняя жизнь должна сама

сообщить ему направление, в котором ему следует отдаваться ее

впечатлениям. Глубоко чувствующий и богато одаренный душевно

человек, проходя по прекрасной горной местности, переживает

иное, нежели человек, бедный чувством. Лишь переживаемое внутри

дает нам ключ к красотам внешнего мира. Иной едет по морю, и

лишь немногие внутренние переживания проходят через его душу; а

другой ощущает при этом вечный язык мирового духа; ему

раскрываются тайные загадки творения. Мы должны уметь

обращаться с нашими чувствами и представлениями, если хотим

развить богатое содержанием отношение к внешнему миру. Внешний

мир во всех своих явлениях исполнен божественной славы; но

божественное надо сперва пережить в своей душе, если хочешь

найти его в окружающем. Ученику тайноведения предлагается

создавать в своей жизни мгновения, когда в тишине и одиночестве

он погружается в самого себя. Но не тому, что связано с его

«я», должен он отдаваться в эти мгновения. Это имело бы

результат как раз противоположный тому, что ставиться здесь

целью. Напротив, в эти мгновения он должен в полной тишине

вызывать в себе отзвук пережитого, того, что сказал ему внешний

мир. Каждый цветок, каждое животное, каждый поступок откроет

ему в эти мгновения тишины негаданные тайны. И через это он

подготавливается встречать новые впечатления внешнего мира

совсем другими глазами, чем прежде. Желающий только

наслаждаться, сменой впечатлений притупляет свою способность

познания. Кто после наслаждения заставляет само это наслаждение

открывать ему нечто, тот развивает и воспитывает свою

способность познания. Но он должен приучиться не к тому, чтобы

научиться вызывать в себе один только отзвук этого наслаждения,

а чтобы путем отказа от дальнейшего наслаждения перерабатывать

его своей внутренней деятельностью. Здесь кроется очень опасный

подводный камень. Вместо того, чтобы работать в самом себе,

легко можно впасть в обратное и пожелать еще раз вполне

исчерпать наслаждение. Не нужно умалять значения того

обстоятельства, что здесь открываются для ученика необозримые

источники заблуждения. Ибо он должен пройти сквозь толпу своих

душевных искусителей. Все они хотят ожесточить его «я»,

замкнуть его в себе самом. А он должен раскрыть его для мира.

Правда он должен искать наслаждения; ибо только через него

подходит к нему внешний мир. Притупляя себя для наслаждения, он

становится подобным растению, не могущему больше привлекать к

себе из своего окружающего питательных веществ. Он сохраняет

тогда какое-либо значение только для себя, и никакое — для

мира. Как бы богато ни жил он тогда в себе, как бы ни развивал

свое «я», — мир выключает его из себя. Для него он мертв.

Ученик рассматривает наслаждение только как средство

облагородить себя для мира. Наслаждение является для него

вестником, поучающим его о мире; но после этого обучения через

наслаждение он спешит дальше, к работе. Он учится не для того,

чтобы накапливать изученное, как сокровище своего знания, но

для того, чтобы отдавать его на служение миру.

Это — основной закон во всяком тайноведении, и его нельзя

преступить, если мы хотим достигнуть какой-нибудь цели. Каждый

учитель тайноведения должен запечатлеть его своему ученику. Он

гласит: Всякое познание, которого ты ищешь только для

обогащения твоего знания, только для того, чтобы накопить в

себе сокровища, отклоняет тебя от твоего пути, но всякое

познание, которого ты ищешь с тем, чтобы совершить работу на

служении делу облагораживания людей и развития мира, подвигает

тебя вперед. Этот закон требует неумолимого своего исполнения.

И нельзя стать учеником, пока этот закон не сделался путеводной

нитью жизни. Эту истину духовного ученичества можно выразить в

краткой формуле: Всякая идея, которая не становиться для тебя

идеалом, убивает в твоей душе некую силу, но всякая идея,

ставшая идеалом, создает в тебе жизненные силы.

Внутренний покой.

На путь благоговения и на развитие внутренней жизни

указывается ученику в начале его поприща. И в руководство

духовная наука дает ему еще практические правила, при

соблюдении которых можно вступить на путь и развить свою

внутреннюю жизнь. Эти практические правила не выдуманы

произвольно. Они основаны на опытах и знаниях глубочайшей

древности. Они даются одинаковым образом всюду, где указываются

пути к высшему познанию. Все истинные учителя духовной жизни

согласны между собой в содержании этих правил, хотя и не всегда

облекают их в одинаковые слова. Это второстепенное и, в

сущности, только кажущееся различие происходит от

обстоятельств, которые не подлежат здесь обсуждению.

Ни один учитель духовной жизни не ищет при помощи этих

правил господства над другими людьми. Он не хочет ограничивать

ничьей самостоятельности. Ибо никто не умеет лучше ценить и

охранять человеческую самостоятельность, чем учитель

тайноведения. Было сказано (в первой главе этой книги), что

союз, обнимающий собою всех посвященных, есть союз духовный, и

два закона образуют скрепы, удерживающие отдельные части этого

союза. Но когда посвященный из своей замкнутой духовной области

выступает в духовный мир, тогда для него тотчас же получает

силу третий строгий закон. Он гласит: Направляй каждый твой

поступок и каждое твое слово так, чтобы не прикоснуться к

свободному волевому решению ни одного человека.

Кто понял, что истинный учитель духовной жизни бывает

вполне проникнут этим настроением, тот в состоянии понять также

и то, что он не потерпит никакого ущерба в своей

самостоятельности, последовав предлагаемым ему практическим

правилам.

Одно из первых правил можно облечь приблизительно в

следующие слова нашей речи: «Создавай в себе мгновения

внутреннего покоя и научайся в эти мгновения отличать

существенное от несущественного». — Здесь сказано, что это

практическое правило гласит таким образом, будучи «облечено в

слова нашей речи». Первоначально все правила