— к миру

сверхчувственному. Можно было бы даже сказать, что сначала эти

образы являются как бы завесой, которую душа ставит себе перед

сверхчувственным миром, когда она чувствует, что последний

коснулся ее.

Необходимо постепенно освоиться с характером переживания

сверхчувственных вещей.

При самом переживании мало-помалу слагается правдивое

толкование, верное чтение. При более значительных

сверхчувственных переживаниях узренное само собою дает понять,

что здесь имеют дело совсем не с образами воспоминаний из

обыкновенного переживания. Конечно, люди, составившие себе

убеждение о тех или иных сверхчувственных познаниях или, по

крайней мере, полагающие, что составили себе таковое,

утверждают в этой области много нелепого. Как часто люди,

убежденные в повторности земных жизней, относят некоторые

образы, встающие в их душе, к переживаниям своего прежнего

земного существования. Нужно всегда относиться с недоверием,

когда эти образы, по-видимому, намекают на предшествовавшие

земные жизни, похожие в том или ином отношении на настоящую,

или же когда эти предшествовавшие жизни кажутся такими, что

настоящую жизнь легко можно понять рассудочно из мнимой

прежней. Когда в действительном сверхчувственном переживании

появляется истинное впечатление прежней, или даже прежних

земных жизней, то чаще всего эта жизнь, или эти жизни

оказываются такими, что никаким придумыванием или никаким

желанием и стремлением, коренящимся в ненастоящей жизни, не

удалось бы ни воссоздать их, ни даже только мысленно

представить себе. Бывает, например, так, что получают

впечатление из своего прежнего земного существования в такой

момент своей настоящей жизни, когда совершенно невозможно

усвоить себе способности или т.п., которыми обладали в той

жизни. Образы, появляющиеся для этих более значительных

духовных переживаний, не только не могут оказаться

воспоминаниями из обыкновенной жизни, но чаще всего даже бывают

таковы, что в обыкновенном переживании они совершенно не могли

бы прийти на ум. Еще в большей степени относится это к

действительным впечатлениям из уже совсем сверхчувственных

миров. Так, например, часто бывает невозможным, исходя из

обыкновенной жизни, создать образы, которые относились бы к

существованию в промежутки между земными жизнями, т.е. к жизни

между последней смертью человека в предыдущей земной жизни и

его рождением в настоящей. Тогда человеку доводится узнать, что

в духовной жизни он развил к людям и вещам наклонности,

находящиеся в полном противоречии с теми, которые он развивает

теперь в своей земной жизни. Он узнает, что часто в земной

жизни он чувствовал побуждение с любовью заняться чем-нибудь

таким, что он отклонял от себя или чего избегал в

предшествовавшей духовной жизни (между смертью и рождением).

Все, что могло бы всплыть из обыкновенного переживания, как

воспоминание об этом, неминуемо было бы совсем иным, чем это

впечатление, получаемое путем действительного восприятия из

духовного мира.

Но хотя дело и обстояло бы так, как только что было

описано, однако человек, мало знакомый с духовной наукой, все

же сумеет найти возражения. Он может сказать: допустим, ты

что-нибудь любишь. Но человеческая природа сложна. К каждой

симпатии примешана тайная антисимпатия. В какой-нибудь момент

она всплывает в тебе по отношению к данной вещи. Ты принимаешь

это за переживание, бывшее до рождения — между тем как оно,

может быть, вполне естественно объясняется из подсознательных

фактов душевной жизни. На это возражение можно в общем сказать

только то, что во многих случаях оно, конечно, может оказаться

вполне правильным. Данные ясновидческого сознания не легко

достаются в таком виде, чтобы на них нельзя было ничего

возразить. Но если верно, что «мнимый» ясновидящий может

заблуждаться и относить факты подсознательной жизни к духовному

переживанию, бывшему до рождения, то несомненно также и то, что

духовно-научное обучение ведет к самопознанию, которое обнимает

и подсознательные моменты души и может и в этом отношении

избавиться от заблуждений. Здесь утверждается только то, что

истинны лишь ее сверхчувственные познания, при которых человек

бывает в состоянии отличать в познавательной деятельности то,

что исходит из сверхчувственных миров, от того, что образовано

лишь собственным представлением. Но при вживании в

сверхчувственные миры эта способность различения усваивается

настолько, что в этой области человек научается отличать

восприятие от воображения с такой же уверенностью, с какой в

чувственном мире он отличает настоящее раскаленное железо, до

которого дотрагивается пальцем, от только воображаемого.

ОБ ЭФИРНОМ ТЕЛЕ ЧЕЛОВЕКА ОБ ЭЛЕМЕНТАРНОМ МИРЕ

Признание сверхчувственного мира и его познание человек

приобретает путем преодоления известных препятствий, вначале

преграждающих душе путь к этому признанию. Встречающаяся здесь

трудность основана на том, что эти препятствия, хотя и

оказывают свое действие в душевном переживании, но в

обыкновенной жизни, как таковые, не доходят до сознания. В душе

человека живет многое, о чем сама душа сначала ничего не знает,

о чем она лишь постепенно приобретает знание, совершенно так

же, как и о существах и событиях внешнего мира. Духовный мир

для души — прежде чем он бывает ею познан — есть нечто

совершенно чуждое, не содержащее по своим свойствам ничего

такого, что душа может узнать через свои переживания в

чувственном мире. Таким образом, бывает возможно для души

предстать перед этим духовным миром и увидеть в нем совершенное

«ничто». Душа может почувствовать себя как бы смотрящей в

бесконечную пустую, безжизненную пропасть. Такое чувство

действительно бывает в первоначально бессознательных глубинах

души. Душа испытывает чувство, родственное боязни или страха;

она живет в нем, сама не зная о том. Но на жизнь души оказывает

влияние не только то, о чем она знает, но также и то, что в ней

действительно живет, неведомо для нее самой. Если душа ищет в

области своего мышления «доводов для возражения» и

«доказательств» против духовного мира, то это происходит не от

того, что эти «доводы» принудительны для нее сами по себе, но

оттого, что душа ищет, чем бы оглушить себя, чтобы сплетись от

описанного чувства. Отрицателем духовного мира или возможности

познания его человек становится не потому, что можно доказать

его «несуществование», но потому, что хочет наполнить душу

мыслями, обманно отвлекающими от «боязни перед духовным миром».

Освобождение от, этого томительного искания материалистических

средств оглушить себя, чтобы спастись «от боязни перед духовным

миром», может наступить лишь тогда, когда бывает принято во

внимание все сказанное здесь об условиях душевной жизни.

«Материализм», как «феномен душевного страха», является важной

главой в науке о душе.

Эта «боязнь перед духовным» становится понятной, когда

человек пробьется к познанию духовного. Когда он уразумеет, что

события и существа чувственного мира суть внешнего выражения

сверхчувственных событий и существ. Это понимание наступает уже

тогда, когда человек прозревает, что тело, которое чувственно

воспринимается им, и с которым одним только и имеет дело

внешняя наука, есть выражение для тонкого, сверхчувственного

(эфирного) тела, в котором, как в облаке, содержится

чувственное (или физическое), подобно более плотному ядру. Это

эфирное тело есть второй член человеческого существа. В нем

основа жизни физического тела. Но по отношению к этому эфирному

телу человек не в такой степени обособлен от внешнего мира, как

в своем физическом теле он обособлен от физического внешнего

мира. Если по отношению к эфирному точу и говорится о внешнем

мире, то при этом имеется в виду не физический внешний мир,

воспринимаемый чувствами, но духовный окружающий мир, который

по сравнению с физическим миром столь же сверхчувствен, как

эфирное тело человека — по сравнению с физическим. Как

существо эфирное, человек находится в эфирном (элементарном)

мире. Когда человек начинает сознавать то, что он переживает

всегда, но о чем он при обычном переживании ничего не знает, а

именно — что, как существо эфирное, он пребывает в

элементарном мире, когда он начинает сознавать это, то это

бывает совершенно иное