Загадки, которые задает мир, получают в
нем новое освещение. Отныне он уже не говорит больше с вещами,
которые созданы духом, а с самим этим созидающим духом. Тогда
собственная жизнь личности остается лишь для того, чтобы быть
сознательным символом вечного. Сомнения, которые прежде еще
могли возникнуть в нем, исчезают: ибо сомневаться может лишь
тот, кого вещи еще могут вводить в обман относительно
господствующего в них духа. А так как «ученик Мудрости» может
беседовать с самим духом, перед ним исчезает также всякий
обманчивый облик, под которым он прежде представлял себе дух.
Обманчивый облик, в котором себе представляют дух, есть
суеверие. Посвященный выше суеверия, ибо он знает, каков
истинный облик духа. Свобода от личности, от сомнения и
суеверия, — вот признаки того, кто на пути познания достиг
ученичества. Не надо смешивать этого единения личности со
всеобъемлющей жизнью духа, с исчезновением личности во
«всеобщем духе». Такое исчезновение не имеет места при истинном
развитии личности. И на духовной ступени своего развития она
остается как личностью. Получается не преодоление личности, а
ее наивысшее выявление. Если искать сравнения для этого слияния
единичного духа с всеобщим духом, то нельзя для этого брать
различные круги, совмещающиеся в один, чтобы в нем исчезнуть,
но надо взять образ многих кругов, из которых каждый имеет
совершенно определенный оттенок цвета. Эти разноцветные круги
совпадают один с другим, но каждый отдельный оттенок и в целом
сохраняет свою сущность. Ни один не теряет полноты своей
собственной сады. А целое является результатом этих отдельных
сил.
Здесь не может быть дано дальнейшего описания «пути».
Насколько это возможно, оно будет давно в «Тайноведении»,
которое составляет продолжение этой книги.
Путь человека идет через многие жизни (инкарнации). Из
действительного познания этого факта должно вытекать терпение.
Тот, кто свое нынешнее воплощение употребляет для своего
развития, приготовляет ступени, на которых он достигнет
(интуитивного) видения, ясновидения, полного овладения своими
высшими сущностями (Само-дух, Жизне-дух), а также воспоминания
о своих прежних жизнях и еще более высоких опытов. Это может
произойти в его настоящей, а может быть лишь в одной из
следующих жизней.
Когда осенью 1813 г. Иоганн Готтлиб Фихте выступил со
своим «Учением», как зрелым плодом своей жизни, всецело
посвященной служению истине, то в самом начале его он высказал
следующее: «Это учение предполагает совершенно новый внутренний
орган чувства, которым будет восприниматься новый мир, вовсе не
существующий для обыкновенного человека», затем он показал на
сравнении, как непонятно должно быть это учение тому, кто хочет
судить о нем по представлениям обычных чувств: «Представьте
себе мир слепорожденных, которым ведомы лишь те вещи и те
соотношения между ними, которые существуют благодаря чувству
осязания. Придите к ним и заговорите с ними о красках и об иных
соотношениях, существующих лишь благодаря свету и для зрения.
Вы будете говорить им о том, чего нет, и еще самое лучшее, если
они скажут вам об этом прямо; по крайней мере, вы скоро
заметите свою ошибку, и если вы не в силах раскрыть их глаза,
то вы прекратите напрасную речь». И вот, кто говорит людям о
таких вещах, как в этом случае Фихте, тот слишком часто
оказывается в положении, похожем на положение зрячего между
слепорожденными. Но ведь это именно те вещи, которые относятся
к истинному существу и высшей цели человека. И кто подумал бы,
что необходимо «прекратить напрасные речи», тот должен был бы
таким образом отчаяться в человечестве. Напротив, ни одного
мгновения не следует сомневаться, что «раскрыть глаза» на эти
вещи возможно каждому, кто только сам проявит на то добрую
волю. Поэтому, исходя из этого предположения, говорили и писали
все те, кто чувствовал внутри себя выросшим этот «внутренний
орган чувства», при помощи которого они могли познать скрытое
от внешних чувств, но истинное существо человека, поэтому с
самых древних времен все снова и снова говорится об этой
«сокровенной мудрости». Те, которые что-либо восприняли из нее,
чувствуют себя в своем знании так же уверенно, как обладающие
нормальными глазами в своих красочных представлениях. Для них
эта «сокровенная мудрость» не нуждается ни в каком
«доказательстве». И они знают также, что не требуется
доказательства и для того, у кого, подобно им, открылось
«высшее чувство». С таким человеком они могут говорить так, как
путешественник говорит об Америке с теми, кто, хотя бы сами и
не видели Америки, но способны составить себе представление о
ней, так как они увидели бы все то, что видел он, как только им
представился к тому случай.
Но не только к таким должен обращаться исследователь
высших истин. Он должен обращать свои слова ко всем людям. Ибо
ему надо говорить о вещах, которые касаются всех людей; да, он
знает, что без познания этих вещей никто не может быть
«человеком» в истинном смысле этого слова. И он говорит ко всем
людям, потому что ему известно, что существуют различные
степени понимания того, что он может сказать. Он знает, что
даже и те, которые еще далеки от мгновения, когда им откроется
возможность собственного духовного исследования, все же могут
отнестись к нему с пониманием. Ибо для большого чувство и
понимание есть в каждом человеке. И прежде всего он обращается
к этому пониманию, которое может вспыхнуть в каждой здоровой
душе. И он знает также, что в этом понимании есть сила, которая
постепенно должна привести к высшим степеням познания. Это
чувство, которое сначала, может быть, совсем ничего не видит из
того, о чем ему говорят, оно и есть тот волшебник, что
раскрывает «око духа». Это чувство поднимается во тьме. Душа не
видит, но, благодаря этому чувству, она бывает охвачена
могуществом истины, и затем постепенно истина приблизится к
душе и раскроет в ней «высшее чувство». Для одного это может
длиться дольше, для другого короче; у кого есть терпение и
выдержка, достигнет этой цели. Ибо, если и нельзя оперировать
каждого физически слепорожденного, то каждое духовное око может
быть раскрыто; и лишь вопрос времени, когда оно откроется.
Ученость и научное образование не являются непременными
условиями для раскрытия этого «высшего чувства». Оно может
раскрыться и у простого человека точно так же, как у высоко
ученого. То, что ныне именуется часто «единственно истинной»
наукой, может служить скорее помехой, чем помощью к достижению
этой цели. Ибо эта наука слишком часто считает «действительным»
лишь то, что доступно обыкновенным чувствам. И потому, как ни
велики ос заслуги в области познания этой действительности, но
наряду с этим она, помимо своего желания, создает множество
предрассудков, которые закрывают доступ к высшим реальностям.
Против того, что здесь сказано, часто возражает, что
человеческому познанию раз и навсегда поставлены «непреходимые
границы». Этих границ нельзя переступить, поэтому должны быть
отклоняемы всякие познания, не сообразующиеся с этими
«границами». И крайне нескромным считается тот, кто хочет
что-нибудь утверждать о вещах, относительно которых для многих
несомненно, что они лежат по ту сторону границ человеческой
способности познания. При таком возражении оставляют совершенно
без внимания, что высшему познанию должно непременно
предшествовать развитие человеческих познавательных сил. И то,
что до этого развития лежит по ту сторону границ познания,
после пробуждения тех способностей, которые дремлют в каждом
чертовско, лежит всецело внутри области познания. При этом,
конечно, не должно упускать из виду одного обстоятельства.
Могут сказать: что пользы говорить людям о вещах, для которых
еще не пробуждены их познавательные силы и которые сами,
следовательно, еще остаются для них закрытыми? Однако такое
суждение неверно. Необходимы известные способности, чтобы найти
те вещи, о которых здесь идет речь. Но когда их, после того,
как они уже найдены, сообщают, то уразуметь их может каждый
человек, обладающий непредвзятой логикой и здоровым чувством
истины. В этой книге не сообщается никаких иных вещей, кроме
тех, которые на каждого человека, обладающего всесторонним, не
затемненным никаким предрассудком мыленном и непринужденным,
свободным чувством истины, могут произвести впечатление, что
при помощи них дается удовлетворительное объяснение загадок
человеческой жизни и мировых явлений. Надо
