собственные зло, знание и обязанности. Впоследствии аналогия ведет нас от известных фактов к новым фактам. Например, к утверждению, что смелость и отвага существуют не только на войне, но и в мирной жизни, как на земле, так и на море, в политике и частной жизни, в радости и горе, в желаниях и действиях.
Б) В любом случае аналогия помогает только в установлении объема понятия, но не его содержания. Чем является смелость (или добродетель)? На этот вопрос аналогия не дает ответа. Для этого необходимо сопоставить все случаи смелости как с теми, которые считаются обычными, так и с теми, на которые указывает аналогия, и затем обнаружить их общие черты. Этого можно достигнуть при помощи индукции. По свидетельству Аристотеля, Сократ был творцом индуктивного метода. Как он понимал этот метод, лучше всего Демонстрирует его разговор с Евтидемом, который был записан Ксенофонтом. Для того чтобы установить, что такое справедливость, Сократ попросил разделить лист на две колонки: «С» и «Н». Под буквой «С» вписывать то, что считается справедливым действием, а под буквой «Н» — то, что считается несправедливым. Пришлось описать весьма разнообразные и разнородные позиции. На это разнообразие указывали софисты, чтобы доказать, что справедливость относительна.
Сократ, напротив, стремился к тому, чтобы преодолеть относительность и обнаружить те черты, которые присущи всем справедливым действиям, всеобщие черты справедливости.
В) И так было в каждом диалоге Сократа, поскольку он в каждом отдельном случае искал общие черты. Он искал общие черты отваги или справедливости, для того чтобы установить, что такое отвага и что такое справедливость. Сократ искал понятие (эйдос) отваги или справедливости, и это было целью его поисков. Он был убежден, что в таком индуктивно полученном понятии содержится истинное и всеобщее знание, в отличие от софистов, которые не смогли в своих взглядах выйти за пределы релятивизма. Для того чтобы получить понятие, надо его определить. Когда кто-либо в разговоре с ним уходил от темы, Сократ всегда возвращался к определению: если хвалишь кого-либо за справедливость, то скажи о том, знаешь ли ты, что такое «справедливость»; говоря о том, что ты не трус, а смельчак, то определи, что такое «смелость».
Аристотель писал, что «есть две вещи, которые каждый должен по справедливости признать сократовскими: индуктивное мышление и определение». Сократ был первым, кто систематически занялся проблемой определения понятия и указал на индукцию, как на способ нахождения определения. И до Сократа множество людей пользовались индукцией и определяли понятия, но то, что они делали неосознанно, он совершал сознательно и методически. Он искал методы, которые устойчивы по своей природе и обязывают исследователя поступать так, а не иначе. Его цель носила чисто практический характер. Он искал понятия, поскольку тот, кто имеет понятия, имеет знания, а кто имеет знание, тот обладает добродетелью. И хотя цель его была чисто практической, достижение ее дало важный теоретический результат: результатом были совершенные логические методы. Правда, как интуиция, так и определения применялись только в узкой сфере этических понятий; однако, когда эти методы хорошо обоснованы, их можно легко применить и в других областях; это сделали ученики Сократа.
Логические достижения Сократа кажутся, на первый взгляд, достижениями софистов, особенно культивирование определения. Так происходит потому, что софисты также занимались высказываниями и их значением и получали значимые результаты. Однако различие было принципиальным: у софистов речь шла об исследовании языка, а Сократ говорил о вещах как таковых, которым язык дает лишь названия.
Софисты были эрудитами, старались собрать как можно больше энциклопедических знаний. Сократ же был логиком, стремящимся получить единую всеобщую формулу. Цель исследования он понимал достаточно близко к софистскому ее пониманию: как он, так и они эту цель понимали практически, и он, и они говорили о знании и стремились извлечь из него пользу. Но саму пользу они понимали поразному: софисты трактовали ее как материальную и временную, Сократ же — как духовную и постоянную. Более глубокое различие лежало в том, что софисты понимали истину как относительную и условную, хотели получить не то, что истинно, а то, что полезно; Сократ же принимал то, что истинно, в убеждении, что только истина эффективна для тех целей, которые он поставил для морального улучшения людей. Софисты были утилитаристами, а Сократ — моралистом; они были релятивистами, а он признавал всеобщее и абсолютное знание.
Для взглядов Сократа характерен крайний морализм, связанный с крайним интеллектуализмом. Добродетель для него — цель стремлений человека, а знание — главное средство ее достижения. Знание он понимает как понятийное, а способом получения понятия видит индукцию. Кто постигает знание и следующую за ним добродетель, тот достигает наибольшего блага и, в силу этого, счастлив. Следовательно, счастье, разум и добродетель нераздели мы — такое утверждение стало характерной чертой сократизма. Этот вывод восприняли все школы греческой философии, и именно на этом фундаменте они строили этику.
И второй вывод воспринят последователями Сократа: поскольку знание заключено в общих понятиях, значит, знание может быть только всеобщим. На этом основании последующие столетия строили теорию познания.
Ученики. Оппозиция против Сократа сформировалась в рядах непрофессионалов, в то время как философы постоянно высказывались в пользу Сократа. Влияние Сократа на современников и последующую философию было огромным. Два великих представителя классической греческой философии были его учениками: непосредственным — Платон, а опосредованным — Аристотель. Они восприняли его веру в познание и на основании его этического учения создали великие философские системы. Платонизм и аристотелизм были результатом деятельности Сократа.
Но это лишь часть его учеников. Другие, менее известные, но более многочисленные ученики, использовали иным образом его учение. Речь идет об общих учениках Сократа и софистов, которые восприняли у Сократа лишь отдельные элементы его учения: либо его морализм, либо его теорию понятий, не порывая в то же время с релятивизмом софистов.
Ученики софистов и Сократа
Несмотря на то, что софисты во главе с Протагором и Сократ стояли на противоположных позициях, однако нашлись люди, которые попытались объединить их взгляды. Так поступили, прежде всего, Антисфен и Аристипп. Первый из них основал школу киников (циников), а второй — школу киренаиков. Оба они считались секратиками, однако фактически в их взглядах преобладало влияние Протагора. В теоретической философии они, в целом, были верны протагоровскому релятивизму. Под влиянием же Сократа они обратили основное внимание на этику, в которой развивали две наиболее крайние теории: киники — теорию морализма, а киренаики — гедонизма.
I. Киники.Антисфен из Афин был основателем школы, название которой произошло от гимназии Киносарга, где он преподавал. Вначале он был учеником Горгия, а затем Сократа, которого внешне он очень напоминал. Антисфен принадлежал к афинскому пролетариату и в своей доктрине изложил его идеологию. Он был плодовитым писателем, в древности его ценили за хороший стиль, но до нас его работы не дошли. Отношения его с Платоном были достаточно враждебными: во-первых, оба осознавали, что являются выдающимися учениками Сократа, соперниками в будущей борьбе за его наследие, и, во-вторых, понимали, что они представляют полярные позиции в осмыслении его наследия, между которыми не может быть достигнуто взаимопонимания.
Взгляды. У Сократа Антисфен воспринял убеждение в том. что наиважнейшей вещью в жизни является добродетель. В сравнении с тем, что наиболее важно, все остальное нейтрально, и, между прочим, нейтральным является знание. Антисфен выводил этот взгляд из учения Сократа, однако этот взгляд был чужд самому Сократу. Собственно говоря, он и отделил киников от Сократа.
Антисфен отрицал вместе с софистами, что понятия якобы являются самостоятельным инструментом познания, и ограничивал познание восприятиями. И когда другие сократики во главе с Платоном отличали познание от основывающегося на восприятиях допущения, Антисфен определил его лишь как удачное допущение, которое связано с объяснением. Придерживаясь сенсуалистической концепции познан и я, он также склонялся к материалистическому пониманию природы и резко выступал против антиматериалистических теорий, которые развивал Платон. Сократ говорил лишь о части философских проблем и высказывался только формально, поэтому его последователи могли дополнить его взгляды как в духе сенсуализма и материализма, так и в духе рационализма и идеализма.
Особенностью киников было то, что они отошли от обычаев, традиций и правил хорошего тона как в философских, так и в моральных и политических взглядах. Они игнорировали новые идеи философов и обратились к наиболее наивным и архаичным взглядам. Киники утверждали, что существуют только конкретные вещи, а если мы говорим о чем-то большем, то это слова, а не реальность. Существует только конкретный человек, а нет «человечества», существуют столы и стулья, а не «мебель вообще». Трудной бывает попытка определить вещи, и их можно только описать. Минуло много веков, но лишь в XX в. философы стали высказывать взгляды, близкие к взглядам киников, на первый взгляд таких простых.
Этика стала центром философии Антисфена. В ней он довел до крайних пределов взгляд Сократа: единственное благо и цель жизни человека — добродетель, все остальное не является необходимым. Собственно говоря, употребляя известные среди софистов понятия, он утверждал, что лишь добродетель по своей «природе» является благом, все же остальное, если и принимается за благо, то только по договору. Наконец, кроме добродетели ничего не нужно, поскольку она достаточна для счастья.
Эти мнения киников объясняются довольно легко. Творцы кинизма принадлежали к пролетариату, который был лишен всякой собственности. Антисфен был сыном рабыни, не имевшим гражданских прав, а наиболее прославленный его ученик Диоген был сыном банкрота, лишенным средств к существованию. Они ничего не имели, и им оставалась только природа. А также то, что они имели в самих себе, — добродетель. Если киники превозносили добродетель, то не потому, что не боролись за удовлетворение своих нужд. Напротив, они прославляли ее, а порицали внешние блага и гедонистические устремления. Эти блага Не приносили им удовлетворения, поскольку они их не имели, и объясняли себе, что раз они ими не обладают, то отказывают им в ценности. Их философия выросла не на основе теоретических рассуждений, а на почве жизненных обстоятельств.
В таком случае, необходимо обесценить, сделать безразличным для любого человека все, кроме добродетели, — только тогда мы по-настоящему свободны и независимы. Безразличие и полученная посредством него независимость — главные лозунги этой философии. Позитивное определение добродетели Антисфеном — если оно существовало — кануло в небытие, сохранилось лишь негативное определение: существуют безразличие по отношению к внешним благам и независимость по отношению к судьбе. Людей, которые полностью независимы, киники называли мудрецами. Образцом мудреца для них был Сократ, ибо он был как бы живой моделью их теории.
Ценя только жизнь «в соответствии с природой», они отрицали любые общественные и государственные установления, находя их конвенциональными (договорными). Вслед за Сократом они
