об азиатском способе производства. На фоне теоретических баталий тех лет особо выделяется неординарная фигура Александра Богданова — врача, писателя, философа-позитивиста, старого оппонента В. И. Ленина по ряду теоретических и практических вопросов. Богданов вместе с Н. И. Бухариным получил наименование «механиста», так как опирался в своих трудах не на идею диалектического противоречивого развития, а на идею организации, предполагающей сохранение в обществе равновесия. А. Богданов создал организационную науку «тектологию», которая предвосхитила основные идеи современной теории систем. Он считал тектологию фундаментом пролетарской культуры, и полагал, что пролетариат не должен браться за изменения в обществе, пока не овладеет в совершенстве этой наукой. Богданов был одним из основателей и теоретиков пролеткульта и считал, что главная роль искусства в обществе — сплачивать пролетарские массы для борьбы и труда.
Тогда же, в 20-е гг., в России работают такие ставшие впоследствии знаменитыми авторами, как Михаил Бахтин (его работа «К философии поступка» была написана в 1921 г.), Алексей Федорович Лосев (с 1927 по 1930 г. им написано восемь томов произведений), Густав Густавович Шпет, Лев Семенович Выготский, создавший культурно-историческую теорию развития психики, и другие.
1930 г. — начало политического, идеологического ожесточения режима и развернутых репрессий против всякой попытки самостоятельного решения. До 1929 г. ведущую роль в философской жизни страны играла группа исследователей, возглавляемая А. М. Дебориным(1881-1963) и сложившаяся вокруг журнала «Под знаменем марксизма». Это были ученые и партийные деятели, принимавшие активное участие в революционных и послереволюционных событиях, совмещавшие руководящую работу с изысканиями в сфере философии. А. М. Деборин активно следовал заветам Ленина: создавал «Общество воинствующих материалистов-диалектиков», участвовал в издании «Библиотеки материализма» и «Библиотеки атеизма», боролся с механистами Богдановым и Бухариным. Однако после того как в 1929 г. Деборин был избран академиком (так же, как и Н. Бухарин), на него и его группу обрушивается гнев Сталина.
Сталин заявил, что необходимо разворошить весь философский хлам, написанный деборинской группой, и приклеил ей ярлык «меныпевиствующий идеализм». От Деборина потребовали публично разгромить своих учеников на собрании Института красной профессуры и назвать их врагами народа. Деборин отказался. Вскоре на посту редактора журнала его сменяет М. Б. Митин, который уже в 1936 г. в одной из своих работ называет деборинцев «бандой» и «прямой агентурой троцкизма». Все ученики и соратники Деборина были арестованы и уничтожены.
С этого момента в советской философии на долгие годы утверждается один авторитет — Сталин. В 1938 г. выходит «Краткий курс истории ВКП(б)», где содержится написанный им философский раздел, ставший непререкаемым каноном для всех, работающих в философии. С каждым годом все более нарастает догматизация философского знания, душится всякое живое движение мысли. И тем не менее даже во второй половине ЗО-х гг. создаются философские труды, хотя ни один из них в тот период не мог стать достоянием читающей публики. Михаил Бахтин пишет работы «Формы времени и хронотопа в романе» и «Рабле в истории реализма». Кета Романович Мегре-лидзе создает книгу «Основные проблемы социологии мышления», на которой впоследствии учились философскому раздумью целые поколения советских философов. Напряженно работает над темой ноосферы Владимир Иванович Вернадский. Его «Размышления натуралиста» задумывались и писались именно в это время, хотя увидели свет только в 1975 г. К началу 40-х годов в полной мере складываются философские идеи крупнейших психологов С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева, связанные с применением в психологии принципа деятельности, развивается теория установки Д. Н. Узнадзе. Пытливая мысль продолжает работать, хотя это становится все труднее.
Второй этап в истории советской философии — 1930- 1953 гг. Он печален и бесславен. Хотя в это время возникает целый ряд формальных философских структур: на базе МГУ и ЛГУ создаются философские факультеты, с 1947г. начинает выходить существующий поныне журнал «Вопросы философии». Тем не менее, это время теоретического упадка, вынужденного участия многих людей в политических кампаниях по травле то одного, то другого автора или целых изданий. Так разгрому и гонениям был подвергнут третий том «Истории философии», написанный авторским коллективом под редакцией Г. Александрова, Б. Быховского, М. Митина и П. Юдина. Авторам инкриминировалось слишком большое уважение к идеалистической диалектике Гегеля, что затушевывает отличие от нее материалистической диалектики и пролетарского мировоззрения. Главные обвинения, звучащие в идеологических кампаниях, — недостаточно определенное проведение классового подхода. Ни одна из работ того периода не выдержала испытания временем.
Третий этап существования философии в СССР длился с момента смерти Сталина до конца 80-х г. Разумеется, в нем были свои более мелкие периоды. Явное оживление философской мысли начинается примерно с 60-х г., хотя предшествующие семь лет тоже имели значение. С 1956 г. философию преподают как самостоятельный предмет не только в гуманитарных вузах и университетах. В 1958 г. возникает еще один журнал «Философские науки», погибший впоследствии в начале 90-х годов в результате коммерциализации интеллектуальной жизни, а ныне вновь возрожденный, хотя и в значительно меньших масштабах. С конца 50-х гг. советские философы начинают принимать участие в международных философских конгрессах.
Итак, предпримем попытку взглянуть из середины 90-х гг. на интеллектуальный процесс, который шел в нашей тогда еще большой и единой стране на протяжении четверти века. Выявим главные линии, главные темы работы советских философов, освобожденных «хрущевской оттепелью» от жестокого прессинга догматизированного марксизма-ленинизма.
Прежде всего философы обнаружили, что кроме марксизма-ленинизма в его сталинском проявлении есть еще и сам Маркс, которого можно и нужно читать. С начала 60-х гг. одна за другой выходят книги, посвященные раскрепощенному творчеству прочтению классиков. Это работы М. М. Розенталя, Э. В. Ильенкова, Л. А. Маньковского, Б. М. Кедрова, Н. И. Лапина, В. В. Кешелавы, В. А. Вазюлина. Рассматривается проблема соотношения идей раннего и позднего Маркса, анализируется внутренняя логика и диалектика «Капитала», изучаются гуманистические аспекты «Экономическо-философских рукописей 1844 г.».
Новое свободное чтение классиков дает толчок развитию диалектической логики. По всей стране возникают группы «диалектиков», единых в своих взглядах на то, что диалектическая логика — сердце марксизма и здесь не существует национальных различий: диалектические школы мы находим в Москве (Э. В. Ильенков, Г. С. Батищев, В. С. Библер), в Казахстане (Ж. М. Абдильдин), в Азербайджане (3. М. Оруджев), в Ростове-на-Дону (А. М. Минасян), на Украине (В. А. Босенко). С начала 70-х гг. выходит целый сериал исследований, посвященных диалектике и ее роли в общественной жизни, это многотомные издания, в которых диалектика анализируется как объективный процесс и метод познания.
Наряду с диалектикой и в то же время активно используя ее формируется отечественная методология науки. Работы В. А. Штоффа, В. С. Швырева, Е. А. Мамчур, Е. Я. Режабека, В. С. Степина, А. И. Ракитова являются важной составной наследия прошедших десятилетий. Большим успехом у специалистов пользовались книги Э. Г. Юдина «Системный подход и принцип деятельности» (М., 1978) и В. П. Кузьмина «Принцип системности в теории и методологии К. Маркса» (М., 1980). Обе эти работы стремились соединить системные представления и диалектику, показать, что системный подход не должен как прежде носить клеймо «буржуазного» и является важным научным методом.
Как можно заметить, философы продолжали работать в марксистской парадигме. Она, с одной стороны, сковывала, а с другой — задавала четкие теоретические «правила игры», расставание с которыми в наши дни повлекло за собой немалую мировоззренческую растерянность и эклектическое смешение методологических установок. Впрочем, на Западе это смешение произошло давно, еще во второй половине прошлого века, однако до поры до времени пестрый мир западной философии был для нас почти закрыт, и знакомство с ним происходило лишь благодаря теоретическим работам авторов, которые под видом суровой марксистской критики (а без критики писать было нельзя) все-таки рассказывали советскому читателю, над чем в течение полутора последних веков работают коллеги за рубежом.
Работы Н. С. Автономовой, Ю. К. Мельвиля, Н. П. Мот-рошиловой, Т. А. Кузминой, П. П. Гайденко, В. М. Лейбина,
A. С. Богомолова, И. С. Нарского, К. Н. Любутина, В. Н. Кузнецова, Б. Э. Быховского, А. В. Михайлова и многих других помогали советскому читателю хоть как-то прикоснуться к западной философской культуре.
Огромное место в отечественной философии прошлых лет занимали проблемы гносеологии и теории сознания. Здесь прежде всего необходимо назвать Павла Васильевича Копнина — блестящего ученого и организатора науки. Книги Копнина, посвященные гносеологическим и логическим основам науки, его работы по теории познания, написанные ясно и четко, и сегодня не утратили своего значения. Рядом с Копниным стоят имена
B. А. Лекторского, А. М. Коршунова, В. С. Швырева, целый ряд интересных украинских исследователей, занимающихся проблемой культурных контекстов познания: С. Б. Крымский, В. Г. Та-бачковский, М. В. Попович и др.
В 70-е гг. активно обсуждается проблема сознания. Выходят нашумевшие книги А. Г. Спиркина (автора популярного учебника по философии) «Сознание и самосознание» и В. П. Ту-гаринова «Философия сознания. Современные вопросы». В. П. Тугаринов ставит в своей работе не характерную для марксистских представлений проблему онтологии сознания. Тогда же начинает идти многолетняя и бурная дискуссия об идеальном, вовлекшая в себя многих авторов. Главными фигурами в этой дискуссии являются Эвальд Васильевич Ильенков — один из самых блестящих философов, порожденных идеологической «оттепелью», и Давид Израилевич Дубровский, работающий на грани философии и психофизиологии. С точки зрения Ильенкова, сознание — исключительно социальное образование, а любые способности и таланты могут быть развиты обществом у любого человека; идеальное — объективная реальность в рамках общества, это схема предметной деятельности, форма вещи, существующая лишь в действиях человека. Для Дубровского сознание тесно связано с психофизиологией людей, и человек появляется на свет, уже обладая определенными закодированными в нем задатками, которые потом разовьются в способности. Идеальное Дубровский считает субъективной реальностью, оно не существует вне психики человека и обладает сложной многомерной структурой, которая может быть описана в терминах теории информации.
Дебаты об идеальном велись не только в философских журналах и на научных конференциях, они продолжались в студенческих аудиториях и дружеских беседах. Какое-то время вся интересующаяся философией публика была поделена на «иль-енковцев» и «дубровцев». Дискуссия пережила Э. В. Ильенкова и продолжилась после его смерти. Тема сознания поднималась и с разных сторон обсуждалась такими авторами, как Ф. Михайлов, В. Библер, М. Мамардашвили и др. Советская философия 60-х и 70-х гг. — это философия, активно обсуждающая прежде запретную тему ценностей. Тон задают здесь «Лекции по марксистско-ленинисткой эстетике» М. С. Кагана, утверждающие право на существование и применение аксиологического подхода к сознанию. Проблемными, спорными явились работы О. Г. Дробницкого. О ценностных формах сознания пишут Б. Т. Григорьян, Т. А. Кузьмина, Ю. Н. Давыдов, В. Г. Федотова, украинские авторы В. П. Иванов, В. И. Шинка-рук, А.
