История средневековой философии. Фредерик Чарлз Коплстон
Одно время было широко распространено впечатление, будто изучающий развитие философии только выиграет, если совершит прыжок от Платона и Аристотеля прямо к Фрэнсису Бэкону и Декарту, опуская рассмотрение и послеаристотелевской греческой мысли, и средневековой философии.
Считалось, что философия средних веков зависит от христианской теологии таким образом и настолько, что это исключало всякую подлинную философскую рефлексию. Существовала также тенденция едва ли не отождествлять ее с обесценившимся аристотелизмом, лишенным оригинального и творческого духа самого Аристотеля и сосредоточившимся на тривиальных и утомительных вопросах. Опять-таки получила почти общее признание та мысль, что в средние века не было сколько-нибудь ценных логических разработок. Поэтому если бы кого-то привлекала свободная метафизическая спекуляция или создание впечатляющих мировоззрений, он поступил бы благоразумно, отбросив средневековые спекуляции как подавленные теологией и обратившись к Декарту, Спинозе и Лейбницу. Если бы некто не доверял метафизической спекуляции и хотел найти традицию философской рефлексии, которая имеет прочные опытные основания, ему лучше было бы заняться изучением развития британского эмпиризма. А если бы некто хотел сосредоточить свое внимание на логике, ему полезно было бы перейти от логики Аристотеля (а возможно, логики стоиков) прямо к логическим разработкам нашего времени. Во всех этих областях средневековую мысль можно было бы благополучно обойти как темный и бесплодный эпизод — во всяком случае, в том, что касается философии и логики.
Сегодня мы лучше понимаем преемственность между философиями античности, средних веков, Возрождения и нового времени. Нет необходимости подробно разбирать здесь, во введении, связи между античной и средневековой мыслью, поскольку они будут разъяснены в следующих главах. Достаточно отметить, что в Римской империи христианская мысль какое-то время сосуществовала с нехристианской греческой философией и что такой мыслитель, как св. Августин, который умер в 430 г. и пользовался в средние века огромным влиянием, принадлежал к античности. В следующих главах мы увидим, каким образом греко-римская философия становилась материалом для философской рефлексии в средние века и в разной степени включалась в тогдашние системы мысли.
Если взяться, так сказать, с другого конца, то мы столкнемся с трудностью в установлении четких границ периодов средневековья, Возрождения и нового времени. Если, например, в характеристике Возрождения мы будем подчеркивать как возросшее знание классической литературы, так и все более частое использование в качестве литературного языка народных диалектов, а не латыни, мы должны помнить, что огромное количество сочинений было переведено с греческого (прямо или опосредствованно) на латинский во второй половине XII в. и в первые десятилетия XIII в.
Мы должны также помнить, что одно из величайших произведений итальянской литературы — «Божественная комедия» Данте — было создано в XIII столетии, а в следующем веке Петрарка и Боккаччо писали по-итальянски и Чосер положил начало литературному английскому языку.
Вместе с тем на первоначальном этапе развития так называемой философии нового времени продолжали использовать латынь — пример тому Декарт и Спиноза. Опять-таки, подчеркивая научные достижения Возрождения, мы должны по крайней мере принять к сведению, что иных представителей науки, только-только нарождавшейся в эпоху позднего средневековья, и великих ученых эпохи Возрождения связывала большая духовная общность, нежели некоторых возрожденческих натурфилософов и великих представителей науки того времени.
Что касается переходного этапа между средневековой и новой философиями, то здесь легко обмануться полемическими установками первых философов нового времени. Фрэнсис Бэкон и Декарт яростно выступали против схоластического аристотелизма; однако философы долгие годы продолжали применять категории и принципы, использовавшиеся средневековыми мыслителями. Было бы ошибкой приписывать то, что можно назвать схоластическими элементами в философиях таких мыслителей, как Декарт, Мальбранш и Лейбниц, интересу к классической литературе, проявившемуся в эпоху Возрождения. Первые философские занятия Декарта не выходили за рамки схоластической традиции, восходящей к средним векам. И хотя развитие его ума приняло другое направление, все же влияние ранних штудий оказалось непреходящим. Мальбранш находился под сильным воздействием Августина, тогда как Лейбниц весьма хорошо знал философскую литературу, принадлежащую к средневековой традиции или порожденную ею. Более того, влияние последней очевидно в его сочинениях. Далее, мы можем проследить связь между средневековой философией права и философией права Джона Локка. Да и вообще эмпиризм Локка не так уж чужд всем сторонам средневековой мысли, как иногда полагали.
В XVIII в. философам французского Просвещения нравилось думать, что благодаря им разум наконец вступил в свои права и что термины «средние века» и «темные века» являются синонимами. В XIX в. возросшее понимание исторического процесса и серьезные исторические исследования явно изменили эту точку зрения. За исключением людей, совершенно далеких от исторических исследований, никто уже всерьез не думал, что можно дать последовательное и адекватное изложение развития европейской культуры и общества, просто опустив период средневековья. И общепризнанно — даже те, кто не питает особой симпатии к религиозным верованиям средних веков, не являются тут исключением, — что адекватное изложение развития европейской мысли и философии невозможно, если не принимать во внимание средневековую философию. Однако хотя акцент на преемственности европейской философии не лишен смысла, его необходимо уравновесить признанием прерывности и различий.
Например, те историки, которые подчеркивали в философии Декарта схоластические элементы, идущие от средних веков, безусловно, сослужили полезную службу. Они показали абсурдность предположения о том, будто философия, пережив смерть, которая наступила после закрытия императором Юстинианом философских школ в Афинах в 529 г., внезапно возродилась в лице Декарта во Франции и Фрэнсиса Бэкона в Англии. В то же время, когда Декарт использует какой-то термин, взятый из средневековой философии, это отнюдь не означает, будто он употребляет его в том же смысле, что и средневековые предшественники. На это обращал внимание и сам Декарт. Далее, хотя Спиноза употребляет такие термины, как «субстанция» и «причина», было бы серьезной ошибкой думать, что он имеет в виду точно то же самое, что и св. Фома Аквинский в XIII в.
Рассуждения об исторических периодах иногда подвергали критике. И верно, конечно, не только то, что очень трудно установить ясные и четкие границы периодов, скажем средних веков и Возрождения, но также и то, что, делая такую попытку, мы рискуем упустить важные факты. Например, некоторые исторические факты по крайней мере позволяют «продлить» Возрождение назад. И есть достаточные основания сомневаться, скажем, в том, следует ли классифицировать Николая Кузанского (1401 -1464) как мыслителя позднего средневековья или Возрождения. Можно привести аргументы в пользу обеих позиций. И понятно, почему законность подобных классификаций ставится под вопрос.
Однако хотя разделение на исторические периоды, возможно, свидетельствует о тиранической власти обобщений над умом и замугняет ясное понимание совпадений и элементов преемственности, было бы преувеличением считать, что такого рода разделение бесполезно или не имеет реальных исторических оснований. Конечно, мы не можем установить жестких границ. Но бессмысленно отрицать, что существуют периоды, поддающиеся приблизительному различению и обладающие собственными специфическими качествами. Например, средневековые общественные структуры характеризовались свойствами, резко отличными от характеристик греческого общества и отсутствующими в нашем современном индустриальном обществе. А те верования, которые составляли общий идейный фон в средневековом христианском мире и определяли выбор философских проблем, подлежащих обсуждению, отсутствовали на протяжении большей части истории античного мира[[1 . Христианство, разумеется, зародилось в античном мире и получило официальное признание до крушения Римской империи. Ранняя христианская мысль и эллинистическая философия в течение какогото времени сосуществовали.]], и едва ли можно сказать, что они имеют в современном обществе то синтезирующее и координирующее влияние, какое имели в средние века. Опять-таки в то время как в средневековом христианском мире теология считалась высочайшей наукой, доступной для человека, в современном мире она явно утратила господствующее положение, и сегодня слово «наука» обычно обозначает естественные науки, которые развивались начиная со средних веков и оказали глубокое и чреватое серьезными последствиями воздействие на человеческую жизнь, общество и мышление.
Поэтому в любом исследовании средневековой философии следует принимать во внимание элементы и преемственности, и прерывности. Если удобства ради мы станем исчислять средневековую мысль начиная примерно с 800 г., года коронации Карла Великого, то историк должен выявить связи между ранней средневековой философией и тем, что ей предшествовало. Одновременно он обязан прояснить характерные особенности не только средневековой философии в целом, но также ее ведущих представителей и интеллектуальных течений. В идеале философские идеи должны быть соотнесены, когда это уместно, с внефилософскими факторами, поскольку философия не ведет совершенно уединенную и самодостаточную жизнь, не связанную с другими культурными явлениями и общественными структурами. Однако осуществить этот идеал в небольшой работе невозможно, даже если бы автор обладал достаточной компетентностью.
Вполне можно возразить, что, хотя все сказанное в сущности правильно, оно все же отнюдь не доказывает, что средневековая философия заслуживает изучения не одними лишь историками. Если средневековая философия составляет — а это действительно так — неотъемлемую часть общего развития европейской мысли вплоть до нашего времени, то всякий, кто желает изучить этот процесс в целом, очевидно, должен получить какое-то представление о философии средневековья. Кроме того, конечно, нужны специалисты по средневековой мысли. Однако законность исторических исследований в этой области отнюдь не доказывает, что исследователь, интересующийся философскими проблемами в том виде, как они формулируются сегодня, должен ломать голову над философией средних веков. Тенденция пренебрегать средневековой философией и перескакивать от Аристотеля прямо к Фрэнсису Бэкону и Декарту может вызвать совершенно обоснованные возражения со стороны историка. В то же время она, возможно, вполне оправданна, если исходить из содержания средневековой мысли. Наконец, мы уже отмечали тот довольно очевидный момент, что подчеркивание преемственности должно быть уравновешено признанием прерывности и наличия характерных особенностей. Одной из особенностей средневекового мышления было, конечно, господство христианской теологии. Выбор тем для философского обсуждения в значительной степени обусловливался теологическими предпосылками. И даже если религиозные верования не диктовали, к каким выводам философы должны приходить, они, во всяком случае, диктовали, по крайней мере в некото рых областях, к каким выводам философы приходить не должны. Единственно по этой причине самостоятельная философская рефлексия была жестко ограничена. Далее, средневековая философия принадлежала к докритической эпохе.
Некоторые основные ее допущения были подвергнуты сомнению и более не могут считаться непреложными. В общем, средневековая философия является частью мира, ушедшего в прошлое. Конечно, тот мир существовал. И он открыт для всякого, кто хочет его изучить и пытается понять. Однако это уже не наш мир. Действительно, современный студентфилософ, не разделяющий посылок средневековых мыслителей, вероятно, сможет больше почерпнуть у Платона или Аристотеля, нежели у Бонавентуры, Аквината или Дунса Скота.
Рассмотрим в первую очередь существовавшие в средние века отношения между философией, с одной стороны, и религиозными и теологическими убеждениями — с другой. Каково бы ни было поведение людей, очевидно, что для
