Гегеля, присущим Истории человечества. С точки зрения истории человечества процесс отчуждения всегда был уже начат. Это выражение, если принимать его всерьез, должно означать, что История у Гегеля мыслится как процесс отчуждения без субъекта, или диалектический процесс без субъекта. Но давайте учтем, что в приведенных мной определениях заключена вся гегелевская телеология — в категориях отчуждения или в том, что является главной структурой категории диалектики (отрицание отрицания), — и постараемся по возможности абстрагироваться от того, что в этих определениях представляет телеологию. И в результате у нас останется следующая формула: История — это процесс без субъекта. Полагаю, я вправе утверждать: эта категория процесса без субъекта, которую, конечно же, следует рассматривать в отрыве от гегелевской телеологии, — самое важное из всего, что Маркс почерпнул у Гегеля в плане теории, самое важное, в чем прослеживается связь между ними.

Я знаю, что в конечном счете у Гегеля этот процесс без субъекта все же обладает неким субъектом. Но это весьма странный субъект, по поводу которого надо сделать ряд важных оговорок: этот субъект — сама телеология процесса, Идея в процессе само-отчуждения, который образовывает ее как Идею.

В выдвинутом мной тезисе о Гегеле нет ничего таинственного, он поддается проверке на каждой минуте, то есть на каждом «моменте» гегелевского процесса. Сказать, что у процесса отчуждения, как в Естественной Истории, так и в Логике, нет субъекта, значит сказать лишь то, что ни в какой «момент» мы не можем определить в качестве субъекта процесса отчуждения какой-либо из известных нам «субъектов»: живое существо (даже человека), народ или некий «момент» процесса, Историю, Природу либо Логику. Единственный субъект процесса отчуждения есть сам этот процесс в своей телеологии. Субъектом нельзя назвать даже и Цель процесса (хотя тут легко ошибиться, ведь Гегель говорит, что Дух — это «становление Субстанции Субъектом»), но лишь процесс как стремление к своей Цели, а значит, сам процесс отчуждения как процесс телеологический.

Характеристика «телеологический» также не является для процесса отчуждения, не имеющего субъекта, чем-то посторонним. Телеология процесса отчуждения открыто выражена в самом его определении: в концепте отчуждения, которое есть телеология, проявляющаяся в самом процессе. И тут, возможно, начинает проясняться загадочный статус Логики у Гегеля. Ибо что такое Логика? Наука об Идее, а значит, изложение ее концепта — концепта процесса отчуждения, не имеющего субъекта, иначе говоря, концепта процесса самоотчуждения, который, взятый в своей целостности, есть не что иное, как Идея. Под таким углом зрения Логика, или концепт Идеи, есть Диалектика, «путь» процесса как такового, «абсолютный метод». Если Логика есть не что иное, как концепт Идеи (процесса отчуждения, не имеющего субъекта), значит, она — концепт того загадочного субъекта, который мы ищем.

Но поскольку субъект этот есть лишь концепт самого процесса отчуждения, иначе говоря, поскольку субъект этот есть диалектика, или отрицание отрицания в действии, то перед нами раскрывается парадокс гегелевской философии. Процесс отчуждения без субъекта (или диалектика) — это единственный субъект, который признает Гегель. У процесса нет субъекта, субъектом является сам процесс постольку, поскольку он не имеет субъекта. Если мы хотим найти то, что в итоге играет роль «Субъекта» у Гегеля, то искать надо в телеологической природе этого процесса, в телеологической природе диалектики: Цель заложена уже в Первопричине. Еще и поэтому у Гегеля нет ни первопричины, ни начала (которое всегда представляет собой лишь ее проявление). Первопричина, необходимая при телеологической природе процесса (поскольку она есть лишь отражение его Цели), должна быть отрицаема с того самого момента, когда она будет обозначена, чтобы процесс отчуждения был процессом без субъекта. Я не стану обосновывать данный тезис, для этого понадобилось бы слишком много времени, я лишь выдвигаю его, чтобы обосновать возможные выводы: эта беспощадная необходимость (обозначить Первопричину и сразу же начать отрицать ее) была — внятно и осознанно выражена Гегелем в его теории начала Логики: Бытие немедленно превращается в не-Бытие. Начало Логики — это теория о внепричинности первопричины. Логика у Гегеля — это обозначенная-отрицаемая Первопричина: перед нами первичная формулировка того концепта, который впоследствии ввел в философское мышление Деррида, назвав его «зачеркиванием». Но гегелевское «зачеркивание», коим с первого же сказанного слова является Логика, есть отрицание отрицания, диалектика, а значит, телеология. Именно в телеологии и запрятан истинный гегелевский Субъект. Уберите, если это возможно, телеологию, и у вас останется философская категория, которую унаследовал от Гегеля Маркс: категория процесса без субъекта. Вот его главное позитивное заимствование у Гегеля: концепт процесса без субъекта.

На этом концепте держится весь «Капитал». Маркс вполне отдавал себе в этом отчет, о чем свидетельствует его примечание к французскому изданию «Капитала» (с. 181):

«Слово «процесс», которое выражает развитие, рассматриваемое в совокупности его реальных условий, уже много лет как принадлежит научному языку по всей Европе. Во Франции его вначале стали употреблять с осторожностью, в латинском варианте: processus. Затем, лишенное этого наукообразного прикрытия, оно вкралось в книги по химии, физиологии и т. д. и в некоторые философские труды. В конце концов, оно обретет полноценное право гражданства. Заметим попутно, что в обиходном языке немцы, как и французы, употребляют слово «процесс» в юридическом смысле».

А я попутно замечу, что на идею процесса без субъекта опирается все научное творчество Фрейда.

Но если разговор идет о процессе без субъекта, то подразумевается, что понятие субъекта есть понятие идеологическое.

Если вдуматься в следующий двухчастный тезис:

концепт процесса есть научный концепт;

понятие субъекта есть понятие идеологическое,

— то следствиями этого представляются:

а) революция в науке: существование науки истории становится формально возможным;

б) революция в философии: ибо всякая классическая философия основана на категориях субъекта + объекта (объект = зеркальное отражение субъекта).

Однако это позитивное наследие пока еще остается формальным. И тут возникает вопрос: каковы условия исторического процесса?

С этого момента Маркс больше уже ничем не обязан Гегелю, для ключевой проблемы он находит новое собственное решение:

Процесс существует только в виде отношений’. производственных отношений («Капитал» рассматривает только их) и всех прочих (политических, идеологических).

Мы еще не успели как следует осмыслить это научное открытие и его философские последствия: мы только начинаем смутно догадываться о них, представлять всё их значение. Излишне говорить, что у «самодеятельной» структуралистской идеологии нет таких средств, чтобы освоить гигантское пространство континента, открытого для нас Марксом.

С открытия этого континента прошло уже сто лет. Единственные, кому удалось добраться до него, — это участники борьбы революционных классов. Интеллектуалы даже не догадываются о существовании этого континента, в лучшем случае они аннексируют его и эксплуатируют как обычную колонию.

Наша задача — распознать и исследовать этот континент, чтобы освободить его от захватчиков. Для этого достаточно лишь идти по следам тех, кто побывал там за сто лет до нас, — участников борьбы революционных классов. Мы должны научиться у них тому, что они уже знают. Только при этом условии мы тоже сможем совершать на этом континенте открытия вроде тех, что предвидел Маркс в 1845 году: открытия, которые помогают не «объяснять» мир, а преобразовывать его. Преобразовывать мир — это не то же самое, что исследовать поверхность Луны. Для этого нужно совершить революцию и построить социализм, не скатываясь вновь к капитализму.

А все остальное, включая Луну, мы получим в виде премии.

Февраль 1968 г.

Позиция Ленина по отношению к Гегелю

В лекции, прочитанной мной год назад и вышедшей затем отдельной книжкой в издательстве «Масперо» под названием «Ленин и философия», я попытался доказать, что Ленин внес огромный вклад в диалектический материализм, что он, развивая идеи Маркса и Энгельса, совершил настоящее открытие и что суть этого открытия можно свести к следующему: научная теория Маркса вызвала к жизни не новую философию (называемую диалектическим материализмом), а новую философскую практику, точнее, философскую практику, основанную на позиции, которую занимает в философии пролетарский класс [14]. Это грандиозное, на мой взгляд, открытие, можно сформулировать в следующих тезисах:

Философия не является наукой, у нее нет объекта исследования в том смысле, в каком этот объект имеется у каждой науки.

Философия — это практика политического вмешательства, облеченная в форму теории.

Ее деятельность в основном ограничена двумя областями: областью теории, исследующей результаты классовой борьбы, и областью теории, исследующей результаты научной практики.

Сама она по своей сути является производным от результатов классовой борьбы в соединении с результатами научной практики.

Итак, ее политическая деятельность, облеченная в форму теории, проявляется в двух областях: области политической практики и области научной практики; для нее естественно оперировать в этих двух областях, поскольку сама она — производное от слияния результатов двух этих практик.

Всякая философия выражает определенную классовую позицию, «партийную принадлежность» в великом споре, который проходит через всю историю философии, — споре между идеализмом и материализмом.

Марксистско-ленинская революция в философии заключается в отрицании идеалистической концепции философии (философия как «объяснение мира»), которая вразрез с собственной практикой утверждает, будто философия не может представлять классовую позицию, и в выражении в философии позиции пролетарского класса, материалистической позиции, а значит, в выработке новой философской практики, материалистической и революционной, вызывающей классовое размежевание в теоретической области.

Все эти тезисы прямо или косвенно доводятся до читателя в книге «Материализм и эмпириокритицизм», вышедшей в 1908 году. Я лишь снабдил их четкими формулировками. К тому времени Ленин еще не читал Гегеля или читал, но не изучил по-настоящему. За изучение Гегеля Ленин всерьез взялся лишь в 1914 и 1915 годах. Следует заметить, что непосредственно перед тем как прочесть Гегеля — «Малую логику», затем «Науку логики» и «Лекции по философии истории», — Ленин прочел Фейербаха (в 1914 г.).

Итак, Ленин прочел Фейербаха и Гегеля в 1914–1915 годах, в первые два года империалистической войны, через девять лет после подавления революции 1905 года, в самый тяжелый момент в истории рабочего движения, момент предательства социал-демократических партий, участвовавших во II Интернационале, предательства, которое вызвало опаснейший раскол союза, что, в свою очередь, заставило Ленина и большевиков проделать гигантскую работу и в итоге привело к Революции 1917 года и созданию III Интернационала.

Сегодня, в апреле 1969 года, когда мы, по сути, переживаем второй раскол в международном рабочем движении, когда происходит IX съезд КПК, а в Москве готовится международное Совещание коммунистических и рабочих партий, нелишне поразмыслить о том, как Ленин в 1914–1915 годах читал гегелевскую «Логику». Он не просто пополнял знания, а занимался философией, и поскольку философия — это политика в теории, то, выходит, он занимался политикой. У нас перед Лениным огромное преимущество: нам не приходится жить во время мировой войны, и мы яснее видим перспективы международного коммунистического движения, несмотря на теперешний раскол, а быть может, именно благодаря этому расколу, о котором