жертвы Древнего Завета; жертва Мелхиседека была подобием жертвы Христа, но только подобием, которое воссияло и прошло. Мелхиседек показался в истории словно метеорит: «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни» (Евр. 7, 3), словно изъятый из рамок истории, но именно поэтому «уподобляясь Сыну Божию» (Евр. 7, 3), который тоже появился в истории, будучи в своей сущности надисторическим. Мелхиседек священник, но смысл его священства отличается от священства других, произошедших от Авраама. Поэтому и Закон евреев другой (Мелхиседек не был евреем – А. М.), ибо «с переменой священства необходимо быть перемене и закона» (Евр 7, 12).
С приходом Христа закон изменился, ибо жертва была иная. «Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя … не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр 9, 11-12). Священники Ветхого Завета приносили в жертву Господу вещив виде животных или ячменя. Христос принес в жертву Самого Себя. Жертвы, о которых говорит Ветхий Завет, должны были возобновляться ежедневно. Жертва же Христа единственная и неповторимая. Он принес жертву единожды. Священники Ветхого Завета умерли, поэтому их и должно было быть много. Христос же, «как пребывающий вечно», один «может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу» (Евр 7, 24). Как Личная жертва Христа неизмеримо выше всех вещных жертв Ветхого Завета, так и невыразимо выше Его Священство: Христос есть «ходатай нового завета» (9, 15), Который Своей Жертвой и Своим Священством изменил Древний Союз-Завет.
Однако св. ап. Павел не сводит Жертву Христа и Его Священство к крестной жертве, как единожды бывшему историческому событию. Воскреснув и вознесясь на Небо, Христос остается и Приносящим жертву и Священником: «мы имеем такого Первосвященника, Который воссел одесную престола величия на небесах и есть священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек. Всякий первосвященник поставляется для приношения даров и жертв; а потому нужно было, чтобы и Сей также имел, что принести» (выделено автором – А. М.) (8, 1-3), именно – «Себя непорочного Богу» (9, 14). И в другом месте: «Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинногоустроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие» (9, 24) и совершать вечное искупление, ибо Он «всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас» (7, 25). Таким образом Христос «имеет и священство непреходящее» (7, 24), ибо предвечно приносит Жертву и вечно спасает нас, и нас, спасенных, вечно поддерживает. Иначе говоря, предвечное присутствие Христа в славе есть не что иное, как непреходящее священническое служение – принесение Себя в жертву. Св. ап. Павел повсеместно подчеркивает, что это одна и та же крестная жертва, которую однажды принес Христос Отцу Своему (ср. Евр 7, 27; 9, 25-28). На небе эта жертва во временном смысле не продолжается, но она перенесена из времени в вечность, поэтому и остается всегда в настоящем: Христос жертвует Собой вечно, поэтому Он есть Первосвященник предвечный.
Но самое удивительное то, что Христос, по мысли св. ап. Павла, раскрывает Свое Священство во всей полноте именно на небе. «Если бы Он оставался на земле, то не был бы и священником, потому что здесь такие священники, которые по закону приносят дары» (8, 4). Однако эти жертвенные дары по закону, которые постоянно во всякий год приносятся, никогда не могут «сделать совершенными приходящих с ними. Иначе перестали бы приносить их, потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов» (10, 1-2). Этот сущностный недостаток жертв Ветхого Завета Христос преодолел тем, что принес в жертву Себя Самого как безвинного Агнца и что, совершив это, Он сделал Свою Жертву на небе непреходящей. Христова Жертва не нуждается в ежегодном повторении, ибо она всегда есть настоящее. Но она есть настоящее потому, что она, как состояние Христа, увековечена во славе. Какисторическое событие, совершившееся в Иерусалиме во времена Понтия Пилата, она уже в прошлом и время не повернуть вспять; но, как состояниеХриста, сидящего одесную Отца, и как священническое служение, которое получил Христос (ср. 8, 6), она предвечно в настоящем, ибо и Сам Христос пребывает вечно (ср. 7, 24). Поэтому эта небесная жертва Христова и вбирает в себя все другие жертвы, делая их бессмысленными, если только они приносятся вне связи с жертвой Христа (ср. 10, 18-26). Все жертвы до Христа «служат образу и тени небесного» (8, 5), а Жертва Христа есть действительность и эта действительность небесная, поэтому все другие земные жертвы, как символы и указания, теряют смысл, когда явлена действительность. Также как существование св. Иоанна Крестителя должно было умаляться при появлении Христа (ср. Ин 3, 30) и совсем исчезнуть, так и все жертвы Ветхого Завета должны были прекратиться, когда была увековечена на небе Жертва Христа.
Именно эту предвечную и всегда сегодняшнюю Жертву Христа на небе празднует Восточная Церковь в своей Литургии. То, что Христос вершит пред лицем Отца, будучи в славе, открывается во время празднования Литургии и при помощи символов доносится до человека. Литургия Восточной Церкви есть раскрытие предвечной жертвы Христа-Первосвященника в категориях земного времени. Восточная Литургия – это наше «участие в вечной Литургии Агнца в Небесном Иерусалиме».[275 — ср.Б. Бобринский. – Молитва и богослужение – в сб. «Православие в жизни» – New York – 1953 – С. 257.] В Литургии Восточной Церкви Жертва Христа не переносится в настоящее, ибо она предвечно в настоящем и поэтому в этом и нет никакой необходимости. Богословие Восточной Церкви не сталкивается с философским вопросом необратимости (irreversibilitas) времени, который никак не могут решить католические богословы, объясняя литургию как бескровный перенос в настоящее исторической крестной жертвы. Богословие Восточной Церкви этот вопрос не поднимает. Христос как Первосвященник приносит Себя в жертву Небесному Отцу Своему и сегодня, будучи в небесной славе; жертвенность – Его предвечное состояние. Поэтому Церкви всего лишь надо эту жертвенность, это священническое состояние Христа перенести из вечности во время и своим священнодействием и веществом способствовать тому, чтобы человек смог почувствовать это состояние. Именно это и делает Церковь, когда празднует Литургию. Во время Литургии совершается нисхождение Божественной предвечной Действительности в человеческую временную действительность. Во время празднования Литургии Жертва, приносимая Христом во славе, приносится и на земном престоле Церкви. Священник, который совершает Литургию, оказывается среди ангелов и возносит благодарение Богу – «Благодарим Тя и о службе сей, юже от рук наших прияти изволил еси, аще и предстоят Тебе тысящи архангелов и тьмы ангелов, Херувими и Серафими, шестокрилатии, многоочитии, возвышающиися, пернатии»[276 — Архимандрит Киприан (Керн). Евхаристия – Москва – 1999 – С. 189.] (тайная молитва перед консекрацией). Он просит, чтобы дары поставленные на земном жертвеннике «Бог наш прием их во святый и пренебесный и мысленный Свой жертвенник» (молитва, которая произносится, когда воскуряются благовония и покрывается гостия и чаша). Литургия, говорит С. Булгаков, «есть тем самым божественная лествица между небом и землей, по которой нисходит в мир Вознесшийся Господь».[277 — С. Булгаков. Агнец Божий – С. 434.] Литургия преодолевает абсолютную трансцендентность Вознесения: во время Богослужения Христос возвращается, чтобы быть с нами «во все дни до скончания веков» (Мф 28, 20). Вот почему Восточная Церковь прикладывает много усилий для того, чтобы празднование Литургии в Доме Бога никогда не прекращалось, чтобы земное время всегда было освящено присутствием Божественной Действительности.
Глубинная сущность Богопочитания в Восточной Церкви состоит в том, чтобы литургическим священнодействием и принадлежностями богослужения явить преображенное существование. Эта мысль в очень давние времена была высказана св. Иоанном Златоустом: «Когда ты видишь Господа закланного и предложеннаго, священника предстоящаго этой Жертве и молящагося, и всех окропляемых этою драгоценною кровию, то думаешь ли, что ты еще находишься среди людей и стоишь на земле, а не переносишься ли тотчас на небеса и, отвергнув все плотския помышления души, светлою душею и чистым умом не созерцаешь ли небесное? О чудо, о человеколюбие Божие!».[278 — Полное собрание творенийСв. Иоанна Златоустав двенадцати томах – Москва – 1991 – Т. 1 (книга вторая) – «О Священстве» – С. 425.] И сегодня, после полторы тысячи лет, эти слова для понимания Литургии Восточной Церкви не утратили своего значения. Литургия это нисхождение Неба на землю, это есть теофания в самом глубоком и прямом смысле этого слова. «Что такое Литургия? Божественная вечеря, брак Агнца, на котором Агнец Божий соединяется с душами верующих. Что такое престол? Это новый Синай Богоявления, на который восходит истинный Законодатель и Судья мира. Священник – как Моисей, предстоящий Господу, беседующий с Ним, как с Другом, и совершающий страшную Тайну примирения людей с Богом, приносящий умилостивительную и очистительную, бескровную жертву о своих грехах и о людских невежествах… Дело Божие, совершаемое литургией, превосходит своим величием все дела Божии, совершенные в мире, и само сотворение мира. Это истинное небесное служение Божие на земле… Оно … совокупляет в один союз небо и землю – Ангелов и человеков… Литургия есть непрестанное громкое свидетельство Божественного к нам милосердия, искупления, обожения, премудрости, правды, святыни».[279 — Святой Праведный Иоанн Кронштадский. Моя жизнь во Христе (Мысли о Богослужении Православной Церкви) – Ленинград – 1991 – С. 26-30.] Православное Богослужение «есть «небо на земле», явленная красота духовного мира».[280 — С. Булгаков. Православие (Очерки учения Православной Церкви) – Киев – 1991 – С.158.] Литургия – это «преображение человека» или «преображение души».[281 — Н. Лосский. Магия и христианский культ – «Путь» – 1932 – Nr 36 – С. 8.] «Храм – символ и предвкушение Небесного Царства», поэтому «вместе с ангелами и небесными силами народ воспевает Богу Трисвятую песнь» (trishagion).[282 — ср.И. Бобринский. Молитва и богослужение – С. 252, 256.] Такие же или похожие определения Литургии очень часто встречаются в богословии Восточной Церкви. Все эти определения носят не этический, а догматический характер; все они означают не символическую явленность на престоле Жертвы Христовой и всего преображенного бытия, ноистинную реальность. Восточное понимание литургии очень ясно и коротко выразил Н. Арсеньев (1888-1963). Он подчеркивал, что Христос действительно присутствует среди нас, что Его Тело, которое Он принес в жертву за нас и пролитая Кровь Его действительно здесь. Он есть Агнец, Который был заколенный, а теперь всегда приносящий Себя в Жертву Отцу за грехи мира, Который однажды в конкретное историческое время был убит на Голгофе, а теперь предвечно приносит Себя в жертву пред престолом Отца Своего. В этом смысле преображение есть мистическое настоящее, связанное
