был ликвидирован высший орган республиканского правления – законодательное собрание.
Анализируя причины поражения Французской революции, Маркс пришел к выводу, что буржуазия, победившая в ходе февральской революции, но опасавшаяся революционных выступлений народа, сама отдавала власть в руки реакционных группировок и тем самым способствовала успеху контрреволюции. В этой связи Маркс писал: «Но, спросят нас, если февральская революция установила господство буржуазии в законченном виде, то чем же вызван новый поворот буржуазии назад, к роялизму? Нет ничего проще. Буржуазия тоскует о том времени, когда она господствовала, не неся ответственности за свое господство… когда у буржуазии был, так сказать, коронованный козел отпущения, которому пролетариат наносил удары всякий раз, когда метил в нее самое…» [1, т. 5, с. 485].
В ходе февральской революции политическая борьба осуществлялась таким образом, что каждая из активно действовавших сил, за исключением пролетариата, стремилась оттолкнуть более революционную партию и заключить союз с наиболее консервативной, но в результате сама оказывалась низвергнутой своим консервативным союзником. «Каждая партия, – писал К. Маркс о партийной борьбе во Франции тех лет, – лягает напирающую на нее сзади партию и упирается в спину той партии, которая толкает ее назад. Неудивительно, что в этой смешной позе она теряет равновесие и падает, корча неизбежные гримасы и выделывая удивительные курбеты. Революция движется, таким образом, по нисходящей линии» [1, т. 8, с. 141].
Проследив направление развития революции во Франции, Маркс и Энгельс выявили определенную закономерность, в силу которой буржуазия во Франции, как и в Германии, хотя и была зачинщицей и руководительницей революционного движения, направленного против феодальных порядков, в ходе развития революционной борьбы начинала идти на соглашение с реакцией и тем самым в конечном итоге способствовала победе контрреволюции. Выясняя причины этого, К. Маркс и Ф. Энгельс сформулировали положение о различных типах буржуазных революций, которые хотя и тождественны в целом по своим историческим задачам, но, поскольку происходят в разных социально-экономических условиях, имеют существенные различия, относящиеся к характеру движущих сил революции, к стратегии и тактике различных классов в ходе революции.
Маркс и Энгельс об отличии буржуазных революций XIX в. от более ранних буржуазных революций
Анализируя процесс перехода буржуазно-демократических революций 1848 – 1849 гг. в их противоположность – контрреволюцию, К. Маркс и Ф. Энгельс совершенно определенно указывали на две причины их поражения: во-первых, на соглашательскую тактику буржуазных партий и, во-вторых, на недостаточную активность и организованность выступлений народных масс.
Контрреволюционность буржуазии была закономерным, общим явлением в ходе европейской революции 1848 – 1849 гг., хотя проявлялась она в каждой стране по-разному. Если, например, «во Франции буржуазия выступила во главе контрреволюции после того, как она отбросила все препятствия, стоявшие на пути к господству ее собственного класса» [1, т. 5, с. 492], то в Германии она действовала контрреволюционно, так и не сумев добиться собственного политического господства, оставаясь пособницей феодально-монархической реакции.
Возникает вопрос, почему в европейской революции 1848 – 1849 гг., исторической задачей которой являлось уничтожение феодально-монархических институтов в Европе и которая тем самым, казалось бы, непосредственно служила интересам развития капитализма, буржуазия действовала столь контрреволюционно.
Одна из причин состояла в том, что буржуазия в середине XIX в. в ряде европейских стран (Германии, Австрии, Италии) еще не конституировалась как политически господствующий класс, не имела опыта классового господства в соответствующих ее социальной природе политических формах. Но главное, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, заключалось в том, что в ряде стран, например в Англии и Франции, к середине XIX в. сформировался пролетариат как класс, враждебный буржуазии, выявилась в известной степени противоположность классовых интересов буржуазии и крестьянства. И пролетариат, и крестьянство активно участвовали в революции 1848 – 1849 гг., причем если в феврале 1848 г. во Франции или в марте того же года в Германии народные массы выступили с поддержкой революционного движения буржуазии, то в ряде случаев в ходе революции они действовали в защиту собственных интересов, против буржуазии.
Революционная активность пролетариата и крестьянства, развившихся уже в значительной степени как классы, осознающие свою противоположность буржуазии, составляла одно из основных отличий революции 1848 г. от более ранних буржуазных революций.
Фактически по своим движущим силам революция 1848 г. была уже буржуазно-демократической. К. Маркс и Ф. Энгельс отчетливо выявили это историческое изменение движущих сил буржуазной революции.
В ранних буржуазных революциях буржуазия выступала как передовой революционный класс, который действительно стоял во главе антифеодального движения. Происходило это в силу того, что «Пролетариат и не принадлежавшие к буржуазии слои городского населения либо не имели еще никаких отдельных от буржуазии интересов, либо еще не составляли самостоятельно развитых классов или частей класса» [1, т. 6, с. 114]. В революции же 1848 – 1849 гг. буржуазия, напротив, постоянно предавала интересы революционного народа, поскольку «она сама уже принадлежала к старому обществу» [там же, с. 116].
Вместе с тем в ранних буржуазных революциях, например в английской 1648 г. и французской 1789 г., хотя и не все феодальные институты были окончательно ликвидированы, тем не менее победа буржуазии имела огромное прогрессивное значение. К. Маркс писал, что «победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, семьи над родовым именем, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями» [1, т. 6, с. 115).
Иное положение сложилось в Европе к середине XIX в. В этот период устранение сохранившихся еще пережитков феодализма являлось исторически необходимым для беспрепятственного развития буржуазных отношений, однако эти последние уже не представляли собой всецело прогрессивного социального явления, а, напротив, постепенно обнаруживали острые социальные антагонизмы.
Все эти обстоятельства обусловили, как подчеркивали К. Маркс и Ф. Энгельс, нисходящее развитие революции 1848 – 1849 гг. в отличие от ранних буржуазных революций. В этих последних, например в начальный период французской революции 1789 г., преобладала восходящая линия движения, когда у власти становились, сменяя друг друга, все более и более революционные партии. «В первой французской революции, – писал Маркс в работе „Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта“, – за господством конституционалистов следует господство жирондистов, за господством жирондистов следует господство якобинцев. Каждая из этих партий опирается на более передовую. Как только данная партия продвинула революцию настолько далеко, что уже не в состоянии ни следовать за ней, ни тем более возглавлять ее, – эту партию отстраняет и отправляет на гильотину стоящий за ней более смелый союзник. Революция движется, таким образом, по восходящей линии» [1, т. 8, с. 141].
Теоретические выводы К. Маркса и Ф. Энгельса относительно разных типов буржуазных революций горячо обсуждались марксистами в более поздние исторические периоды, в частности в России накануне и во время буржуазно-демократической революции 1905 г. Своеобразное объяснение нисходящего развития революции 1848 – 1849 гг. дал в эти годы Г.В. Плеханов. С его точки зрения, революция 1848 – 1849 гг. сразу рванулась на несколько ступенек вперед, произошло забегание революции дальше, чем это было допустимо в силу исторических условий, что и обусловило дальнейшее ее развитие по нисходящей линии. Сравнивая французскую революцию 1848 – 1849 гг. с французской революцией XVIII в., Г.В. Плеханов писал: «В великой революции конца XVIII века движение поднималось со ступеньки на ступеньку. И это обстоятельство позволило ему совершить максимум полезной исторической работы. Февральская революция скакнула на несколько ступенек сразу… и пошла по нисходящей линии» [3, т. XIII, с. 285].
В чем же заключалось забегание вперед революции 1848 – 1849 гг.? В частности, отмечал Плеханов, в том, что во Франции социалисты вошли во временное революционное правительство, что пролетарии пытались отстаивать в революции собственные требования и т.д. Все это, по его мнению, отпугнуло буржуазию от революции и обусловило ее контрреволюционность. Маркс и Энгельс также считали, что революционность народа была одной из причин контрреволюционности буржуазии. Но в то же время они отмечали и другую причину нисходящего развития революции, а именно недостаточную политическую активность народа, пролетариата. «Забывая» вторую и подчеркивая только первую причину, Г.В. Плеханов доказывал необходимость в русской революции 1905 г. прежде всего союза пролетариата и либеральной буржуазии, обосновывал такую тактику пролетариата, основным принципом которой было бы не «отпугнуть» буржуазию от революции.
Выводы Г.В. Плеханова основывались на догматическом представлении, согласно которому естественный путь общественного развития заключается в движении «со ступеньки на ступеньку», когда в строгой последовательности все более прогрессивные классы сменяют друг друга на исторической арене, без какого-либо перескакивания через определенные фазы исторического развития. Однако действительный исторический процесс происходит отнюдь не в соответствии с подобной огрубленной картиной постепенного прогресса. Эта картина верна лишь в общем. Конкретно же в истории на каждом этапе осуществляется сложная борьба разных социально-политических сил и тенденций, восходящих и нисходящих линий развития и т.д., в которой победу завоевывает та или иная тенденция в зависимости от соотношения множества субъективных и объективных факторов.
В результате сложившегося в 1848 – 1849 гг. соотношения классовых сил преобладание получила контрреволюционная линия, которую проводили не только феодально-монархические группировки, но и буржуазные партии. Однако повсеместная победа контрреволюции имела, как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, не только отрицательный, но и положительный исторический результат. Маркс писал в работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.»: «…революция шла вперед и прокладывала себе дорогу не своими непосредственными трагикомическими завоеваниями, а, напротив, тем, что она порождала сплоченную и крепкую контрреволюцию, порождала врага, в борьбе с которым партия переворота только и вырастала в подлинно революционную партию» [1, т. 7, с. 7]. Поэтому К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали победу контрреволюции как преходящий этап в движении революции и предсказывали, что революция неминуемо осуществит победоносный ответный удар. Они считали, что борьба восходящей и нисходящей линий в европейской революции не заканчивается с победой контрреволюции, что историческое развитие в
