конце концов приведет к новому революционному подъему, в ходе которого народным массам предстоит решать задачи, далеко выходящие за пределы задач буржуазной революции.

В этом пункте вопрос о диалектике восходящей и нисходящей линий в буржуазной революции непосредственно связан с марксистской теорией непрерывной революции.

3. Становление марксистской теории

непрерывной революции

Идея непрерывной революции появилась у К. Маркса и Ф. Энгельса еще до событий 1848 – 1849 гг. В ходе революционных событий она была развита ими в теорию. В работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» на основе обобщения исторического опыта Маркс и Энгельс пришли к выводу о том, что при наличии развитых буржуазных отношений революционные движения за общедемократические преобразования имеют тенденцию перерастать в движения социалистического характера.

Марксистская теория непрерывной революции имеет чрезвычайно большое теоретическое и практическое значение в современных нам условиях, когда слияние в единый поток борьбы за демократические и социалистические преобразования все более становится глубокой закономерностью исторического прогресса.

К. Маркс и Ф. Энгельс о возможности восходящего развития европейской революции

Развитие революционных событий уже в 1848 г. убедило Маркса и Энгельса в том, что вследствие союза буржуазии с феодально-монархической реакцией повсюду торжествовала самая жестокая контрреволюция. В этих условиях Маркс и Энгельс предвидели возможность того, что повсеместная победа контрреволюции вызовет ответную реакцию в виде нового, восходящего этапа революции, на котором главной движущей силой выступят уже непосредственно народные массы – пролетариат, крестьянство, мелкая буржуазия.

После победы контрреволюции в Париже в июне 1848 г. и в Вене в октябре 1848 г. Маркс писал о том, что выход из создавшегося трагического положения заключается единственно в развитии революционного движения народа: «Безрезультатная резня после июньских и октябрьских дней, бесконечные жертвоприношения после февраля и марта, – уж один этот каннибализм контрреволюции убедит народы в том, что существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только одно средство – революционный терроризм» [1, т. 5, с. 494]. Под «революционным терроризмом» К. Маркс имел в виду не терроризм как метод, а последовательную революционность народа, готового к применению насилия в борьбе против реакции.

Возможность осуществления восходящего развития европейской революции 1848 – 1849 гг. К. Маркс и Ф. Энгельс видели в том, что народные массы смогут стать ведущей силой в революции, отодвинув на задний план буржуазию. Переход революционной инициативы и активности в руки народа неизбежно должен был бы сказаться, как предвидели Маркс и Энгельс, на характере социально-политических задач, осуществляемых революцией. В частности, на основе изучения революции в Германии они сделали вывод о том, что «в Германии невозможна чисто буржуазная революция и установление буржуазной власти в форме конституционной монархии, что возможна либо феодально-абсолютистская контрреволюция, либо социально-республиканская революция» [1, т. 6, с. 134].

Чрезвычайно существенным моментом разрабатывавшейся в тот период К. Марксом и Ф. Энгельсом теории непрерывной революции являлся их вывод о том, что на новом этапе революции должны слиться воедино самые различные революционные социальные движения – национально-освободительное движение угнетенных народов, борьба за последовательные буржуазно-демократические преобразования в странах, где сохранялись еще значительные остатки феодального строя, и, главное, пролетарское движение, направленное против буржуазных порядков, к установлению коммунистического общества. Причем пролетарское движение должно стать, согласно марксистской теории непрерывной революции, главной движущей и направляющей силой общедемократического освободительного движения.

Следует отметить, что все положения К. Маркса и Ф. Энгельса относительно нового ожидаемого этапа европейской революции не были просто гипотетическими. Они представляли собой теоретический вывод из действительно складывавшегося соотношения классовых сил в различные моменты европейской революции 1848 – 1849 гг. В этом отношении обширный фактический материал давала история революционных событий во Франции, где классовая борьба имела наиболее острый характер и где в полной мере обнаружились действительная природа и потенциальные возможности различных классов.

Контрреволюционность французской буржуазии проявилась особенно в июне 1848 г., когда буржуазными властями было жестоко подавлено восстание парижских рабочих. Этот момент К. Маркс и Ф. Энгельс считали поворотным в истории французской революции. В результате июньского поражения пролетариата, писал Маркс, родился новый революционный лозунг: «Низвержение буржуазии! Диктатура рабочего класса!» [1, т. 7, с. 31]. Возникновение этих политических лозунгов отразило то обстоятельство, что в ходе буржуазной революции начали отчетливо проявляться силы пролетариата. Это побудило Маркса и Энгельса внимательно проанализировать исторические факты, раскрывающие характер пролетарского движения в буржуазной революции, и сделать теоретические выводы о соотношении собственно пролетарского, коммунистического, движения и различных демократических движений в ходе буржуазной революции.

Пролетариат – руководящая сила общедемократической борьбы трудящихся

К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что в революции 1848 г. пролетариат проявил себя как самый последовательный борец за демократию, заинтересованный в осуществлении наиболее радикальных буржуазно-демократических преобразований. В связи с июньскими событиями в Париже у некоторых революционных деятелей появились сомнения в том, нужно ли вообще рабочим бороться за демократию, в частности за республиканскую форму буржуазного государства. Маркс решительно ответил на это в статье «Июньская революция»: «Только слабые, трусливые умы могут так ставить вопрос. Конфликты, возникающие из самих условий буржуазного общества, должны быть преодолены в борьбе, их нельзя устранить с помощью фантазии… Лучшая форма государства – та, в которой… противоречия доходят до открытой борьбы и тем самым находят свое разрешение» [1, т. 5, с. 141]. Таким образом, борьба за демократию в рамках буржуазного общества необходима для рабочих, поскольку демократические порядки создают наилучшие возможности для развития классовой борьбы пролетариата против буржуазии.

В то же время, анализируя различные эпизоды революции, К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно отмечали, что мелкая буржуазия и крестьянство вели себя крайне непоследовательно. Например, французская мелкая буржуазия в начале революции выступала в союзе с рабочими и при их поддержке провела своих представителей в правительство и национальное собрание. Затем она предала недавних союзников, попустительствуя жестокому подавлению рабочего восстания в июне 1848 г., а вслед за этим вновь стала искать союза с рабочими, оказавшись в оппозиции в национальном собрании. В статье «Рабочий класс Франции и президентские выборы», написанной в декабре 1848 г., но оставшейся в рукописи до 1935 г., Энгельс сформулировал общую закономерность, согласно которой мелкие буржуа выступают в революционном демократическом и даже социалистическом духе, пока осознают грозящую им опасность разорения, но сразу же забывают революционные идеалы, коль скоро им предоставляется возможность улучшить свое материальное положение [см. 1, т. 6, с. 607].

Единственной гарантией против подобных неизбежных реакционных поворотов мелкобуржуазных партий является, как подчеркивал Ф. Энгельс, давление на них со стороны революционного пролетариата. Характеризуя проявившееся в ходе революции отношение рабочих к мелкой буржуазии, Энгельс писал, что рабочие вели себя как ее весьма недоверчивые союзники, то теснее примыкая к мелкобуржуазным партиям, то отдаляясь от них в зависимости от конкретной революционной ситуации. Классовый инстинкт рабочих действовал в данном случае безошибочно, подсказывал им единственно правильную линию поведения.

Что касается крестьянства, то в ходе революции 1848 – 1849 гг. достаточно выявились противоречивость, неоднозначность общественного положения этого класса и соответственно характера его социальной активности. В зависимости от исторических условий, сложившихся к тому времени в разных европейских странах, крестьянство вело себя в период революции по-разному. Если в Германии оно участвовало в общем антифеодальном движении, добиваясь отмены феодальных повинностей, а в Польше вело одновременно и антифеодальную, и национально-освободительную борьбу, то во Франции, например, в первый период революции крестьянство в массе оставалось пассивным, а в дальнейшем сыграло на руку контрреволюции, поддержав абсолютистские притязания Луи Бонапарта.

иков не имело в 1848 г. непосредственных материальных стимулов для участия в революционной борьбе. Более того, французские крестьяне, как отмечал Ф. Энгельс в своей рукописи «Из Парижа в Берн» (1848 г.), были враждебно настроены против восставшего Парижа, поскольку революция привела к застою в промышленности и торговле, что отрицательно сказалось на материальном положении крестьян. Имея в виду эту тенденцию крестьян к реакции, Ф. Энгельс допускал даже такую возможность, что французскому пролетариату в будущем, прежде чем он «сможет осуществить свои требования… придется подавить всеобщую крестьянскую войну…» [1, т. 5, с. 512].

Анализируя в ходе революции 1848 г. положение в капиталистических странах с преобладающим крестьянским населением, какими были в тот период, например, Франция и Германия, К. Маркс и Ф. Энгельс выработали всесторонне обоснованную точку зрения на вопрос об отношениях между рабочим классом и крестьянством в условиях буржуазного общества, вырастающего из недр феодализма. В работах «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» и «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» Маркс сформулировал важные положения о том, что крестьянство по своему объективному положению может явиться союзником пролетариата не только на буржуазно-демократическом, но и на социалистическом этапе революции.

К. Маркс проанализировал изменения в положении французских крестьян, начиная с первой французской революции и кончая 50-ми годами XIX в., и сделал вывод о том, что по мекапитала. Он писал, что «эксплуатация крестьян отличается от эксплуатации промышленного пролетариата лишь по форме. Эксплуататор тот же самый – капитал. Отдельные капиталисты эксплуатируют отдельных крестьян посредством ипотек и ростовщичества; класс капиталистов эксплуатирует класс крестьян посредством государственных налогов» [1, т. 7, с. 85 – 86].

Одновременно К. Маркс отмечал, что в среде крестьянства существуют различные тенденции, объясняющиеся двойственностью его положения как мелкого собственника. Революционные устремления выражают позиции того крестьянства, которое хочет вырваться из буржуазных условий существования, тогда как его консервативно настроенная часть стремится сохранить свое положение мелких собственников и потому сопротивляется социалистическим преобразованиям. В XIX в. в Европе эти слои даже мечтали вернуть общественное развитие на давно прошедшую стадию, когда классовые антагонизмы буржуазного общества находились в неразвитом состоянии и еще не проявлялись со всей остротой противоречия между крестьянством и крупным капиталом. Именно эта консервативная часть крестьянства и сыграла реакционную роль во время революции 1848 г. во Франции, действуя