лиц и суда? Будет ли такого рода государственное устройство самым справедливым, согласно демократической справедливости, или, скорее, справедливейшим будет государственный строй, считающийся только c народной массой? Ведь сторонники демократии утверждают, что справедливо то, что будет решено большинством, а сторонники олигархии считают справедливым решение, которое будет вынесено теми, кто владеет большей собственностью, потому что, по их мнению, выносить решения следует, руководствуясь размерами собственности. 12. Но и в том и в другом случае мы имеем дело c неравенством и несправедливостью: если признавать решения меньшинства, то получится тирания (ведь коль скоро один человек будет обладать большей собственностью, чем остальные состоятельные люди, то, согласно олигархической справедливости, этот один только и должен властвовать); если же признавать решение численного большинства, то справедливость также будет нарушена при конфискации имущества богатых, находящихся в меньшинстве, как и сказано ранее. Итак, чтобы достигнуть такого равенства, которое нашло бы признание c точки зрения тех и других, следует искать его в тех определениях, какие дают и те и другие понятию справедливого. В самом деле, они утверждают, что постановления большинства граждан должны иметь решающую силу. 13. Пусть будет так, хотя бы и не c общей точки зрения. Но вследствие того что государство состоит из двух частей — богачей и бедняков, если оказались согласными решения тех и других или большинства тех и других, то это и будет иметь решающее значение; если же будут приняты противоположные постановления, то решающее значение должно иметь постановление большинства и тех, чей имущественный ценз выше. Например, первых — десять человек, вторых — двадцать; одно постановление принято шестью из числа богатых, другое — пятнадцатью из числа менее состоятельных; к беднякам присоединились четверо из числа богатых, к богачам — пятеро из числа бедных; на чьей стороне окажется после произведенного подсчета тех и других перевес имущественного ценза, постановление этой стороны и должно иметь решающее значение. 14. Если же получится равное число, то следует отнестись к такому затруднению так же, как к тому, какое бывает теперь, когда в народном собрании или в суде голоса делятся поровну; приходится решать дело либо жребием, либо каким-нибудь другим подобным способом. Хотя и весьма затруднительно найти истину в том, что касается равенства и справедливости, все же это легче, чем заставить согласиться c собой тех, кто имеет возможность опереться на какое-либо превосходство: ведь более слабые всегда стремятся к равенству и справедливости, а сильные нисколько об этом не заботятся.

II 1. Из четырех видов демократии наилучшим является, как об этом сказано в предшествующих рассуждениях, тот, который занимает по порядку первое место; к тому же этот вид демократии и самый древний из всех. Я называю его первым в соответствии c естественным делением народонаселения. В самом деле, наилучшим видом народа является земледельческий; поэтому и возможно бывает насаждать демократию там, где народная масса живет земледелием или скотоводством. Не обладая значительной собственностью, люди не имеют там досуга часто устраивать народные собрания. Располагая всем необходимым [10], они занимаются своим делом и не заботятся о делах посторонних [11]; им приятнее труд, чем занятия политикой и управлением там, где получение должностей не сопряжено c большими материальными выгодами. Ведь люди в массе своей больше стремятся к прибыли, нежели к почету…

10 В рукописном тексте — «не имея в своем распоряжении…». c А. Жебелев вслед за рядом издателей принимает здесь поправку Бойезена, исключающего из текста отрицание «не» (те).

11 Вместо «и не заботятся о делах посторонних» можно перевести также «и не жаждут чужого».

3. Для той демократии, о которой сказано выше, и полезным и обычным является следующий порядок: весь народ участвует в выборах должностных лиц, в принятии отчетов от них, отправляет обязанности судей, но высшие должности замещаются путем выбора и на основании имущественного ценза, причем, чем должность выше, тем больше ценз; или же ни одна должность не замещается на основании ценза, но принимаются во внимание лишь способности человека [12]. Государство, имеющее такого рода устройство, разумеется, будет иметь хорошее правление, так как должности всегда будут занимать наилучшие граждане согласно воле народа, не питающего зависти к порядочным людям. Порядочные и знатные останутся довольны таким порядком, потому что они не будут находиться под управлением других, которые хуже их, а управлять они будут справедливо, так как контроль над их деятельностью будет принадлежать другим. 4. Быть в некоторой зависимости от других и не иметь возможности делать все, что тебе заблагорассудится, — дело полезное: ведь предоставление каждому возможности поступать по его желанию не может оберегать против того дурного, что заложено в каждом человеке. И таким образом неизбежно получается то, что наиболее полезно в государстве, правят порядочные люди, наименее склонные впадать в ошибки, а народная масса ни в чем не терпит умаления. Ясно, что этот вид демократии является наилучшим и» по какой причине: потому что при нем народ обладает определенными качествами…

12 Это место иногда понимают в том смысле, что на должности выбирают людей, которые могут, благодаря своим материальным средствам, подобающим образом отправлять должностные обязанности.

Остается рассмотреть, все ли должны принимать участие в отправлении всех указанных выше обязанностей государства. Ведь возможно предполагать, что одни и те же будут все и землепашцами, и ремесленниками, и членами совета, и членами суда, или что для каждой из названных обязанностей должны быть назначены отдельные лица, или что, наконец, одни из обязанностей по необходимости будут принадлежать особым лицам, другие — всей совокупности граждан. Не для всякого государственного строя возможно установить одинаковые правила. Как мы уже сказали, допустимо, что будут принимать участие все во всем и не все во всем, но некоторые только в некоторых делах. Это и вносит различия в государственный строй: в демократиях все граждане участвуют во всем, в олигархиях мы видим обратное.

Аристотель. Политика // Сочинения.: В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 409 411. 462 — 466, 467, 469, 471 — 474, 491 — 492, 506 — 508, 509, 571 — 574, 575, 604

Ж. МЕЛЬЕ

Почти повсюду распространено и узаконено заблуждение, заключающееся в том, что люди присваивают себе в частную собственность земные блага и богатства, вместо того чтобы, как следовало бы, всем владеть и пользоваться ими на началах равенства. Я имею в виду всех лиц, живущих в одной и той же местности, на одной и той же территории, так что все те мужчины и женщины, которые жили бы в одном и том же городе, в одном и том же местечке, в одной и той же деревне или даже в одном и том же приходе, все вместе составляли одну и ту же семью, считая и признавая друг друга братьями и сестрами и как бы детьми одних и тех же отцов и одних и тех же матерей, и поэтому все они должны были бы любить друг друга, как братья и сестры и, следовательно, должны были бы жить мирно и на общинных началах, именно, все они должны иметь одинаковую или сходную пищу и быть одинаково хорошо одеты, у них должны быть одинаково хорошие жилища, постели и обувь, но все они одинаково должны заниматься делом, т.е. трудом, или у каждого из них должно быть какое-нибудь иное честное и полезное занятие, смотря по его профессии или смотря по тому, что оказывалось бы более необходимым или более полезным делать в данное время, сообразуясь c временем года и c потребностью в тех или иных вещах. И все это должно совершаться под руководством не тех лиц, которые желали бы надменно и тиранически господствовать над другими, а лишь под руководством тех, которые оказались бы наиболее благоразумными, исполненными наилучших намерений, клонящихся к усовершенствованию и заботящихся об общественном благе. Таким образом, каждый из соседних городов и каждая из других общин будут очень заботиться о заключении союза между собой и о ненарушимом поддержании мира и взаимного согласия, чтобы взаимно помогать друг другу и поддерживать друг друга в случае надобности, без чего никаким образом не может существовать общественное благо и большинство людей неизбежно бедствует.

Что же получается благодаря этому разделению на части земных благ и богатств между частными людьми, из которых каждый пользуется своей частью отдельно от других и так, как ему угодно? Благодаря этому каждый старается всякими способами, хорошими или дурными, обладать как можно большим богатством, потому что жадность ненасытна, и она, как известно, является источником всех зол, и, давая простор стремлению людей к исполнению своих желаний, она пользуется случаем и побуждает их делать все, что они могут, чтобы обладать множеством благ и богатств, как для того, чтобы избавить себя от всяких лишений, так и для того, чтобы благодаря этому предаваться наслаждениям и удовольствиям и обладать всем для них желательным. Вследствие этого наиболее сильные, наиболее хитрые, наиболее ловкие, а часто даже и худшие и недостойнейшие оказываются наделенными наилучшими земными благами и житейскими удобствами.

Вследствие этого одни имеют больше, а другие меньше, и часто даже одни берут все, а у других не оказывается ничего, одни богаты, а другие бедны, одни хорошо питаются, хорошо одеваются, у них имеются хорошие жилища, хорошая мебель, хорошие постели и хорошая обувь, между тем как другие плохо питаются, плохо одеваются, живут в плохих жилищах, спят на плохих постелях и носят плохую обувь, а у многих совсем нет приюта, они изнемогают от голода и совершенно коченеют от холода. Вследствие этого одни напиваются и наедаются до отвала, между тем как другие умирают c голоду. Вследствие этого одни почти всегда веселятся и наслаждаются, между тем как другие всегда грустны и печальны. Вследствие этого одни пользуются почетом, между тем как других всегда унижают и презирают, потому что богачей всегда почитают и уважают, а бедных всегда презирают. Вследствие этого одним нечего делать, они всегда отдыхают, играют, гуляют, спят сколько им угодно, едят и пьют до отвала и, таким образом, толстеют, ведя праздную и приятную жизнь, между тем как другие изнуряют себя трудом, не могут отдохнуть ни днем, ни ночью и стараются изо всех сил добыть предметы, необходимые для существования. Вследствие этого богачи находят в случае болезни и вообще всякий раз, когда им что-нибудь понадобится, всякого рода помощь, поддержку и комфорт, утешение и целебные средства, которые можно найти, между тем как бедные остаются без ухода в болезни и нужде и беспомощно умирают без лекарств, без комфорта и без утешения в беде. Наконец, вследствие этого