v. 1-3. P., 1957-59; Собр.
соч., т. 1-5. СПб., 1913-14; Собр. соч., т. 1. М., 1992; Смех. М.,
1992; Творческая эволюция. М., 1998.
Лит.: Свасьян К. А Эстетическая сущность интуитивной
философии Бергсона. Ереван, 1978; Adolphe L. La philosophie religieuse de
Bergson. P., 1946; Benrubi L Souvenirs sur Henri Bergson. P., 1942;
Jankelevitch V. Henri Bergson. P., 1959; Mosse-Bastide R.-M. Bergson
educateur. P., 1955; Skarga B. Czas i trwanie. Studia о Bergsonie.
Warszawa, 1982; Violette К La spiritualite de Bergson. Toulouse, 1968.
Архив: Fonds Bergson. Bibliotheque Jackes Doucet, Place du
Pantheon. Paris.
И. К Блауберг
БЕРДЯЕВНиколай Александрович [6 (18) марта 1874,
Киев — 23 марта 1948, Кламар, близ Парижа] — русский
философ, публицист. Воспитывался в Киевском
кадетском корпусе. С 1894 учился на естественном, потом на
юридическом факультете университета Св. Владимира
(Киев). Увлечение марксизмом, участие в
социал-демократическом движении стали причиной ареста Бердяева
и исключения его из ун-та (1898). Правда, уже в первой
крупной работе «Субъективизм и индивидуализм в
общественной философии. Критический этюд о Н. К.
Михайловском» (1901) признание марксистского историзма
соседствует с критическими характеристиками
«философского материализма». Участие Бердяева в сб. «Проблемы
идеализма» (1902) ознаменовало окончательный переход
мыслителя на позиции метафизики и религиозной
философии. В 1904—05 он редактирует
религиозно-философские журналы «Новый путь» и «Вопросы жизни». В годы
после первой рус. революции выступает против
российского радикализма как «левого», так и «правого» толка
(ст. «Философская истина и интеллигентская правда» в
сб. «Вехи», 1909; «Духовный кризис интеллигенции.
Статьи по общественной и религиозной психологии», 1910).
Главными в этот период для определения философской
позиции Бердяева стали книги «Философия свободы»
(1911) и «Смысл творчества» (1916). Отношение к
февральской революции у него было двойственным:
падение монархии он считал неизбежным, но и «вступление в
великую неизвестность» послереволюционного будущего
воспринималось им как чреватое хаосом, падением в
«пучину насилия». Последние настроения вскоре возобладали:
на первый план в его размышлениях выходит тема
революции, приводящей к разрушению органической иерархии
общества, «низвержению расы лучших», уничтожению
культурной традиции («Философия неравенства», 1923 и
др.). Неприятие Октябрьской революции и большевизма
не мешало Бердяеву проявлять исключительную
активность: он выступал с публичными лекциями, преподавал
в университете, организовал Вольную академию духовной
культуры, вел семинар о творчестве Достоевского. В 1922
за антиреволюционную деятельность был выслан за
границу. Европейскую известность принесла ему работа «Новое
средневековье. Размышление о судьбе России и Европы»
(Берлин, 1924). Осмысление трагического опыта русских
революций и тенденций европейского развития привело
Бердяева к мысли о завершении «безрелигиозной»,
«гуманистической эпохи» и о вступлении человечества в
«сакральную» эпоху «нового средневековья»,
характеризующуюся религиозным возрождением и религиозными
конфликтами, столкновением христианских и
антихристианских идей. В идейной борьбе 20 в., по его мнению,
любая значимая идея неизбежно приобретает религиозный
смысл. Это касается и коммунизма: «коммунистический
интернационал есть уже явление нового средневековья».
С 1925 по 1940 Бердяев был редактором журнала «Путь» —
ведущего издания религиозно-философской мысли
русского зарубежья, где публиковали свои статьи и видные
представители европейской религиозной философии
(Ж. Маритен, П. Тиллих и др.). В эмиграции Бердяев стал
активным участником европейского философского
процесса, поддерживая отношения со многими западными
мыслителями: Э. Мунье, Г Марселем, К. Бартом и др. Своими
наиболее значительными трудами эмигрантского периода
мыслитель считает «Философию свободного духа» (ч. 1 и 2,
1927—28), «О назначении человека» (1931), «О рабстве и
свободе человека» (1939), «Опыт эсхатологической
метафизики» (1947). Уже после смерти философа увидели свет
его книги: «Самопознание. Опыт философской
автобиографии» (1949), «Царство Духа и царство Кесаря» (1949),
«Экзистенциальная диалектика божественного и
человеческого» (1952) и др. В 1947 Бердяеву было присуждено звание
доктора теологии honoris causa Кембриджского ун-та.
Своеобразие религиозной философии Бердяев видел в
том, что она не сводится к системе понятий и
представляет собой не столько «знание-дискурс», сколько «знание-
созерцание», говорящее на языке символов и мифов. Из
символов его собственной философии ключевая роль
принадлежала свободе и творчеству, с которыми в конечном
счете связаны все прочие идеи-символы: дух, чье «царство»
онтологически противостоит «царству природы»,
объективация—мир жесткой необходимости, обусловливающий
драматизм судьбы человека, не способного на путях
истории и культуры выйти из пределов «царства природы»,
трансцендирование — творческий прорыв, преодоление,
хотя бы лишь на миг, оков природно-исторического бытия,
экзистенциальное время — духовный опыт личной и исто-
рико-социальной жизни, имеющий метаисторический,
абсолютный смысл и сохраняющий его даже в
эсхатологической перспективе. При этом именно свобода
определяет содержание «царства» духа, противостоит «царству»
241
БЕРЕНГАР ТУРСКИЙ
объективации. Творчество же, которое всегда имеет своей
основой и целью свободу, лж Бердяева фактически
исчерпывает «позитивный» аспект человеческого бытия. И
в этом отношении оно не знает границ, ибо возможно не
только в опыте художественном и философском, но также
и в религиозно-духовном и моральном опыте личности, в
ее исторической и общественной активности. Специфика
персонализма мыслителя заключается в том, что он придал
свободе метафизический и онтологический статус, признав
ее первичность в отношении природного и человеческого
бытия и даже независимость от бытия божественного.
Свобода угодна Богу, но в то же время она не от Бога.
Существует «первичная», «несотворенная» свобода, над которой
Бог «не властен», которая «коренится в Ничто извечно».
Эта же свобода порождает зло. Тема свободы, по Бердяеву,
важнейшая в христианской мистерии. Иррациональная,
«темная» свобода «изнутри» преображается Божественной
любовью, жертвой Христа. С проблемой свободы связаны
и бого-человеческие отношения: свобода человека имеет
абсолютное значение, ее судьбы в истории — это не
только человеческая, но и божественная трагедия. В
неспособности воспринять глубочайший трагизм христианства
философ был склонен усматривать коренной недостаток
«традиционных» теологических систем, постоянно
указывая на их чрезмерный рационализм и оптимизм. Наиболее
близкими себе религиозными мыслителями прошлого он
считал Экхарта, Баадера, позднего Шеллинга и особенно
Бёме. Основное же направление европейской
метафизики, восходящей к Платону, находится, по его мнению, в
русле онтологического монизма, поскольку утверждает
фундаментальную первичность бытия (в его различных
формах) и поэтому враждебно идее человеческой свободы
и соответственно персонализму. «Нужно выбирать между
двумя философиями — философией, признающей примат
бытия над свободой, и философией, признающей примат
свободы над бытием… Персонализм должен признать
примат свободы над бытием. Философия примата бытия есть
философия безличности» («О рабстве и свободе человека».
Париж, 1939, с. 65). С этой позицией было связано
критическое отношение Бердяева к современному
«онтологизму» и, в частности, к фундаментальной онтологии М.
Хайдеггера. Концепции же сциентистского типа всегда
рассматривались им как не имеющие отношения к
философскому опыту.
Соч.: Собр. соч., т. 1—4. П., 1983— 1991;Оназначениичеловека.
М., 1993; Философия свободного духа. М., 1994; Царство Духа
и царство Кесаря. М., 1995; Истина и откровение. СПб., 1996;
В начале пути (письма П. Б. Струве) (1899—1905).—Лица, кн.
3, с. 119-154; Письма к А. Белому (1906 —1907). — «Де Визу»,
1993, № 2, с. 12-23; Письма к М. О. Гершензону. — «ВФ», 1992,
№ 5, с. 119-136; Письма В.Иванову (1910-1911). — «Новый
мир», 1990, № 1, с. 231-232; Письма к Э. Ф. Голлербаху (1915-
1919). — «Минувшее», кн. 14, с. 397—413; Запись о смерти
Н. А. Бердяева. —«Российский архив», кн. 1, с. 242—243.
Лит.: Полторацкий H П. Бердяев и Россия. Нью-Йорк, 1967; Н.
А. Бердяев: pro et contra, Антология, кн. 1. СПб., 1994; Ильин В.
Н. Бердяев и судьба русской философии. — «Звезда», 1995,
№11, с. 124—144; SegundoJ.-L. Berdiaeff. Une reflexion chretienne
sur la personne. P., 1963; Stem H. Die Gesellschaftsphilosophie
N. Berdjajews. Koln, 1966; Bibliographie Elablie par T. Klepinine.
P., 1978.
В. В. Сербиненко
БЕРЕНГАР ТУРСКИЙ(Berengarius Turonensis, Berenger de
Tours) (ок. 999, вероятно, Typ — 10 января 1088, монастырь
св. Космы вблизи Тура) — философ и богослов, известный
главным образом участием в евхаристических спорах 11 в.
Учился у Фульбера в Шартре; после 1029 — каноник
кафедрального собора в Туре и глава школы св. Мартина.
Беренгар утверждал, что при познании истины человеку
следует прибегать к разуму, а не к авторитету. Принципы
же разума — логические принципы, и потому законы
логики можно применить ко всему, в т. ч. к разбору догматов
и таинств.
В сочинении «О причастии против Ланфранка» (De sacra
соепа adversus Lanfrancum) Беренгар дает рациональное
толкование христианского учения о таинстве причастия,
отвергая принятую католической церковью доктрину
пресуществления. Согласно Беренгару, хлеб и вино после
освящения в литургии становятся телом и кровью Христа
не реально, но символически. Он считал невозможным
изменение субстанции без соответствующего
изменения акциденций. Исходя из неотделимости акциденций
от субстанции, он утверждает, что если в таинстве
причастия после освящения акциденции хлеба продолжают
существовать, то должна оставаться и его субстанция.
Поэтому действием освящения, по Беренгару, к
существующей форме хлеба добавляется форма божественного тела
Христова, оказывающая просветляющее действие в душах
верующих.
Дискуссия Беренгара с Ланфранком — один из ранних
образцов применения схоластического метода, когда
логико-грамматические аргументы становятся
определяющими. Принцип, что невозможно утверждение, в котором
понятие-субъект вступает в противоречие с понятиями-
предикатами, — в этом случае предикаты как бы
уничтожают субъект, — Беренгар применяет к словам освящения
в литургии «Сие (при этом указывается на хлеб
благодарения) есть Тело Мое». Поскольку, как считали тогдашние
грамматики, местоимение подставляется вместо
субстанции вещи, то местоимение «сие» указывает на субстанцию
хлеба, сохраняющуюся неизменной. В противовес этому
Ланфранк использует аристотелевские категории
субстанции и акциденций, чтобы описать изменения,
происходящие в таинстве евхаристии с хлебом и вином. По его
мнению, субстанция хлеба прекращает свое существование со
словами освящения и в силу этих слов. Т о. в утверждении
«Сие есть Тело Мое» субъект высказывания (субстанция
хлеба) как раз и был бы уничтожен предикатом.
Постулат Беренгара о неотделимости акциденций от
субстанции связан с допущением реального существования
только единичных субстанций, слитых со всеми своими
акциденциями, и отрицанием существования
универсалий, т.е. обших для многих индивидов сущностей как
некоторой самостоятельной реальности. Эти идеи
Беренгара близки к номинализму, позднее сформулированному
Росцелином. Учение Беренгара было осуждено
католической церковью, и он был принужден дважды (на Латеран-
ском соборе 1059 и на соборе в Пуатье 1076) против воли
отказываться от своих воззрений на причастие.
Соч.: Berengarti Turonensis De Sacra Coena adversus
