говорил о «смерти души» и «смерти тела», о
смерти всего человека («О Граде Божьем», XIII, 12), о двух
смертях: «первая смерть изгоняет против воли душу из тела;
смерть вторая против воли будет держать душу в теле» (там
же, XXI, 3). Бессмертие понимается им как преображение,
когда «самая субстанция получит такие свойства, которые
через удивительное изменение окажутся
соответствующими телам бессмертным», обновится к лучшему даже плоть
(там же, XX, 16). О бессмертии духовной части души учили
Маймонид, Ибн Сина, Ибн Рушд (Аверроэс). Аверроисты
считали, что бессмертием обладает только всеобщий ум-
Мыслители эпохи Возрождения, тяготея к космотеизму
античности, стремились возродить античное понимание
смерти и бессмертия. Некоторые из них (напр., Помпонац-
ци) отрицали бессмертие души, другие, особенно
тяготевшие к неоплатонизму (Фичино, Агриппа, Николай Кузан-
ский, Д. Бруно), учили о бессмертии души, приобщенной
к мировой душе. Среди мыслителей Нового времени также
не было единодушия в трактовке бессмертия души. Для
Спинозы «человеческая душа не может совершенно
уничтожиться вместе с телом, но от нее остается нечто вечное»
(«Этика», V, теорема 23). Бессмертие души отстаивали
Декарт и Гассенди. Лейбниц полагал, что все живые существа
смертны, лишь личность, обладающая совестью и
рефлексией, обладает индивидуальным бессмертием («Теодицея»,
1,89). Натуралистическую трактовку природы, в т. ч. и
природы человека, дали мыслители Просвещения 18 в.,
которые отстаивали идею бренности человека и бессмертие его
природных первоначал. Вольтер называл идею бессмертия
химерой (Метафизический трактат — Вольтер. Соч. М.,
1988, с. 257). Юм, обсуждая метафизические, моральные
и физические аргументы при доказательстве смертности
души, отрицал ее бессмертие (О бессмертии души. — Юм Д.
Соч., т. 2. М., 1985, с. 798-806). Дидро связывал бессмертие
с продолжением жизни в памяти других поколений. Гете,
выступая против смешения религиозного и философского
понимания бессмертия, подчеркивал: «Для меня
убежденность в вечной жизни вытекает из понятия деятельности»
(Эккерман И. П. Разговоры с Гете. Ереван, 1988, с. 272). Для
Канта бессмертие души не может быть доказано
логически и является постулатом практического разума. Согласно
Фихте, Я обладает бессмертием, поскольку жизнь человека
принадлежит вечной жизни. По Гегелю, дух вечен и
бессмертен. Э. Гартман относил бессмертие к
метафизическому субъекту, а не к эмпирическому Я. Ницше называл идею
бессмертия личности великой ложью. Натуралистическое
понимание бессмертия развивали материалисты — от
Фейербаха до Бюхнера и Геккеля, которые связывали
бессмертие с сохранением материи. Позитивисты — от Конта
до Маха — объясняли возможное бессмертие культурными
достижениями, которые сохраняются в памяти
человечества. Этот же подход характерен и для М. де Унамуно,
который, говоря о «голоде на бессмертие», связывал идею
бессмертия с жаждой «обессмертить свои имя и славу»,
«пережить себя в памяти других людей и будущих
поколений» («О трагическом чувстве жизни». М., 1997, с. 69). Для
марксистов бессмертие — или иллюзия, или сохранение в
памяти будущих поколений. Между этими двумя
позициями — позицией нигилистического отношения к любым
дискурсам о смерти и о бессмертии и позицией,
трактующей бессмертие как вклад личности в социокультурное
наследие человечества, — марксистская мысль и колеблется.
Такого рода подход к проблеме бессмертия, который можно
назвать социокультурным, поскольку даже в оценке
смертности и бессмертия человека он исходит из ориентации
на социальное, на оценку вклада личности в культурное
наследие, на бессмертие в памяти человечества, присущ не
только марксизму, но и многим философским течениям 20 в.
Все эти четыре варианта философских дискурсов о смерти
и бессмертии сосуществуют и в наст, время, показывая
воочию всю сложность современной культуры и
многообразие мировоззренческих ориентации личности.
Лит.: Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М., 196]; Флоровскш Г. В.
Догмат и история. М., 1998; Sulmond S. D. F. The Christian doctrine
of immortability. L., 1895; Royce J. The Idea of Immortability.
N.Y., 1900; Keyserling H. Unsterblichkeit. В., 1907; Schok H. Der
Unsterblichkeitsgedanke als philosophisches Problem. B., 1922.
* А. П. Огурцов
БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ— неосознаваемое,
нерефлексивное, спонтанное. В обыденном понимании
бессознательное обычно связывается с тем, что выше сознания (над-
или сверх-сознание, интуиция, духовность) или ниже
сознания (под-сознание, с которым имеют дело иногда
художники, но чаще — врачи). В философии признание
бессознательного заведомо исключало мысль о тождестве
психики и сознания (Декарт, интроспекционисты).
Бессознательное в философии имело разные обличья и разные
имена: это самостоятельная непостижимая сущность
бытия (мистики, романтики); аффекты и смутные идеи
(Спиноза); незаметные восприятия (Лейбниц); порождающее
начало, творящее мир (Шеллинг); принцип свободной
деятельности человека (Фихте); воля, лежащая в основе мира
(Шопенгауэр), духовное начало вселенной, опирающееся
на панпсихизм или всеобщую способность к ощущению
(Э. фон Гартман); воля к власти (Ницше), интуитивные
идеи и восприятия (Бергсон) и др. Все эти подходы, как
252
правило, тяготели либо к онтологическому, либо к
психическому бессознательному.
Открытие бессознательного как объекта научного
исследования (Фрейд) было результатом многих усилий. Вопрос о
бессознательном так или иначе вставал у немецких
естествоиспытателей (Г. Фехнер, Г. Гельмгольц) и психологов
(Т. Липпс). Во Франции П. Жане изучал неосознаваемые
явления психики, придавая сексуальности важное значение в
возникновении неврозов, однако специфика
бессознательного не была им выявлена: подсознательное (subconscient)
для Жане — это ослабленное сознание. Французский
социолог Г. Лебон видел в «коллективном бессознательном»
расовую подоснову всех человеческих проявлений и
особенно массовых действий, грозящих социальными
потрясениями.
Отныне требовалось заявить о бессознательном в
перспективе, свободной как от иррациональной метафизики и
мистики, так и от естественно-научного натурализма,
придав бессознательному статус самостоятельного научного
предмета на фоне господствовавших на рубеже веков
медицинских, физиологических, психологических подходов.
Это и сделал 3. Фрейд, выделив в идее бессознательного
ее антропологические измерения и связав смысловые
моменты бессознательного с тем, что есть в нем типического,
повторяющегося, доступного причинным объяснениям.
В своем подходе к бессознательному Фрейд осознанно
противостоит и своим коллегам-естествоиспытателям, и обеим
группам философов: тем, что мыслили бессознательное в
отрыве от человека, гипостазируя мистическое
бессознательное, и тем, что мыслили человека и его психику в
отрыве от бессознательного, отождествляя сознание с психикой.
Новые параметры работы с бессознательным задала
изобретенная Фрейдом дисциплина — психоанализ: его целью
является одновременно и лечение больного, и изучение его
бессознательного.
Итак, если до Фрейда бессознательное мыслилось либо как
остаток, или осадок, сознания, либо как оторванный от
субъекта безличный и анонимный принцип, то для Фрейда
бессознательное есть особый тип знания, который
присутствует в субъекте независимо от его осознания и без его
ведома. Фрейдовская идея бессознательного фиксирует
«отрыв знания от истины», отрыв субъекта от самого себя, его
внутреннюю расколотость. Это и есть главная интервенция
Фрейда в философские поля. И этот раскол оказывается
едва ли более мощным ударом, чем открытия Коперника и
Дарвина: человек теряет власть над космосом, над миром
живого, а в конце концов и над своей собственной душой.
Он может быть принужден думать и делать то, чего ему не
хотелось бы думать и делать. Это — радикальная децентра-
ция человеческого мира по отношению к самому себе.
Сначала Фрейд опирался в своей работе с бессознательным
на естественно-научную медицину того времени; этапами
этой работы были поиск причин болезни (травма,
вызванная внешним событием), изучение следствий (нарушения
работы психического аппарата, блокировка потоков
энергии), лечение (обеспечение необходимых психофизических
разрядок). Фрейд верил в возможность отыскать точные
соответствия между нейрофизиологическими и
психическими процессами, находящими конечное выражение в
симптомах больного. В своей лечебной практике Фрейд пытался
заставить пациента вспомнить травматические события, а
затем осмыслить их и вследствие этого излечиться. Однако
гипноз не был надежной опорой лечения, и это заставляло
искать новые пути. Они вели к работе со словом, к выгова-
риванию (пациент) и выслушиванию (врач).
Использование терапевтической роли слова, рассказа (talking cure) —
это собственно и есть психоанализ (и в этом уравнивании
осознания и изменения Фрейд выступал как наследник
Просвещения). Одновременно с этим менялись не только
ее приемы, но и задачи исследования и лечения. Реальные
события либо недоступны, либо несущественны;
страдания больного обусловлены не объективными фактами, а
их субъективными истолкованиями, представлениями,
фантазиями. И потому естественнонаучные схемы
объяснения с поиском причин все более уступают место учету
психодинамических факторов — конфликта побуждений,
защит, сопротивлений.
Идея конфликтности человеческой психики стала
фундаментом концепции. Само возникновение
бессознательного обусловлено психическим механизмом вытеснения
неприятных, стыдных переживаний: они не могут всплыть
на поверхность сознания, и эта зажатость проявляет себя
болезненными симптомами — оговорками, ошибочными
действиями, повторяющимися снами и др. Большая часть
вытесненных впечатлений имеет, по Фрейду, сексуальную
природу. Бессознательное состоит из «представителей» или
репрезентаторов влечений (сами по себе влечения в
бессознательном не даны), находящихся где-то на границе между
психикой и соматикой. Бессознательные представления
записаны в психике особыми знаками, которые складываются
в целые сценарии. Бессознательное отличается особой
подвижностью энергетических нагрузок, способных смещаться
и сгущаться, безразличием к степеням реальности событий,
отсутствием времени, способности к отрицанию,
чувствительности к противоречиям. Это, однако, не значит, что в
бессознательном нет вообще никакой логики: например, в
нем нет линейного времени, но есть время акцентуаций и
интенсивностей, нет отбора элементов, но есть их
соположение и сбережение и проч. По Фрейду, бессознательное — это
универсальный феномен человеческой психики,
построенной как сложная многоуровневая система. Бессознательное
у Фрейда фиксируется в рамках двух схем работы психики.
В первом случае (в рамках «первой топики»)
бессознательное (в принципе неосознаваемое и не вербализуемое)
противопоставляется сознанию и предсознанию (потенциально
вербализуемому и осознаваемому). Во втором случае (в
рамках «второй топики» начиная с 1920-х гг.) бессознательное
предстает прежде всего не как предмет или же место, но как
атрибут, и относится уже не к какой-то одной определенной
инстанции (или субстанции), но к трем различным уровням
психической организации — Я, Оно и Сверх-Я. При этом
Оно — это наследник архаических влечений, сексуальных
и агрессивных; Сверх-Я — носитель усвоенных семейных и
социальных запретов, порождающих чувство страха, вины,
долга; Я — посредник и координатор между обоими этими
давлениями, стремящийся воплотить в жизнь «принцип
реальности». Бессознательное есть и в Я, и тем более в
Сверх-Я, но главным носителем бессознательного
выступает Оно.
Строя обоснование своего терапевтического и
исследовательского подхода к индивиду, Фрейд опирался на
общепринятый в науке того времени тезис о параллелизме онто-
253
генеза и филогенеза, развития индивида и развития рода.
При неразвитости современных Фрейду наук — таких, как
антропология или лингвистика, — это толкало его к мифу.
Аналогом семейных отношений, основанных на
Эдиповом треугольнике (соперничество детей с родителями
противоположного пола, сложная механика принятия детьми
своего места в семье и своей социально-половой роли),
стала гипотеза доисторического «убийства праотца»,
фиксирующая рождение запретов и механизмы последующего
обмена женщинами, создающая закон и социальные
нормы индивидуального поведения. Подобные расширения
и обобщения размывали даже ту ограниченную степень
надежности, которую давали Фрейду психиатрические
факты.
Фрейд до конца оставался практикующим врачом и в
конечном счете видел все социальные процессы через
призму индивидуального страдания. В послефрейдовском
развитии психоанализа внимание смешалось, с одной
стороны, на до-индивидуальный уровень (раннее детство,
отношения матери и младенца, важная роль
аффективных контактов для последующего развития индивида), а с
другой стороны, на сверх-индивидуальный уровень (учет
культурных и социальных интересов, мотивов,
побуждений, представлений; это могут быть групповые,
корпоративные, классовые, массовые и проч. бессознательные
механизмы). Вследствие отказа от пансексуальности на
смену субстанционалистскому, вещному
бессознательному приходит бессознательное как структура отношений
(социальных, межличностных). Внимание сдвигалось с
конфликта сознания и бессознательного на
формирование личности (последнее более свойственно
американскому и немецкому психоанализу, нежели французскому, в
котором главенствует образ трагической расщепленности
индивида и отвергаются адаптивные трактовки работы с
бессознательным).
Эта смена подходов к бессознательному ярко видна в
истории психоанализа при переходе от классического
фрейдизма к неофрейдизму и постфрейдизму Так, если у
Фрейда имелась определенная биологизирующая
тенденция в понимании бессознательного, то уже у его ученика
К. Г. Юнга определяющим становится культурологическая
картина бессознательного, опирающаяся на
универсальные типы психики и соотношения между ними, а у А.
Адлера преобладает социальная трактовка бессознательного.
В дальнейшей истории психоанализа определились два
главных подхода к бессознательному — социологический и
лингвистический. Так, американские неофрейдисты (Хорни,
Салливан, Фромм), отказавшись от «пансексуализма»
Фрейда, но учитывая его классификацию типов
характера в зависимости от индивидуальной «судьбы влечений»,
построили образы социальных характеров в социальных
обстоятельствах. При этом, подчеркивает Фромм,
фрейдисты видят индивидуальное бессознательное и слепы к
социальному бессознательному, а марксисты, наоборот,
видят бессознательное в социальном поведении, но не видят
и
