истории науки, социальным проблемам,

философии. Мировоззренческой канвой его творчества был

космизм: природные и социальные процессы на Земле он

рассматривал в тесной связи с космическими процессами.

383

ВЕРОТЕРПИМОСТЬ

Неоднократно высказывал мысль, что «наука неотделима

от философии и не может развиваться в ее отсутствии»

(Научная мысль как планетное явление. М., 1991, с. 181).

Отмечал влияние на науку различных философских течений.

По его мнению, позитивную роль для современной науки

сыграли концепции А. Бергсона, Я. Смэтса (холизм), А. Н.

Уайтхеда, С. Александера. Напротив, философия Гегеля,

считал он, уже в 20 в. не отвечала научному методу. В то же

время Вернадский подчеркивал, что в конкретной научной

работе «никакой философ не может указывать путь ученому,

особенно в наше время» (там же, с. 249). Свою собственную

позицию называл критическим реализмом, а иногда —

философским скептицизмом, который «принимает

реалистическое миропредставление, как оно научно выявляется,

как единственную возможность, и не признает ни

религиозных, ни философских представлений, как ему

равноценных» (там же, с. 249). Научные понятия представляют собой

«максимально точные» в данный момент образы

реальности, уточняющиеся в ходе научного прогресса. Наука в

социальной жизни «резко отличается от философии и религии

тем, что она по существу едина и одинакова для всех времен,

социальных сред и государственных образований» (там же,

с. 76). Научную мысль считал новой, ранее отсутствовавшей

геологической силой.

Термином «научное мировоззрение» Вернадский

обозначал «представления о явлениях», доступных

рациональному исследованию, а также «определенное отношение к

окружающему нас миру явлений, при котором каждое

явление входит в рамки научного изучения и находит

объяснение, не противоречащее основным принципам научного

искания» (Труды по всеобщей истории науки. М., 1988, с.

51). Важнейшим компонентом такого мировоззрения

является научная картина мира. Он отмечал разрыв между

физической картиной мира и натурализмом, в который

входит изучение элементов живого. В истории научной

мысли обе картины мира развивались достаточно

независимо, но после создания теории относительности, отмечал

Вернадский в начале 20-х гг., мы находимся на пороге

нового великого синтеза знаний о природе. Он существенно

обогатил концепцию пространства-времени,

разрабатывая представления о неоднородности и анизотропии

пространства (в кристаллографии, биологии), о разных типах

времени (не только физического, но и биологического,

геологического). Жизнь нашей планеты — явление

космическое. Поэтому он защищал концепцию «вечности

жизни», а не ее самозарождения на Земле (жизнь — «вечное

проявление реальности»). Крупным вкладом мыслителя

в научную картину мира явилась концепция биосферы,

т.е. сферы существования живого на Земле. Динамическое

равновесие, организованность биосферы поддерживается

космическими факторами. Ее эволюция рассматривалась

им в качестве целостного процесса взаимодействия живого

и неживого («косного»), в котором видообразование и

эволюция биосферы тесно взаимообусловлены. Неотделимая

часть строения биосферы — человек как проявление

природного процесса эволюции. В человеке Вернадский видит

деятельное существо, активно преобразующее природные

условия с помощью своего разума. Это не homo sapiens, a

homo sapiens faber, т.е. существо, создающее орудия труда

для дальнейшей деятельности. По своей мощности

антропогенные воздействия на природу сравнимы с

геологическими силами. Человек способен воздействовать и на

«проявления космических соотношений». Эволюция человека

не завершена. Он является лишь промежуточным звеном в

длинной цепи существ, и наши потомки будут иметь более

совершенный мыслительный аппарат, чем мы. Вернадский

обосновывал мысль, что дальнейшее биологическое

развитие человека приведет к реализации идеала автотрофности

человечества, т.е. к достижению его независимости от

других форм жизни путем искусственного синтеза пищи. Эго

будет иметь и огромные моральные последствия.

Анализируя антропогенную деятельность, он пришел к выводу, что

сейчас совершается процесс перехода биосферы в ноосферу

(от греч. votic — разум). Ноосфера — «царство разума

человеческого». Она представляет собой «последнее из многих

состояний эволюции биосферы в геологической истории —

состояние наших дней» (Философские мысли натуралиста.

М., 1988, с. 510). Ноосферогенез определяется прежде

всего ростом науки и основанного на ней труда человечества.

К его предпосылкам помимо охвата научной мыслью всей

планеты и свободы научного творчества относится

достижение единства всего человечества, открытие новых

источников энергии, отказ от войн и все, что должно обеспечить,

согласно концепции мыслителя, развитие личности.

Дальнейшее расширение ноосферы будет связано с выходом

человечества в космос.

Соч.: Избр. соч. в 5 т. М., 1954—1960; Очерки и речи, вып. 1—2.

М., 1922; Очерки геохимии. M—Л., 1927 (4-еизд. М., 1983);

Проблемы биогеохимии, ч. 1. Л., 1934 (2-е изд. М. — Л., 1935); Живое

вещество. М, 1987; Философские мысли натуралиста. М., 1988;

Труды по всеобщей истории науки (2-е изд.). М., 1988; Труды по

истории науки в России. М., 1988; Биосфера и. ноосфера. М.,

1989; Научная мысль как планетное явление. М., 1991; Живое

вещество и биосфера. М, 1994; Труды по геохимии. М., 1994;

Публицистические статьи. М., 1995; О науке, т. 1: Научное знание;

научное творчество; научная мысль. М., 1997.

Лит.: Мочалов И. И. Владимир Иванович Вернадский (1863—

1945). М., 1982; «Прометеи». Историко-биографический

альманах. М., 1938, т. 15; Научное и социальное значение деятельности

В. И. Вернадского. Л., 1989; Владимир Вернадский.

Жизнеописание. Избр. труды. Воспоминания современников. Суждения

потомков. М., 1993; Яншина Ф. Т. Эволюция взглядов В. И.

Вернадского на биосферу и развитие учения о ноосфере. М., 1996.

В. В. Казютинский

ВЕРОТЕРПИМОСТЬ— признание за каждым

гражданином права исповедовать любую религию, терпимое

отношение к религиозному инакомыслию. Веротерпимость

является исторически ранним проявлением

толерантности, умения признавать и уважать чужую точку зрения. Она

может иметь избирательный характер и распространяться

не на все, а только на некоторые религии, тогда как по

отношению к другим, а также по отношению к атеизму или

иным формам не-религиозного сознания будет сохранять

нетерпимость. В языческих культурах, когда каждый народ

поклонялся «своим» богам, сферой проявления

веротерпимости было отношение к «чужим» богам. Примером такой

веротерпимости в античном мире может служить Римская

империя, в которой по политическим соображениям

государство позволяло покоренным народам сохранять свои

культы (и даже не препятствовало их распространению),

хотя возникавшее христианство оставалось исключением

из этого правила и, опять-таки по политическим мотивам,

было религией запрещенной. Миланский эдикт 313 г. рас-

384

ВЕРОЯТНОЕ И ДОСТОВЕРНОЕ

пространил принцип терпимости, которой пользовались

старые культы, и на христианство. Однако стремление

обеспечить единство распадающейся империи с помощью

единой и для всех подданных обязательной христианской

религии вскоре привело к запрещению языческих культов.

Христианские схизматики и еретики также стали

преследоваться законом. Абсолютистские притязания христианской

церкви основывались на представлении, что истинной

может быть только одна вера, что всякое отступление от того,

чему учит церковь, ересь и безбожие, делают спасение души

невозможным. Христианскому средневековью идея

веротерпимости была чужда. Союз «алтаря и трона» означал,

что ересь должна рассматриваться как государственное

преступление. Преследования религиозного инакомыслия со

стороны светских и церковных властей в свою очередь

разжигали фанатизм среди гонимых за веру, сеяли религиозную

рознь и нетерпимость.

К идее веротерпимости христианство вернулось в эпоху

Реформации. Борьбу за церковные преобразования

реформаторы вели под лозунгом религиозной свободы, права

личности на религиозное самоопределение. М. Лютер отверг

мысль о ереси как «убийстве души» и лишил оправдания

принуждение в делах веры, насилие над совестью. Однако

содержавшийся в христианстве исходный пункт идеи

веротерпимости, а именно: возвещенная в Новом Завете

заповедь любви к ближнему, даже к врагу, в историко-политичес-

ком пространстве не дала всходов. Со временем даже сами

реформаторы вернулись к принуждению в делах веры. Не

только Ж. Кальвин, но также Лютер и Ф. Меланхтон в

последний период своей деятельности требовали от светской

власти казни еретиков и вольнодумцев, которых обвиняли в

богохульстве. Зашита веротерпимости к исходу Реформации

осталась делом гонимых за веру и имела на пороге Нового

времени антиклерикальный характер. Особую актуальность

она приобрела в Европе в связи с религиозными войнами 16

—17 вв., с жестокостями католических и протестантских

инквизиторов. В «Письмах о веротерпимости» (1689) Д. Локк

обосновывал необходимость полного разделения

государства и церкви: гражданские и политические права не должны

зависеть от принадлежности человека к той или иной

церкви (правда, Локк еще не распространял этот принцип на

католиков и атеистов). Религия как частное дело человека

была отнесена к той сфере его жизни, где он самостоятелен

и наделен от рождения «естественными правами», на

которые не вправе посягать власти.

Современное понятие веротерпимости коренится в

представлениях Просвещения 18 в., провозгласившего идею

толерантности (Ф. М. Вольтер, опубликовавший в 1763 свой

трактат о толерантности, французские энциклопедисты,

круг Д. Дидро и Д’Аламбера, Лессинг в Германии и др.):

после веков духовной несвободы, подчинения разума вере

человек осознает свою автономию в качестве мыслящего и

действующего существа. Просвещение одержало победу над

клерикализмом, что обозначило начало Нового времени,

того цивилизационного процесса, завершением и

результатом которого является наша современность.

Веротерпимость означает теперь признание права каждого человека

свободно выбирать и высказывать свои убеждения.

Духовная свобода основывается на признании существования

Другого, умении слышать и воспринимать чужое, отличное

от собственного мнение; на освобождении от слепого

следования авторитету, безусловного подчинения традиции. В

этом смысле веротерпимость является одной из

предпосылок духовного освобождения личности, а в политическом

плане — плюралистического демократического общества.

Фактически, как в истории, так и в современном обществе

веротерпимость осуществляется лишь ограниченным

образом. В 20 в. наблюдался весь спектр возможных отношений

к религии со стороны государства или общества, а также

отношений между религиями: от религиозной нетерпимости,

обусловленной межрелигиозными, политическими,

идеологическими конфликтами, до ограниченной и

относительной веротерпимости в тех многоконфессиональных

обществах, где существует де-юре или де-факто государственная

религия, и до религиозной свободы в демократических

обществах, в ситуации религиозного плюрализма,

порождающей такой феномен, как «гражданская религия». Существо

этого феномена заключается в том, что государство и

общество (напр., в США) поддерживают, считая их полезными,

основные религиозные принципы (веру в бога, в

бессмертие души, провидение), не связывая их с какими-либо

конкретными церквами и историческими формами религии и

практикуя религиозную терпимость. Веротерпимость

подвергается теологической (со стороны фундаменталистов)

и философской критике (Ницше, Маркузе). Эта критика

способствует пониманию того, что веротерпимость, и

терпимость в более широком плане, не может быть самоцелью.

Однако, она не может опровергнуть того, что толерантность

является условием сосуществования и взаимопонимания в

мире, разделенном многочисленными социальными,

культурными, религиозными перегородками. По словам Гете,

толерантность должна быть, собственно, только

предваряющей посылкой, ведущей к взаимопризнанию.

Лит.: Вульфиус А. Г. Очерки по истории идеи веротерпимости и

религиозной свободы в XVIII веке. СПб., 1911; Schuliz U. (Hrsg.).

Toleranz, Die Krise der demokratischen Tugend, Hamb., 1974.

A И. Гараджа

ВЕРОЯТНОЕ И ДОСТОВЕРНОЕ- философские

категории: достоверное — знание, истинность которого

строго установлена; вероятное — знание, истинность которого

лишь подтверждена. Вероятное знание называют также

правдоподобным; в этом смысле говорят, напр., о

правдоподобных рассуждениях в математике. В трехзначных

логиках по этому критерию различают не два, а три вида знания:

достоверное знание называют истинным, опроввергнутое

— ложным, а знание, по отношению к которому не сделано

ни того, ни другого, — неопределенным.

Истинным называют знание, соответствующее своему

предмету, а достоверным — знание, истинность которого

удостоверена. Удостоверить знание — значит испытать его

всеми доступными на данном историческом этапе

критериями истинности. Достоверность знания необходимо

отличать не только от его истинности, но и от веры в

истинность. Утверждение, что Солнце вращается вокруг Земли,

для предшественников Коперника было очевидным, но это

не сделало его достоверным. Именно со времен Коперника

наука руководствуется принципом «Бойся очевидности!».

Итак, истинность знания — основа его достоверности, а

достоверность — основа веры в него.

Вероятное и достоверное часто выступают как два этапа в

становлении одного и того же знания: сначала истина дока-

385

ВЕРОЯТНОСТНАЯ ЛОГИКА

зывается приблизительно, а затем —строго. Однако было бы

ошибкой утверждать, что достоверное и вероятное знания

всегда тождественны по своему внутреннему содержанию и

представляют собой лишь две стадии превращения «истины

в себе» в «истину для нас». Понять проблему достоверного

и вероятного — значит увидеть, что в большинстве

случаев это разные виды знания, различающиеся не глубиной

проникновения в предмет, а самим предметом. Есть

знания, которые достоверны уже в момент своего рождения

(напр., «целое больше части») и есть знания, которые так и

останутся лишь вероятными, напр., некоторые

исторические сведения. Задачу отличить знание, которое может стать

достоверным, от знания, способного быть лишь вероятным,

ставил еще Аристотель. Первое он называл знанием, второе

—