он снискал славу одного из

выдающихся проповедников 4 в. («христианский Демосфен»).

Первое место в его наследии занимают 45 слов, из которых

выделяются «5 Богословских слов» (Ог. 27—31),

произнесенные в Константинополе в 380 и давшие ему почетное

имя «Богослова». Здесь он опровергает ереси евномиан и

македониан и отстаивает ортодоксальное учение о

Троице. Автор 245 писем и автобиографической поэмы «О

своей жизни», сравнимой с «Исповедью» Августина.

В своем учении о богопознании Григорий полемизирует с

арианским рационализмом Евномия и отрицает

возможность постичь тварным человеческим разумом Бога в его

сущности. Бог, «чистая и первая природа» (Ог. 28),

являет свою славу лишь в подобиях, «со спины», как

Моисею (Исх. 33:22,23). Непознаваемость и неизреченность

(трансцендентность) утверждается т. о. на пути апофати-

неской теологии, которая допускает только отрицательные

утверждения о Боге. Богопознание реализуется как

личная встреча с Богом-Троицей, что и есть собственно цель

христианской жизни (спасение). Это предполагает в

первую очередь отстранение от чувственного мира,

очищение и восхождение ума (каОароц), т.е. обожение (Эеоочс),

принципиально возможное благодаря вочеловечению

Бога-Слова. Различные ступени богопознания

соответствуют поэтому изменениям преображаемого аскезой

человека, который стремится ко все более ясному созерцанию

Троицы, к соединению с чистым божественным умом.

Центральными в творчестве Григория являются тринитар-

ная проблема и христология. Как Василий Великий и

Григорий Нисский, он отстаивает единосущие Троицы.

Троичность как тайна есть «неразделимое разделение», «Единое

в трех и три в Едином» (Ог. 39). Григорий впервые

обозначил различия Лиц как «нерожденность», «рождение» и «ис-

хождение» (Ог. 25), выражая тем самым взаимные

отношения Лиц (axeaeic). В христологии (Ер. 101, 102) Григорий

критикует Аполлинария Л аодикийского, утверждая

полноценность человеческой природы Христа: в личности

Христа происходит совершенное сущностное соединение двух

природ. Марию Григорий называет «Богородицей».

Влияние Григория на Церковь — Восточную, как и

Западную — было огромным. Уже Руфин считал его учение

нормой ортодоксии, а многие западные отцы, в т. ч. ФомаАк-

винский, постоянно обращались к нему; Григория высоко

ценили и гуманисты (напр., Меланхтон). Он оказал также

значительное влияние на византийскую гимнографию

(рождественский, богоявленский и пасхальный каноны

Иоанна Дамаскина).

Соч.: MPG, t. 35—38; в рус. пер.: Творения Григория Богослова,

т. 1—2. М, 1843—1848 (репринт: Свято-Троицкая Сергиева Лавра

1994).

Лит.: Иларион (Алфеев), иеромонах. Жизнь и учение св. Григория

Богослова. М., 1998; Fleury Е. St. Gregoire de Nazianze et son temps.

P., 1930; RuetherR. R. Gregory of Nazianzus. N. Y. — Oxf., 1969;

Bernard J. Gregoire de Nazianze. P., 1995.

A. В. Михайловский

ГРИГОРИЙI ВЕЛИКИЙ (Gregorius Magnus) (ок. 540, Рим

— 604, там же) — папа Римский в 590—604, отец Церкви.

Происходил из знатного рода, администратор, управлявший

не только владениями Римской церкви, но и Римом с

округой. Способствовал обращению в ортодоксальную

христианскую веру вестготов в Испании. Отправил к англосаксам

миссию Августина, первого архиепископа Кентерберийско-

го. От его обширной переписки сохранилось 866 посланий.

Ему принадлежат следующие труды: Моралии на Книгу

пророка Иова (ок. 579—591), Пастырское правило (ок. 591),

Гомилии на Книгу пророка Иезекииля (ок. 591/592), Гомилии

на Евангелия (ок. 593), Диалоги о жизни святых италийских

отцов (593—594), Толкования на Песнь песней (595—598),

Толкования на Первую книгу царств (595—598,

пересмотрена в 599—604). В основе теологии Григория Великого,

известного в Восточной церкви под именем Григория Дво-

еслова (за знаменитые в Средние века «Диалоги», т.е. «Дво-

есловия»), — гл. о. идеи Августина, а также Кассиана и

Амвросия Медиоланского, которые он сделал доступными не

искушенным в богословии христианам. Идеальная модель

христианской жизни представлялась ему в виде подвижного

равновесия созерцательной (любовь к Богу) и действенной

(любовь к ближнему) ее сторон.

Соч.: MPL, t. 75—79; в рус. пер.: Собеседования о жизни

италийских отцов и о бессмертии души. Казань, 1858; Беседы на

Евангелия в 2 т. СПб., 1860; Беседы на Пророка Иезекииля, пер.

архимандрита Климента. Казань, 1863; Правило пастырское, или

О пастырском служении, пер. Давида Подгурского. К., 1872.

Лит.: Успенский Ф. И. Церковно-политическая деятельность папы

Григория I Двоеслова. Казань, 1901; Dagens Cl. Saint Gregoire

le Grand. Culture et experience chretiennes. P., 1977; Straw Carole.

Gregory the Great: Perfection in Imperfection. Berkeley, 1988; Markus

Robert A. Gregory the Great and His World. Cambr., 1997.

В. Б. Прозоров

ГРИГОРИЙиз Римини (Gregorius de Arimino. Arirni-

nensis; Gregorio Novelli da Rimini) (ок. 1300,

Римини — ноябрь 1358, Вена) — итальянский теолог, философ

556

ГРИГОРИЙ НИССКИЙ

и естествоиспытатель; «подлинный доктор» (doctor au-

thenticus). Бакалавр искусств (1323), магистр теологии

(1345). Преподавал в Париже (1323—29, 1341—51) и

городах Италии. Генерал Ордена братьев-отшельников св.

Августина (1357—58). Главное сочинение: «Чтение на

первую и вторую книги «Сентенций»» Петра Ломбардского

(Lectura super Primum et Secundum Sententiarum).

Будучи убежденным августинианцем, Григорий тем не

менее разделяет и многие номиналистские положения,

изложенные его современником У. Оккамом. Согласно

Григорию, т. к. содержание науки составляет лишь

знание об универсальном и необходимом, ее объектом не

может быть внешняя, чувственно воспринимаемая

реальность, включающая в себя только случайное и

единичное. Единственно возможный объект науки находится в

пределах самой души и есть та умственная реальность,

что состоит из доказуемых и логически обосновываемых

смысловых значений, к которым приводят

умозаключения (significata conclusionum). Универсальное познание

(notitia universalis) т. о. связано не с реально

существующими универсалиями, но со знаками, представляющими

группы индивидуумов. Исходя из этого, Григорий

настаивает на первенстве интуиции, посредством которой

субъект осуществляет как относительное познание внешнего

мира, так и абсолютно несомненное познание

внутреннего, собственного бытия — здесь он опирается на

Августина («О Троице», кн. XV, гл. 12): никакое бытие не может

быть более известно человеку, чем его собственное.

Заостряя внимание на совершенной недетерминированности

акта свободного божественного произволения и — как

следствие — на наличии непреодолимой пропасти между

Богом и всем тварным миром, Григорий исключает

истины веры (в т. ч. и сам факт бытия Божьего) из области

логического доказательства, применимого не к «мудрости»

(sapientia) теологии, но лишь к знаниям «науки» (scientia).

Объекты же и явления, с которыми имеет дело

естественный опыт, — случайны, ибо всегда могут быть изменены,

если Бог этого пожелает. Т. о., даже если признается, что

мир конечен во времени и пространстве и что

численно он один, нет никаких препятствий к тому, что Бог не

сделает его бесконечным и вечным или не сотворит,

помимо нашего, иные миры. Одобряя и развивая

аргументацию Фомы Брадвардина относительно решающей роли

божественного предопределения в процессе

возникновения и течения событий тварного мира, Григорий, хоть и

не без колебаний, принимает его тезис.

Проводя строгое различие между упорядоченным

могуществом Бога (potentia ordinata) и его абсолютным

могуществом (potentia absoluta), Григорий — в отличие от таких

оккамистов, как, напр., Адам Вудхэм — не использовал

его в качестве основания для выводов и интерпретаций,

подрывающих традиционные догматические положения.

Так, он признавал невозможным, чтобы божественная

свобода вступала в противоречие с его же собственной

природой и совершенными атрибутами: Бог, т. о., не

может быть несправедлив, не может обманывать человека,

велеть человеку грешить, ненавидеть Его или не верить в

Него, ибо в этом случае Он уже не был бы Богом.

Естественнонаучные интересы Григория близки научным

интересам его современников—представителей

Оксфордской и Парижской школ (вопрос о математической

непрерывности и бесконечности, рассматриваемый в его

«Чтении», и др.).

Соч.: Lectura in Primum el Secundum librum Sententiarum, cd. D.

Trapp et al.—«Spatmittelalter und Reformation. Texte und

Untersuchungen», vol. 9. В., 1979.

Лит.: LeffG. Gregory of Rimini: Tradition and Innovation in Fourteenth

Century Thought. Manchester, 1961; Trapp D. New Approaches to

Gregory of Rimini. — «Augustinianum» 1962,2, p. 115—130; VignauxP.

Justification et predestination au XIV siecle. Duns Scot, Pierre Auriol,

Guillaume d’Occam et Gregoire de Rimini. P., 1934; Wursdorfer J.

Erkennen und Wissen nach Gregor von Rimini. Munster i. W., 1917.

A. M. Шишков

ГРИГОРИЙ НИССКИЙ(Гртгубрюс о Nugotic) (между 335

и 340, район Неокесарии — после 394) — христианский

богослов, младший брат Василия Великого. Вырос в

христианской семье и к 20 годам стал чтецом, но затем

неожиданно оставил свой пост, увлекшись языческой

философией и риторикой. Ок. 371 ставший епископом Кесарии

Василий Великий рукополагает Григория епископом Ниссы.

В 376—378 из-за конфликта с проарианскими

гражданскими властями был вынужден временно оставить

епископскую кафедру, на которую он вернулся в 379 после

смерти императора Валента. После кончины Василия

Великого в 379 продолжал организаторскую деятельность

своего брата и традиции его богословия. Активно полеми-

зовал против ариан, евномиан и аполлинаристов,

принимал участие в соборе 379 в Антиохии, в 381

присутствовал на Константинопольском (2-м Вселенском) соборе,

участвовал в соборах 382, 383, 394. К раннему периоду его

творчества принадлежит трактат «О девстве», к зрелому

— главные сочинения Григория Нисского: «Против Евно-

мия», «Против Аполлинария», «Большой катехизис», «О

Святом Духе», «О вере», «К эллинам на основании общих

понятий», «Диалог о душе и воскресении», «О младенцах,

преждевременно похищаемых смертью», «О роке», «Об

устроении человека», гомилии «О надписании псалмов»,

«Точное истолкование Екклесиаста» и на «Песнь песней»,

«Жизнь Моисея», «О житии Макрины», «Жизнь Григория

Чудотворца», малые аскетические сочинения, письма

(сохранилось 30), проповеди, надгробные слова и др.

произведения.

В богословии Григория Нисского заметно сказывается его

глубокое знакомство с классической греческой

философией, в первую очередь с Платоном и Плотином, с

натурфилософией и физикой (гл. о. Аристотеля), медицинскими

и физиологическими теориями Галена; также для него

характерно увлечение богословием и аллегорическим

методом толкования библейских книг Оригена и критическое

отношение к своим источникам.

Развивая в полемике с арианами тринитарное богословие

Афанасия Александрийского и Василия Великого, Григорий

Нисский устанавливает последовательное различие между

сущностью и ипостасью. При этом важное место занимает

раскрытие (в полемике с Евномием) понятия единосущия,

характеризующего полноту, постоянство и совершенство

божественного бытия.

Вслед за «Шестодневом» Василия Великого Григорий

развивает идею иерархичности сотворенного мира и,

переходя к антропологии, говорит, что мир создан ради

человека, назначение которого — связывать чувственное и

материальное с духовным. Как образ и подобие Бога человек

наделен разумом, словом, бессмертной и нематериальной

душой (теорию предсуществования душ Оригена Григорий

557

ГРИГОРИЙ ПАЛАМА

отвергает), свободой воли и совершенным телом. Тело

человека не только способствует его разумной жизни (чему

служат, напр., прямохождение, руки, органы речи), но

и является условием воскресения во плоти, после

которого оно преображается. Эсхатологический процесс

понимается Григорием как постепенное изживание зла: он

говорит о «всеобщем восстановлении» (апокатастасисе).

После воскресения и Страшного Суда, когда исчезнет зло

и порок, благими станут грешники и сам сатана. В этике

Григорий отстаивает учение о произвольности

добродетелей: только добровольное следование человека добру

может привести к спасению; навязанное не может быть

добродетелью.

Наибольшее внимание в сочинениях Григория Нисского

уделено проблеме богопознания. Сотворенный по образу

и подобию Божьему, человек способен созерцать

подобное. Созерцание (Oeopia) божественной красоты (для

описания ее Григорий часто прибегает к

неоплатонической метафорике света) является пределом человеческих

устремлений. Но как существо тварное и связанное

материальным существованием, человек нередко вытесняет

стремление к богопознанию стремлением к благам этого

мира. Кроме того, разум человека ограничен, познает гл. о.

существование» вещей (то eivai), притом только тех из

них, которые в иерархии творения стоят ниже человека,

«сущность» же их (ouata) недоступна познанию человека,

ее ведает только Бог. «Сущность» Бога для человека

неизреченна, неописуема, непознаваема и неопределима.

Бог познается не по его сущности, но по его действиям

(evepyeia) в творении, обозначаемым как «божественные

имена»: Вечно Сущее, Благо, Премудрость, Истина и т. п.;

они имеют не логический, а символический характер,

потому что описывают умную природу, превышающую

человеческий разум. «Сущность» Бога нельзя помыслить и

выразить словами. Способность человека к богопознанию

осуществляется прежде всего в области чистой интуиции

и мистического экстаза, непосредственное богопознание

может быть даровано в акте любви к Богу, являющейся

ответом человека на даруемую Богом благодать и

кульминацией добродетельной христианской жизни. Григорий

Нисский уподобляет душу зеркалу, в котором, если оно

чисто, отражается образ Божий, или глазу, который, если

он не замутнен, способен узреть божественную красоту

И подобно тому как глаз способен увидеть самого себя

только в зеркале, так и человек способен познать свою

душу только отраженной в Боге. От вещей внешнего