менее могущественным признаем мы виновника
нашего существования, тем более будет вероятно, что мы
так несовершенны, что постоянно ошибаемся» (там же,
с. 428).
Cogito — это первое достоверное суждение новой науки и
в то же время первый, непосредственно данный сознанию
ее объект — мыслящая субстанция; она открыта нам
непосредственно, тогда как существование другой субстанции —
материальной — дано опосредованно. Декарт определяет
субстанцию как вещь, которая для своего существования
не нуждается ни в чем, кроме самой себя (там же, с. 448), —
определение, которое затем воспроизвели Спиноза и
представители окказионализма. В строгом смысле слова
субстанцией можно назвать только Бога, который «вечен,
всеведущ, всемогущ, источник всякого блага и истины,
творец всех вещей…» (там же, с. 436). Мыслящая и
телесная субстанция сотворены Богом и поддерживаются его
могуществом; в средневековом духе Декарт
рассматривает разум человека, его Я как конечную субстанцию —
«…вещь несовершенную, неполную, зависящую от чего-то
другого, беспрестанно домогающуюся и стремящуюся к
чему-то лучшему и большему, чем я сам…» (там же, с. 369).
Т. о., среди сотворенных вещей Декарт условно называет
субстанциями только те, которые для своего
существования нуждаются «лишь в обычном содействии Бога…»
(там же, с. 448) — в отличие от тех, которые нуждаются
в содействии других творений и носят название
атрибутов и качеств.
Мыслящая субстанция в качестве атрибута непротяженна
и потому неделима; телесная субстанция имеет
протяжение в длину, ширину и глубину, а потому делима на части,
имеет фигуру, движение и определенное расположение
частей. Только перечисленные качества действительно
присущи телесной субстанции, а все остальные — цвет,
вкус, запах, тепло, твердость и т. д. Декарт вслед за
Галилеем называет вторичными и показывает, что они обязаны
своим существованием воздействию первичных качеств на
тело и составляют содержание т. и. смутных идей. Духовная
субстанция имеет идеи о некоторых вещах, которые
присущи ей изначально, а не приобретены в опыте, а потому
их стали называть «врожденными», хотя сам Декарт чаще
предпочитает говорить, что они вложены в нас Творцом.
Прежде всего к ним относится идея Бога как существа
всесовершенного, затем идеи чисел и фигур, а также
некоторые общие понятия, как напр. известная аксиома: «Если к
равным величинам прибавить равные, то получаемые при
этом итоги будут равны между собой» или положение: «Из
ничего ничего не происходит» — вечные истины,
«пребывающие в нашей душе и называемые общим понятием,
или аксиомой. Подобным же образом говорят, что
невозможно, чтобы одно и то же одновременно и было и не
было, что сделанное не может быть не сделанным, что тот.
кто мыслит, не может не быть или не существовать, пока
мыслит, и бесчисленное множество подобных
положений» (там же, с. 447). Эти идеи и истины суть воплощение
естественного света разума.
Неделимая субстанция — ум — предмет изучения
метафизики, делимая субстанция — материя — предмет изучения
физики. Декарт отождествляет материю с пространством,
которое «разнится от телесной субстанции, заключенной
612
в этом пространстве, лишь в нашем мышлении» (там же,
с 469). Он выступил против аристотелианского различения
«тела» и «места» как «ближайшей границы объемлющего
тела». Аристотелево понятие места было связано с
необходимостью ввести систему абсолютных «мест» — верха
и низа, центра и периферии космоса (который
мыслился как очень большое, но конечное тело), чтобы создать
теорию движения. Декарт устраняет систему абсолютных
мест и определяет место только относительно — через
положение тела относительно других тел. Отождествление
материи с пространством снимает затруднения Галилея,
который не мог обосновать введение главного понятия
механики — т. н. идеального, или математического, тела:
у Декарта в сущности всякое тело стало математическим,
а математика (геометрия) — наукой о телесном мире,
какой она не была ни в античности, ни в средние века.
Материя, она же пространство, составляет основу единства
физического мира; она делима у Декарта до
бесконечности, неделимых (атомов) и пустоты он не признавал,
а космическое движение объяснял с помощью вихрей.
Текучая материя, непрерывно заполняющая мир, вихре-
образно движется вокруг центра — Солнца. Движение у
Декарта, как и место, относительно: поскольку в мире нет
абсолютных точек отсчета, то мы условно принимаем за
неподвижные определенные тела или систему тел, и по
отношению к ним другие считаем движущимися. В качестве
главного закона движения Декарт впервые четко
формулирует закон инерции: «…Тело, раз начав двигаться,
продолжает это движение и никогда само собою не
останавливается» (там же, с. 486). В основе закона инерции лежит,
по Декарту, неизменность Бога: законы, по которым
существует материя, опираются на постоянство
единственной подлинной — божественной — субстанции.
Дуалистическое противопоставление мыслящей и
протяженной субстанции позволило Декарту отождествить
природу с пространственной протяженностью, так что
изучение природы оказалось возможным мыслить как ее
конструирование — по образцу конструирования
геометрических объектов. С точки зрения Декарта, важно
только, чтобы эффекты, достигаемые с помощью
построенного теоретически механизма (а детали этого механизма
можно воспроизводить и практически — для этого и
нужен эксперимент), совпадали с эффектами, которые
производит механизм, сконструированный Богом, т.е. с
явлениями природы. «Я почту себя удовлетворенным, если
объясненные мною причины таковы, что все действия,
которые могут из них произойти, окажутся подобными
действиям, замечаемых нами в явлениях природы» (там
же, с. 541). Т. о., Декарт конструирует некий
гипотетический мир. Как и в номинализме 13—14 вв., этот
пробабилизм Декарта связан идеей божественного
всемогущества: Бог мог воспользоваться бесконечным множеством
средств для осуществления своего замысла, а потому и тот
вариант конструкции мира, который предлагает наука,
равносилен всякому другому, если он способен объяснить
явления, данные в опыте.
Понимание мира как машины, точнее, как гигантской
системы тонко сконструированных машин, снимает у Декарта
принципиальное различие между естественным и
искусственным (созданным человеком), характерное для
античной и средневековой науки. Растение — такой же
механизм, как и часы, действия природных процессов
вызываются «трубками и пружинами», подобно действиям
механизма, с той лишь разницей, что тонкость и искусность
этих пружин настолько же превосходят созданное
человеком, насколько искусство бесконечного Творца
совершеннее искусства творца конечного. Если мир — механизм, а
наука о нем — механика, то познание есть
конструирование определенного варианта машины мира из простейших
начал, которые мы находим в человеческом разуме.
Инструментом этого конструирования является метод,
который должен как бы превратить научное познание из
кустарного промысла в промышленность, из спорадического
и случайного нахождения истин — в их систематическое и
планомерное производство. Основные правила метода: I)
начинать с простого и очевидного; 2) путем дедукции
получать более сложные высказывания; 3) действовать при
этом так, чтобы не упустить ни одного звена, т.е. сохранять
непрерывность цепи умозаключений; 4) критерием
истины следует считать интуицию, с помощью которой
усматриваются первые начала, и правильную дедукцию,
позволяющую получать следствия из них.
Основой и образцом метода Декарта является математика:
в понятии природы Декарт оставил только те определения,
которые составляют предмет математики — протяжение
(величину), фигуру и движение. Важнейшие элементы
метода — измерение и порядок. Характерно, что в качестве
всеобщей науки (mathesis universalis) Декарт рассматривал
алгебру; в аналитической геометрии, созданной Декартом,
геометрические проблемы решаются средствами алгебры.
Алгебра становится для Декарта образцом математической
науки именно потому, что он рассматривает математику
как науку об исчислении, абстрагируясь от специфики той
предметной области, к которой применяется исчисление.
У Декарта число не отличается от величины, как это было
в античной и средневековой математике, ибо числа у него
функционируют только как равенства величин и получают
свое значение в ходе расчета. Если раньше число
понималось как положительное рациональное, то Декарт
фактически расширил понятие числа, распространив его на всю
область вещественных чисел; это было необходимо для
аналитического изучения непрерывных пространственных
фигур и их движения. Тем самым он отменил восходившее
к античности представление о разнородности дискретного
числа и непрерывной протяженной величины, т.е.
объектов арифметики и геометрии.
Понятие цели было полностью изгнано Декартом из мира
природы, благодаря чему он и создал механическую,
материалистическую картину природного мира; важную роль
в этом сыграло устранение понятия души как посредницы
между неделимым умом (духом) и делимым телом, как она
рассматривалась в античной и средневековой философии
(душе приписывали воображение и чувство, которыми
наделяли и животных). Декарт отождествил душу и ум,
называя воображение и чувство модусами ума; разумная душа
тождественна способности мышления, животные же суть
только автоматы; автоматом является и человеческое тело.
Последнее есть «машина, которая, будучи создана руками
Бога, несравненно лучше устроена и имеет в себе
движения более изумительные, чем любая из машин,
изобретенных людьми» (там же, с. 300). Бессмертие разумной души
Декарт связывает с тезисом о том, что всякое тело есть не
более, чем механизм; тем самым не только Бог, но и
человек, обладающий разумной бессмертной душой, выносятся
613
за пределы природного мира и ставятся над ним в
качестве великого и малого Творцов. Именно устранение
понятия души в ее прежнем смысле позволило Декарту
противопоставить друг другу две субстанции —
природу и дух — и превратить природу в мертвый объект для
познания-конструирования и использования человеком. В
результате возникла очень трудная для философии Декарта
проблема связи души и тела, ставшая одной из
центральных в метафизике 17—18 вв. Декарт пытался разрешить ее
механистически: через т. н. шишковидную железу — как бы
пространственное вместилище человеческой души —
механические воздействия, передаваемые человеческими
органами чувств, достигают сознания.
Процесс устранения объективной телеологии,
начавшийся еще в 14 в., был доведен Декартом до логического
конца. Всякое движение он сводил к пространственному
перемещению, а последнее объяснял с помощью
механического толчка, поскольку понятие силы (внутренне
связанное с понятием цели) также было устранено. На
принципе толчка основано и понятие мировых вихрей.
Механическими законами объяснял Декарт все отправления
живого тела, включая человеческое. Источник силы был
«вынесен» за пределы природы и приписан
трансцендентному Богу-Творцу; в механике Декарта на неизменности
Бога основан закон инерции, впервые им
сформулированный. В этике Декарт был последовательным
рационалистом. Он рассматривал аффекты и страсти как
следствие влияния на разумную душу телесных движений,
которые, пока они не прояснены светом разума, порождают
в нас заблуждения ума, результатом чего являются злые
поступки. Источником заблуждения, которое у Декарта в
сущности есть не что иное, как грех, служит не разум, а
свободная воля, ибо она побуждает человека высказывать
суждения и действовать там, где разум еще не располагает
ясным и отчетливым знанием.
Т. о., учения Декарта о бытии (онтология) и о познании
(гносеология) являются идеалистическими, тогда как
космология, физика и физиология — материалистичны;
этот дуализм Декарта имеет своим источником дуализм
души и тела.
Учение Декарта и направление в философии и
естествознании, продолжавшее его идеи, получило название
картезианства — от латинизированной формы его имени.
Влияние его на развитие философии и науки 17—18 вв.
было глубоким и многосторонним. В русле идей Декарта
формировалось учение Спинозы. Дуализм Декарта
послужил исходным пунктом концепции окказионализма
A. Гейлинкса и Н. Мальбранша. Под влиянием метода
Декарта французскими янсенистами была разработана т. н.
логика Пор-Рояля. Рационализм Декарта явился одним из
источников философии Просвещения. В рамках картези
анской естественно-научной программы работали не толь
ко физики и математики, но и физиологи, медики и фар
макологи.
Во Франции учеником Декарта был известный физик
П. С. Регий; в Германии картезианскую физику развивал
B. Э. Чирнгаузен; картезианцами были такие
выдающиеся ученые, как М. Мерсенн, Ж. де Кордемуа, Д. Папен,
Б. Беккер, Дж. А. Борелли, Н. Стенон, а также Д. Бернулли
и И. Бернулли.
Соч.: Oeuvres, publiees par Ch. Adam el P. Tannery, v. 1 —12, suppl.
P., 1897-1913; Correspondence, v. 1-6. P., 1936-56; в рус. пер.:
Соч., т. 1. Казань, 1914; Космогония. Два трактата. М.—Л., 1934;
Рассуждения о методе. М., 1953; Соч. в 2 т. М., 1989—94.
Лит.: Любимов И. А. Философия Декарта. СПб., 1886; Фишер К.
История новой философии, т. 1. Декарт, его жизнь, сочинения и
учение, пер. с нем. СПб., 1906; Асмус В. Ф. Декарт М., 1956; Айтон
Э. Дж. Картезианская теория тяжести. — В кн. У истоков
классической науки. М., 1968; Мамардашвими М. К. Встреча с Декартом.
М., 1996; Koyre A. Descartes und die Scholastik. Bonn, 1923. CassirerE.
Descartes. P.,
