1944; Descartes. 1596—1650, introd. et choix par J.-R

Sartre. P.—Gen., 1946; Serrurier С. Descartes l’homme et le pernseur. P.,

1951; Cueroult M. Descartes selon l’ordre des raisons, t. 1—2. P., 1953;

Rodis-Lewis G. La morale de Descartes. P., 1957; Lefevre R. La

structure du cartesianisme. Lille, 1978; Bader E. Die Ursprunge der

Transzendentalphilosophie bei Descartes, Bd 1. Bonn, 1979; Descartes:

Philosophy, mathematics and physics, ed. by S. Gaukroger. Brigton (Sussex)

—Totova (N. J.), 1980; Talmor ? Descartes and Hume. Oxf,—[a. o.],

1980; Drozdowicz Z. Kartezjusz a wspolczesnosc. Poznan, 1980; Markie

P. J. Descartes’ Gambit. Ithaca—L., 1986; Watson R. A. The Breakdown

of the Cartesian Methaphysics. Atlantic Highlands, 1987; KopperJ. Kurze

Betrachtung der Entwicklung des europaischen Denkens von Descartes

bis Kant. Fr./M.—Wien, 1997. См. также лит. к ст. Картезианство.

П. П. Гайденко

ДЕКОНСТРУКЦИЯ(франц. deconstruction) —

философское понятие, предложенное М. Хайдеггером, введенное

в научный оборот Ж. Лаканом и теоретически

обоснованное Ж. Деррида. В последней четверти 20 в. идеи

деконструкции были востребованы различными сферами

гуманитарного знания — философией,

искусствознанием, историей, политологией, социологией; получили они

развитие и в теологии.

Деконструкция — это не критика, не анализ и не метод, но

художественная транскрипция философии на основе

данных гуманитарных наук, искусства и эстетики,

метафорическая этимология философских понятий: своего рода

структурный психоанализ философского языка,

симультанная деструкция и реконструкция, разборка и сборка.

Если термин «деструкция» ассоциируется с разрушением,

то грамматические, лингвистические, риторические

значения деконструкции связаны с «машинностью» —

разборкой машины как целого на части для

транспортировки в другое место. Однако эта метафорическая связь не

адекватна радикальному смыслу деконструкции: она не

сводима к лингвистико-грамматической или

семантической модели, еще менее — к машинной. Деконструкция

связана с вниманием к структурам и в то же время

процедурой расслоения, разборки, разложения

лингвистических, логоцентрических, фоноцентрических структур. Речь

идет не столько о разрушении, сколько о реконструкции

ради постижения того, как была сконструирована некая

целостность. Каждое событие деконструкции единично,

как идиома или подпись. Сосредоточиваясь на игре текста

проти» смысла (деконструкция означает выяснение меры

самостоятельности языка по отношению к своему

мыслительному содержанию), Деррида сравнивает деконструк-

тивистский подход с суматошным поведением птицы,

стремящейся отвести опасность от птенца, выпавшего из

гнезда. Лишь беспрерывные спонтанные смещения, сдвиги

амбивалентного, плавающего, пульсирующего, способны

приблизить к постижению сути деконструкции.

Результатом ее является не конец, но сжатие метафизики,

превращение философии — в постфилософию. Ее отличительные

черты — неопределенность, нерешаемость, интерес к мар-

614

ДЕКСИПП

гинальному, локальному, периферийному. Разрушая

привычные ожидания, дестабилизируя и изменяя статус

традиционных ценностей, деконструкция выявляет

теоретические понятия, уже существующие в скрытом виде.

Специфику деконструкции Деррида видит в инакости другого,

отличного от техно-онто-антропо-теологического взгляда

на мир, не нуждающегося в легитимации, статусе, заказе,

рынке.

Основные объекты деконструкции — знак, письмо, речь,

текст, контекст, чтение, метафора, бессознательное и др.

Деконструкцию логоцентризма Деррида начинает с

деконструкции знака, затрагивающей краеугольные камни

метафизики. Знак не замещает вещь, но предшествует ей,

он произволен и немотивирован. Означаемого как

материального объекта в этом смысле не существует, знак не

связывает материальный мир вещей и идеальный мир слов,

практику и теорию. Означающее может отсылать лишь к

другому означающему, играющему, т. о., роль означаемого.

Деррида отвергает западноевропейскую традицию

приоритетного изучения речи как непосредственного способа

прямой коммуникации, подчеркивая, что со времен

античности до наших дней философия оставалась

письменной и что коммуникативные свойства письменных знаков

превосходят речевые (письмо как символическая модель

мышления важнее речи). Исходя из неизбежной разницы

контекстов чтения и письма, деконструкция

предполагает, что любой элемент художественного языка может быть

свободно перенесен в другой исторический, социальный,

политический, культурный контекст, либо процитирован

вообще вне всякого контекста. Открытость не только

текста, но и контекста, вписанного в бесконечное множество

других, более широких контекстов, стирает разницу между

текстом и контекстом, языком и метаязыком.

Теория деконструкции оказалась весьма привлекательной

для ученых, стремящихся расширить рамки

классического структурализма, синтезируя, его с иными научными

подходами. В 80—90-е гг. де конструктивисте кий подход

стал преобладающим в творчестве французского

структуралиста Ц. Тодорова. Постструктуралистский попорот в

философии Тодоров связывает с перенесением

исследовательских интересов с познания неизвестного на

непознаваемое. Так, при конструктивном типе чтения

интерпретация символов предполагает детерминизм,

каузальность развития событий. Прямая и косвенная

информация о персонажах превращает ихвхарактеры. Возможные

ошибки читательского восприятия связаны в основном с

несовпадением его воображаемого мира с авторским. Что

же касается чтения как деконструкции, то здесь не просто

разрываются причины и следствия, но они

оказываются неоднородными по своей природе: событие является

следствием безличного закона и т. д.

В СШАтеория деконструкции легла в основу литературно-

критической методологии Йельской школы (П. де Ман,

Дж. X. Милдер, Дж. Хартман, X. Блум и др.). П. де Ман

определяет деконструкцию как негативное,

демистифицирующее знание о механизме знания, или архизнание о

саморазрушении бытия, превращающегося в аллегорию

иллюзии. С архизнанием связана идея самоироничного

разубеждения, лежащая в основе интенциональной риторики

литературной критики П. де Мана. Де Ман настаивает на

имманентной относительности литературных и

критических текстов и субъективности интерпретации

литературного произведения. Исходя из того, что слепота критика —

необходимый коррелят риторической природы

литературного языка, он приходит к выводу об абсолютной

независимости интерпретации от текста и текста от интерпретации.

К разновидностям теории деконструкции в США

принадлежат также «левый деконструктивизм»,

«герменевтический деконструктивизм» и «феминистская критика».

«Левый деконструктивизм» (Ф. Джеймисон, Ф. Лентрик-

кия, Дж. Бренкман, М. Рьян и др.) близок по своим

социологически-неомарксистским тенденциям английскому

постструктурализму; в нем ощутимо влияние идей

Франкфуртской школы. Литературная критика включается в

широкий культурологический контекст, вбирающий

религиозный, политический и экономический дискурсы,

образующие в совокупности «социальный» текст.

Деконструкция мыслится как составная часть программы «культурных

исследований».

«Герменевтический деконструктивизм» (У. Спейнос,

Дж. Риддел, П. Бове, Д. О’Хара, Д. К. Хой и др.), в отличие

от антифеноменологизма Йельской школы, задается

целью деконструкции «метафизических формаций истины»

(контролирующих сознание ментальных структур,

сформированных научным знанием) на основе позитивного

переосмысления хайдеггеровской герменевтики.

«Феминистская критика» (Г. Спивак, Б. Джонсон,

Ш. Фельман, Ю. Кристева, Э. Сиксу, Л. Иригарай, С. Коф-

ман и др.) трактует деконструкцию как вариант отказа от

логоцентризма, отождествляемого с традиционным для

«мужской» западной цивилизации «фаллоцентризмом».

Она сосредоточена на разоблачении «мужской»

(«ложной») традиционной культуры и противопоставлении ей

«интуитивной», «женской» природы письма;

противовесом стереотипов «мужского» менталитета выступает

привилегированная роль женщин в формировании структуры

сознания. Теория деконструкции имеет на Западе как

своих сторонников, так и принципиальных критиков.

Последовательным оппонентом «континентального нигилизма»

является классический оксфордский рационализм. В США

с самокритикой деконструкции выступил йелец X. Блум,

один из наиболее последовательных оппонентов

постмодерна с позиций классического художественного канона.

Он призвал вернуться от метаискусства к самому

искусству, от метода — к художественному объекту, от

контекста—к тексту, возвратить автору права, узурпированные у

него художественной критикой. Блум отстаивает

принципы универсальности, центрированности, иерархичности,

каноничности западной культуры.

Философская парадигма деконструкции ассоциируется с

тем способом мышления, мировосприятия и

мироощущения, который характеризуется как «постмодернистский».

Лит.: Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; Ман П. Аллегории

чтения. М., 1999; Ильин И. Постструктурализм.

Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Маньковская Я. Б. Эстетика

постмодернизма. М., 2000; Deconsiruction and Criticism. N. Y, 1979;

Lentricchia F. Alter the New Criticism. Chi., 1980; Todorov T. La vie

commune. Essai d’antropologie genurale. P., 1995; Bloom H. The

western Canon, N. Y, 1995. См. также лит. к ст. Деррида.

И. Б. Маньковская

ДЕКСИПП(Ае&кпос) (1-я пол. 4 в. н. э.) —

философ-платоник, ученик Ямвлиха (Simpl. In Cat., p. 2,

9 Kalbfleisch). Автор написанного в диалогической форме

комментария к «Категориям» Аристотеля в трех книгах

615

ДЕЛЁЗ

(последняя дошла не полностью). Перед Дексиппом стояла

задача гармонизировать с платонизмом учение

Аристотеля, вошедшее в программу обучения философа-платоника

начиная с Порфирия и Ямвлиха, на комментарии которых

к «Категориям» Дексипп опирается. Долгая традиция

критики Аристотеля в среднем платонизме и у стоиков (Кор-

нута, Афинодора) завершается у Плотина (Епп. VI 1—3).

Именно аргументы Плотина разбирает Дексипп во 2-й и

3-й книгах после принципиального обсуждения в 1-й

книге самого термина «категории», а также понятии бытия,

сущности, существования, омонимии и др. Отклики на

комментарий Дексиппа — у Симпликия.

Текст: Dexippi in Aristotelis categorias commentarium, ed. A. Busse.

В., 1888 (= CAG IV 2); On Aristotle Categories, transi, by J. Dillon.

L., 1990.

Лит.: Hadot P. The harmony of Plotinus and Aristotle according to

Porphyry (в комментарии Дексиппа). — Sorabji R. (ed.). Aristotle

Transformed. The Ancient Commentators and Their Influence. L., 1990.

Ю. А. Шичалин

ДЕЛЁЗ (Deleuze) Жиль (1926, Париж — 5 ноября 1995,

там же) —французский философ. Изучал философию в

Сорбонне (1944—48). Профессор Университета Париж —

VII. Покончил жизнь самоубийством.

Делёз стремится к разработке опыта интенсивного

философствования, к тому, что сам он определяет как

философию становления. При этом он опирается на маргинальную

философскую традицию (стоицизм, спинозизм) и на опыты

художественного и литературного авангарда. Делёз

называет художников «клиницистами цивилизации», сближая их

со знаменитыми врачами-симптомологами, обновившими

диагностику. Каждый из подобных клиницистов максимально

рискует, экспериментируя на себе, и этот риск дает ему

право на диагноз. Философ может занимать, по Делёзу, две

позиции: либо резонировать по поводу уже поставленного

диагноза, либо самому отважиться на опыт

интеллектуальной диагностики. Делёз однозначно решает в пользу

второго: необходимо взять на себя риск творца, и тогда появится

возможность мыслить его опытом, войти в совершающееся

событие, а не делать его объектом «незаинтересованного»

созерцания, которое опыт разрушает. В этом движении

отвергается прежде всего неспособность философии от Канта до

Гуссерля порвать с формой общего чувства, в результате чего

трансцендентальный субъект сохраняет форму личности,

персонального сознания, субъективного тождества. В

противоположность ориентации на рациональный модус здравого

смысла Делёз опирается на безличное и доиндивидуальное

поле, которое нельзя определить как поле сознания, т. к.

невозможно сохранить сознание как среду, отказываясь от

формы личности и т. зр. индивидуации. Трансцендентальную

философию, пишет Делёз, роднит с метафизикой прежде

всего альтернатива, которую они навязывают: или

недифференцированный фон, бесформенное небытие, бездна без

различий и свойств, или индивидуальное суверенное

Существо, высоко персонализированная форма. Другими словами,

метафизика и трансцендентальная философия сходятся в

понимании произвольных единичностей (т. н. сингулярное —

тей) лишь как персонифицированных в высшем Я. Будучи

доиндивидуальными, неличностными, аконцептуальными,

сингулярности, по Делёзу, коренятся в другой стихии. Эта

стихия называется по-разному — нейтральное,

проблематичное, чрезмерное, невозмутимое, но за ней сохраняется

одно общее свойство: индифферентность в отношении

частного и общего, личного и безличного, индивидуального

и коллективного и др. аналогичных противопоставлений

(бинарных оппозиций). Произвольная единичность, или

сингулярность, неопределима с точки зрения логических

предикатов количества и качества, отношения и

модальности. Сингулярность бесцельна, ненамеренна, нелокализуема

(напр., произвольная единичность битвы не позволяет ей

осуществиться, не дает поделить ее участников на трусов и

храбрецов, победителей и побежденных; битва как событие

разворачивается за всем этим, за ее осуществленностью).

Ряд работ написаны Делёзом в соавторстве с философом и

психоаналитиком Ф. Гваттари.

Соч.: Nietzsche et la philosophie P., 1969; Logique du sens. P., 1969.

M. К. Рыклин

ДЕЛЛА ВОЛЬПЕ(Delia Volpe) Гальвано (24 сентября 1895,

Болонья —13 июля 1968, Рим)— итальянский философ,

эстетик, учился в Болонском университете. После

возвращения с 1-й мировой войны в декабре 1920 преподавал в

лицее историю и философию. С 1929 —доцент истории

современной философии Мессинского университета,

где преподавал до 1965; руководил Институтом

философии, носящим теперь его имя. Первые произведения

Делла Вольпе были посвящены анализу философских

доктрин Дж. Джентиле и Карлини, формированию

гегелевской диалектики и религиозно-мистического учения

Мейстера Экхарта. В 1933—35 издал фундаментальный

историко-философский труд «Философия опыта Давида

Юма» (La filosofia dell’esperienza di D. Hume, v. 1—2, 1933—

35). В дальнейшем исследовал проблемы логики, этики,

эстетики. В «Основах философии выражения» (Fonda-

menti di una filosofia dell’espressione, 1936) и в «Кризисе

романтической эстетики» (Crisi critica dell’estetica romantica,

1941) поэзия рассматривается как мышление

семантически органическое и автономное, а наука, наоборот, как

мышление семантически неорганическое и гетерономное;

строгий гносеологическо-семантический анализ

предлагается распространить и на другие виды искусства. Он

публикует «Критику логических принципов» (Critica dei prin-

cipi logici, 1942) философии Канта, Гегеля, Кроче,

Джентиле, «Дискурс о неравенстве» (Discbrso sull’inequaglianza,

1943). Углубляющаяся критика идеализма привела Делла

Вольпе к сближению с марксизмом. Он начинает изучать

труды Маркса, Энгельса, Ленина, Плеханова, подвергает

резкой критике социально-либеральные концепции

личности («Марксистская теория человеческого

освобождения»,