до речи — это, конечно, не письмо в собственном и узком
смысле слова, но скорее «прото-письмо» (archi-ecriture) —
письмо как метафорическое обозначение самой
возможности каких бы то ни было расчленений и артикуляций.
Другое главное понятие грамматологии как дисциплины,
направленной на выявление базовых культурных
артикуляций или письма в широком смысле слова,,—
различие, различАние. В отличие от различия в структурализме
различие у Деррида не включено в систему оппозиций и
не имеет смыслоразличающей роли: это различие в
рассеянии. Семантически близко к нему «различАние»
(difference): его отличает от «различия» (difference) только
графика, никак не воспринимающаяся на слух. Раз ничто
не дано непосредственно, здесь и теперь, значит все
представлено лишь своими значимыми отсутствиями,
следами, зарубками, царапинами, метками. Все промедлено во
времени и расставлено, разнесено в пространстве, и мы,
стало быть, призваны увидеть и учесть этот интервал,
промежуток, отрыв. Если спросить — промежуток между чем
и чем? отрыв чего от чего? — то вопрос, наверное, будет
либо сочтен бессмысленным, либо получит вполне
традиционный ответ: речь идет об отрыве бытия от смысла,
человека от смысла его бытия.
Как происходит постижение этой различенной в себе и
отсроченной реальности? Как происходит, напр.,
постижение природы культурными средствами, переход
природы в культуру, как мы можем понять значение этих
понятий-терминов, их смысловые соотношения? Ответ
может быть различный: развести значения (формальная
логика); снять одно значение в другом (диалектическая
логика); построить бинарную оппозицию «природа-культура»
по критериям структурного метода; опосредовать эту
оппозицию конкретными медиаторами по критериям
мифологического мышления и т. д. Взяв из Руссо слово
«восполнение» (supplement) (по-русски — приложение, дополнение,
добавление и др.), мы получаем логику парадоксального
достраивания, втягивающую в себя отношения
внутреннего и внешнего, далекого и близкого, психического и
физиологического, непосредственно данного и никогда не
дающегося. «Раздразненные и выманенные наружу силы
означения» сплетаются в такой клубок, что невозможное
восполнение природы культурой не только совершается,
но, оказывается, имеет место изначально (иначе
природа не бьша бы той цельностью и совершенством, каковой
она предстает у Руссо) и вместе с тем — остается
неосуществленной, поскольку дополнение природы культурой
предстает как подмена, в результате которой уже культура
начинает «испытывать» нехватку и вся цепочка
подстановок и подмен как бы поворачивает вспять. И это, по сути,
общая форма процессов, которые происходят повсюду —
и в жизни, и в познании.
Обшее имя такой работы — деконструкция, и этим словом
иногда характеризуется все творчество Деррида в целом.
Существует множество версий понимания деконструкции,
в чем-то дополняющих друг друга. В известном «Письме
японскому другу» (1985; опубликовано в Psyche: Inventions
de l’autre. P, 1987, p. 387-394; рус. пер.- «ВФ», 1992,
№ 4, с. 53 — 57) Деррида описывает различные стадии
поиска слова, термина, принципа. Поначалу слово
«деконструкция» было вариантом перевода двух немецких слов
(Destruktion и Abbau), но такой генезис французского
понятия не устроил Деррида преобладанием
отрицательного смысла. Поиск по французским толковым словарям
продолжался, покуда в одном из них (Бешерель) не было
найдено нужное — редкое для французского языка слово
«деконструкция», понимаемое как момент переводческой
практики: «деконструкция» — это соответственно ломка
иностранного слова при поиске эквивалента в родном
языке, а «конструкция» — его пересоздание. Т.о.,
единственное приемлемое для Деррида французское значение
термина было связано с импортом чужого и чуждого в
свою культуру.
При этом Деррида заранее отметает все традиционные
подходы к деконструкции: это не анализ (ибо она не
приводит к простейшим элементам), не критика, не метод, не
акт, не операция. Деконструкция для Деррида — это
«мотив, тема, стратагема» (в пер. с греч. стратагема — военная
хитрость). Все попытки решения вопроса о том, что есть
деконструкция, по традиционной формуле логического
суждения (S есть Р), заранее признаются неверными, а
все суждения в форме констатации (т. е. сделанные в
третьем лице единственного числа настоящего времени
изъявительного наклонения) — невалидными. Понять
значение деконструкции можно лишь в конкретном контексте,
при работе с рядами терминов, отчасти уже названных,
отчасти добавляемых после чтения других текстов
(письмо, след, различАние, супплемент, гимен, фармакон,
парэргон и пр.) — этот ряд по определению открыт и
незавершен.
Итак, понятия, относящиеся, условно говоря, к
деконстру-ирующему ряду, фрагментарны, дробны,
контекстуально зависимы, растворены во множестве граней
и оттенков значений. Если же мы обратимся к понятиям
деконстру-ируемого ряда, то увидим, что они, напротив,
сверх-обобщены. Презумпция логоцентрической
«виновности» заведомо лежит на всех разбираемых понятиях
западной мысли. Соответственно и итогом деконструкции
будет подтверждение этой презумпции, этой интуиции,
которая кажется все более обоснованной с каждым новым
случаем обнаружения «наличия» (presence) за любым
понятием — от досократиков и Платона до Мелани Кляйн,
Якобсона или Фуко. Истоки самого понятия «наличие»
можно найти и у Гуссерля, и у Хайдеггера, однако эту
сверхобобщенную трактовку наличия можно найти только у
Деррида. Его конструкция «наличия» покрывает
огромные территории (интеллектуальные операции, сенсорно
данное, бытие вообще) и включает по сути все отдельные
понятия «логоцентрической метафизики» (сущее,
сущность, эйдос, тел ос, субстанция, субъект и т. д. и т. п.). Тем
самым, видимо, возникает диссимметрия между «объектом»
и «приемом» его обработки: к сверхслитному объекту
применяются сверхдифферениированные средства анализа.
Развертывание хитроумной мысли позволяет раскрыть
тонкие оттенки смысла, модальностей высказываний,
выявление множества разноплановых парадоксов в текстах,
напоминая философии, что ей нужно постоянно давать
себе отчет в изначальной метафоричности своих
абстракций и быть готовой к самопересмотру. Откуда философии
628
ДЕСНИЦКИИ
взять средства для этого — извне или изнутри? Скорее
извне (из литературы, искусства, психоанализа, политики,
гуманитарных наук, из невостребованного логикой
материала), но в каком-то смысле и изнутри — для этого нужен
особый угол зрения на собственный материал и его текстовую
природу. Деконструкция напоминает нам, что в принципе
материалом философии может быть «что угодно», и в этом
смысле она растет из любого «сора», как и поэзия. Но
одновременно деконструкция вводит нас в заблуждение:
философия, в отличие от поэзии, не растет, «как лопухи и
лебеда», для нее нужна жесткая самодисциплина и не просто
работа с языком, но шлифовка языка как средства мысли.
И здесь мы попадаем в самый центр проблемы. Для Дерри-
да подлинный образ философа — это «философ-художник»
(именно это он ценил в Ницше). Его не интересуют сами
тексты, которые он разбирает: ему важнее собственное
отношение к текстам, вплетенное в чтение текста, а также
собственный стиль такой работы, узнаваемость
собственной манеры письма, ее непохожесть на все другие манеры и
стили. Деконструкция не претендует на ясные постановки
вопроса и не предлагает никаких решений, но она делает
собственное движение — яркое и артистичное —
достойным внимания объектом. Важно понять, почему и при
каких обстоятельствах философия входит в свой
эстетический вираж, ставит в центр форму эссе, предполагающую
определенную вольность в развертывании аргументации.
И если эстетическая компонента была в философских
рассуждениях всегда (как, впрочем, и в любом шаге разума, не
отождествляемого с рассудком), то почему она сейчас
становится главной?
И этот вопрос уместен, ибо Деррида всегда четко отличал
вопрос о «пределах метафизики» и вопрос о «конце
философии». Более того, когда во Франции опасность нависла над
системой школьного философского образования
(школьники там изучают философию в последнем классе лицея
и пишут в качестве главного экзамена на аттестат
зрелости «рассуждение по философии»), то Деррида организовал
умелое сопротивление этой опасности, защищая
достаточно традиционный институт. Но он организовал и
другое — Международный философский коллеж в Париже —
место для нетрадиционной работы, где философия бы
могла осмыслять себя в непосредственном столкновении с
другими отраслями культуры — искусством, литературой,
наукой, политикой. При этом заметим, что во Франции
всяческие эксперименты с испытанием фаниц философии тем
более допустимы и уместны, что у философии есть «твердое
ядро»: она стабильно участвует в познавательных и
образовательных процессах, в функционировании академических
институтов, в «рациональной» системе разделения труда,
Деррида нередко сравнивают с поздними софистами.
Эстетический поворот в философии это постановка вопроса
об условиях человеческого восприятия, о том, как сделать
метафору подлинно концептуальным ресурсом. Но это
относится, по-видимому, уже к сфере логической и
нелогической семантики. Теперь у нас есть офомный материал
философских и других культурных текстов, которые де-
конструированы. Спрашивается, что с ними делать дальше,
как добиться того, чтобы эстетический взгляд на текст дал
свой концептуально-философский результат?
Язык уже выступил средством риторического
преобразования философии, но теперь он может стать средством ее
критики или точнее — критики критики.
Соч.: L’origine de la geometrie de Husserl. P., 1962; La voix el la
phenomene. P., 1967; L’ecriture et difference. P., 1967; De la grammatolo-
gie. P., 1967; La dissemination. P., 1972: Marges — de la philosophie.
P., 1972; Positions. P., 1972; Glas.P, 1974;L’archeologie du frivole. P.,
1973; Eperons. Les styles de Nietzsche. P., 1978; La verite en peinture.
P., 1978; La carte postale: De Socrate a Freud et au-dela. P., 1980; D’un
ton apocalyptique adopte naguere en philosophie P., 1983;
Autobiographies. L’enseignement de Nietzsche et la politique du nom propre. P,
1984; Parages. P., 1986; Schibboleth — pour Paul Celan. P., 1986;
Psyche: Invention de l’autre. P., 1987; Ulysse gramophone. Deux mots pour
Joyce. P., 1987; De l’esprit. Heidegger et la question. P., 1987; Signe-
ponge. P., 1988; Memoires pour Paul de Man. P., 1988; Limited Inc. P.,
1990; Le probleme de la genese dans laphilosophie de Husserl.P, 1990;
L’autre cap. P, 1991; Donnerle temps. I. La fausse monnaie. P., 1991;
Saufle nom. Galilee, 1993; Khora. P, 1993; Passions. P., 1993; Spectres
de Marx. P., 1993; Politiques de l’amitie. P., 1994; Force de loi. P., 1994;
Mai d’archive. P., 1995; Le monolinguisme de l’autre. P., 1996; Apories.
Mourir — s’entendre aux «limites de la verite». P., 1996; Resistances de
la psychanalyse. P, 1996; Adieu — a Emmanuel Levinas. P., 1997; De
l’hospitalite. P., 1997; Cosmopolites de tous les pays, encore un effort! P,
1997; Demeure. Maurice Blanchot. P, 1998; Donner la mort. P., 1999;
Начало геометрии. M., 1996; Позиции. К., 1996; Шпоры: стили
Ницше. — «ФН», 1991, № 3—4; Эссе об имени (Страсть, Кроме
имени, Хора). СПб., 1998; О грамматологии. М., 2000.
Лит.: Les fins de l’homme. A partir du travail de Jacques Derrida. P, 1981;
Ryan M. Marxism and deconstruction. Baltimore — L., 1982; Marx after
Derrida. —«Diacritics», a review of contemporary criticism. Winter 1985;
Gasche R. The Tain of the Mirror. Derrida and the Philosophy of
Reflection. Cambr. (Mass.) -L., 1986; Norm С Derrida. L., 1987; Steinmetz R.
Les styles de Derrida. Bruxelles, 1994; Kofinan S. Lectures de Derrida.
P., 1984; Deconstruction and Philosophy, ed. by J. Saliis. Chi.-L., 198I;
Derrida and Deconstruction, ed. by H. J. Silverman. N. Y.—L., 1989;
Redrawing the lines. Analytic Philosophy, Deconstruction, and Literary
Theory. Minneapolis, 1989; Derrida. — «Revue philosophique de la
France et de l’etranger». P., 1990, № 2; Bennington G., Derrida J. Jacques
Derrida. P., 1991; lima P. La deconstruction. Une critique. P., 1994;
Le passage des frontieres. Autour du travail de Jacques Derrida. P., 1994;
Farrel F. B. Subjectivity, Realism and Postmodernism. Cambr., 1996;
Malabou C, Derrida J. La contre-allee. P., 1999; L’animal
autobiographique. Autour de Jacques Derrida. P., 1999; Автономова К С.
Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках.
М., 1977; Жак Деррида в Москве. М., 1993; Соколов Б. Г.
Маргинальный дискурс Деррида. СПб., 1996; Ильин И. Постструктурализм,
деконструктивизм, постмодернизм. М-, 1996.
Н. С. Автономова
ДЕСНИЦКИИСемен Ефимович (ок. 1740, Нежин -15
(26) июня 1789, Москва) — русский ученый-юрист.
Образование получил в Московском университете, в 1761—67
изучал математику, медицину, юриспруденцию в
университете Глазго; магистр искусства (1765), доктор
права (1767). С 1768 профессор Московского университета.
Действительный член Российской Академии (1783).
Разрабатывал правовую концепцию, тесно связанную с
философией, став одним из первых представителей
философии права в России. Высоко ценил «метафизику» Юма
(особенно «Опыт о человеческой природе») и
«нравоучительную философию» А. Смита (выделяя его
