«аналогии
бытия». Вопреки этому, утверждали они, следует исходить
из «бесконечного качественного различия» между Богом
и миром, между Богом, который на небесах, и человеком
на земле. Нет пути от человека к Богу, есть только один
путь — от Бога к человеку. Слово Бога является
приговором человеческой гордыне — «кризисом человека», и ан-
тропоцентристски ориентированной теологии, которая
исходит из того, что человек может познать Бога в
природе и истории, приговором «религии», понимаемой как
некая изначальная «естественная» связь посюстороннего,
вешного мира и запредельного, «не-вещного Бога».
Диалектическая теология отвергает философию как
попытку обосновать познание Бога, исходя из мысли о
природном «родстве» Бога и человека или признания
какой-то другой общей для Бога и человека основы, будь
то дух, идея или разум. Бог — нечто «совсем иное» не
только по отношению к миру, но и ко всем попыткам
выразить Его в человеческой речи, в объективирующем
восприятии. Бог есть «Совсем Другое», поэтому «прямые»
высказывания о Боге как таковом незаконны;
правомерны лишь экзистенциальные высказывания, выражающие
затронутость человеческого существования деянием Бога.
Но при этом остается еще одна опасность: человеческий
разговор о Боге легко соскальзывает на пересказ
мифологических «историй о Боге». Христианская вера должна
быть освобождена от исторически-преходящей оболочки —
религии, переведена на язык экзистенциальных
высказываний и демифологизирована. Христианская вера в
понимании диалектической теологии не является частью
культуры, она пребывает в разрыве с ней, она есть суд над
всем человеческим. Самое важное лежит за пределами
всего человеческого знания и самопонимания (культуры).
Только через Бога человек обретает свое подлинное
существование и свою подлинную сущность.
Однако парадоксальным образом диалектическая теология
обосновывает нераздельность догматики, с одной стороны,
и политики и этики, с другой: неприемлемое нравственное
и политическое поведение христианина она оценивает как
свидетельство изъяна его веры. Самый большой изъян —
превращение веры в «религию», в служение «не-богу» —
государству, нации, расе, классу, вождю. Библейский Бог
не имеет ничего общего с «богами» религий и философий,
изготовленными человеком по своему образу и подобию.
В философии Барт, напр., видит атеистическую затею,
стремление стереть черту между Богом и сотворенными
Им человеком и миром, преодолеть непреодолимую
пропасть, лежащую между ними. За утверждением
диалектической теологии самоценности христианской веры стоит
стремление защитить ее от идеологизации, от попыток
поставить ее на службу политике или морали. Ибо все это
означает подмену «последнего» «предпоследним»,
подмену истинного Бога — ложными богами, веры —
идолопоклонством. Только доверившись «единому Слову Бога»
человек может избежать такой ситуации, когда, поклоняясь
ложным богам, он оказывается на самом деле «без бога»,
т.е. беспомощным перед лицом нигилизма и соблазном
вседозволенности.
Согласившись в том, что «Иисус Христос есть единое
Слово Бога» и единственное содержание теологии, отвергнув
теологию как в ее либеральном, так и
фундаменталистском вариантах, сторонники диалектической теологии
разошлись в понимании того, как сделать понятной
христианскую Весть и перевести ее на язык современного
человека. К концу 2-й мировой войны в диалектической
теологии обнаружились противоречия. Турнейзен остается с
Бартом в его радикальном христоцентризме: единственно
важно то, что говорит Бог, и только в том, что Он говорит,
«светит истина», которую не следует искать в том, что
говорит человек. Сознавая заключающуюся в этой позиции
угрозу культурного изоляционизма, Бруннер предлагает
свой вариант естественной теологии в работе «Природа и
благодать» (1934), вызвавшей резкое неприятие со
стороны Барта. Гогартен и Бультман выступили против
взгляда, согласно которому сегодня говорить о Божественном
откровении можно, только обратившись к исторической
экзистенции; они отбросили попытки в каких-либо
конкретных событиях истории обнаружить Откровение как
«метафизику истории». Вслед за Кьеркегором Гогартен
отвергает всю идеалистическую философию культуры
и истории, всякое философское толкование
человеческой экзистенции, в пользу приходящей к своей
«целостности» экзистенции через Откровение в Иисусе
Христе. Бультман же обращается к учению об оправдании, к
теме Креста. Он разработал программу «демифологизации»
Нового Завета, как «экзистенциальной интерпретации»
содержащейся в нем мифологии. В теологии Бультмана
сказывается сильное влияние M. Хайдеггера.
Так или иначе Гогартен, Бультман и Бруннер вновь
обращаются от Христа к человеку, полагая, что Бог
открывается не только в Слове, но и в человеческом существовании,
а поэтому философия способна помочь теологу в
прояснении Слова Божьего. Но это означает, что вновь оживает
отвергнутая диалектической теологией проблематика и
подходы либеральной теологии 20 в. Тем самым
прокладывается путь к антропологическому повороту в
протестантской теологии 2-й пол. 20 в. Тиллих, напр.,
рассматривает библейское Откровение как самое «совершенное»
и «окончательное». Недиалектично усматривать
откровение в каком-либо историческом событии или личности.
655
Откровение, т.е. открывающееся в «условном»
«безусловное», в физическом мире обнаруживается как его
окончательная метафизическая «глубина». Иисус — только
медиум «безусловного», его воплощение. Опасность всякого
воплощения безусловного состоит в том, что оно
возвышает обусловленное (символ, институт, движение) до
уровня предельности. Теология с помощью критической
интерпретации должна преодолеть эту опасность и тем
самым, насколько это возможно для мысли, преодолеть
роковой разрыв между религией и культурой.
Теология Тиллиха — это философская теология, в основе
которой лежит метод корреляции христианского
Откровения с человеком в его метафизическом и историческом
измерении, христианской веры — со светской культурой.
Диалектическая теология, т. о., продолжает
стимулировать современную христианскую теологию даже в тех ее
вариантах, которые развиваются в размежевании и
прямой полемике с ее исходными положениями. Связующим
звеном и переходом от диалектической теологии к
современной теологии, начиная с появляющейся в 1960-х гг.
«теологии смерти Бога», явилась теологическая
концепция Д. Бонхёффера, во многом повлиявшая на вышедшую
в 1964 книгу англиканского епископа Дж. Робинсона
«Честно перед Богом». Разделяя с Бультманом требование
интеллектуальной честности, Бонхёффер развивает идеи
диалектической теологии в направлении «не-религиозной
интерпретации» христианской веры в ставшем
«совершеннолетним» безрелигиозном мире. Бонхёффер
стремится возвратить Бога в церковь и в светский мир,
набрасывая (под влиянием идей М. Бубера) концепцию церкви
как реализации христианской субстанции в
межличностных отношениях, во взаимосвязанности Я и Ты. Тем
самым утверждается новый стиль христианского
существования как «существования для другого», как «жизнь для
других». Свою версию диалектической теологии
предложил Райнхольд Нибур — пожалуй, наиболее влиятельный
американский теолог 20 в.
Идеи диалектической теологии разрабатывали за
пределами Германии, где она возникла, Нильс Зеё (Дания),
Пьер Мюри (Франция), Корнелиус Мискотт
(Нидерланды), Йозеф Громад ка (Чехословакия). Она оказала
влияние и на католическую теологию, прежде всего в работах
Ганса Урса фон Бальтазара и Ганса Кюнга.
Диалектическая теология, внутренне противоречивая,
возникшая как реакция на обмирщение христианства в
либеральном протестантизме, но отвергшая также и
фундаменталистский буквализм, определила главные
направления и интригу развития христианской теологии 2-й пол.
20 в.: противостояние теологии, ориентирующейся на
поворот к миру и истории, проявляющей
фундаментальный интерес к человеку (как часть общего
«антропологического поворота» в послевоенной философии), и
теологии консервативной ориентации, избегающей опасных
крайностей религиозного модернизма, лозунг которой
— теология должна вспомнить о Боге и говорить не о
человеке, но о Боге. Однако теперь эта дискуссия ведется на
том уровне, на который продвинула теологическую мысль
диалектическая теология в интерпретации соотношения
Бога и человека, Откровения и истории. В обоих
случаях точкой соприкосновения божественного откровения с
человеком остается экзистенция, т.е. сам человек во всей
конкретной целостности своего существования.
Лит.: Робинсон Д. Честно перед богом. М., 1992; Громадка И.
Перелом в протестантской теологии. М., 1993; Бонхёффер Д.
Сопротивление и покорность. М., 1994; Гараджа В. И. Протестантские
мыслители новейшего времени. — В кн.: От Лютера до Вайцзеккера.
М, 1994, гл. 4, с. 182—276; ТиллихЯ. Теология культуры. — В кн.:
Он же. Избранное. Теология культуры. М., 1995; Он же.
Систематическое богословие. СПб., 1998; Нибур Райнхольд. Опыт
интерпретации христианской этики. — В кн.: Христос и культура. Избр.
труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996; Нибур X.
Ричард. Христос и культура. — Там же, с. 7—224; Moltmann J.
Anfange der dialektischen Theologie, 2 Bde., 1962—63; Zahrnt H. Die
Sache mit Gott. Die protestantische Theologie im 20. Jahrhundert, 1966;
Zahrnt H. (Hrsg.). Gesprach uber Gott. Die protestantische Theologie
im 20. Jahrhundert. Ein Textbuch, 1968; Hubner E. Evangelische
Theologie in unserer Zeit, 1969; См. также лит. к ст.: Барт К., Бонхёффер,
Брукнер, Бультман, Тиллих, Нибур Райнхольд и Нибур Ричард,
В. И. Гараджа
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ- система
философских воззрений К. Маркса и Ф. Энгельса, которую
Энгельс характеризовал как диалектический материализм,
противопоставляя его не только идеализму, но и всему
предшествующему материализму как отрицание
философии как науки наук, противостоящей, с одной стороны,
всем частным наукам, а с другой стороны, — практике.
«Это, — писал Энгельс, — вообще уже больше не
философия, а просто мировоззрение, которое должно найти себе
подтверждение не в некоей особой науке наук, а в
реальных науках» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 142). При
этом Энгельс подчеркивает позитивный, диалектический
характер этого отрицания всей прежней философии.
«Философия, таким образом, здесь «снята», т.е. «одновременно
преодолена и сохранена», преодолена по форме, сохранена
по своему действительному содержанию» (там же).
Диалектический характер марксистской философии
непосредственно был связан, во-первых, с
материалистической переработкой идеалистической диалектики Гегеля
и, во-вторых, с диалектической переработкой прежнего
метафизического материализма. Маркс писал:
«Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля,
отнюдь не помещала тому, что именно Гегель первый дал
всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих
форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо
ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической
оболочкой рациональное зерно» (там же, т. 23, с. 22).
Материалистическую диалектику Маркс считал не специфически
философским, а общенаучным методом исследования,
который он, как известно, применил в своем «Капитале».
Так же оценивал диалектику и Энгельс, подчеркивая, что
естествоиспытателям необходимо овладеть этим методом
для решения своих научных задач и преодоления
идеалистических и метафизических заблуждений. При этом
он ссылался на великие естественно-научные открытия
19 в. (открытие клетки, закон превращения энергии,
дарвинизм, периодическая система элементов Менделеева),
которые, с одной стороны, подтверждают и обогащают
диалектический материализм, а с другой —
свидетельствуют о том, что естествознание приближается к
диалектическому миропониманию.
Диалектическая переработка предшествующего
материализма состояла в преодолении его исторически
обусловленной ограниченности: механистического истолкования
явлений природы, отрицания всеобщности развития, иде-
656
алистического понимания общественной жизни.
Солидаризируясь со старым материализмом в признании
первичности, несотворимости, неуничтожимое™ материи, а
также в том, что сознание есть свойство особым образом
организованной материи, марксистская философия
рассматривает духовное как продукт развития материи, и
притом не просто как природный продукт, а как социальный
феномен, как общественное сознание, отражающее
общественное бытие людей.
Характеризуя предмет марксистской философии, Энгельс
определяет его как всеобщий диалектический процесс,
совершающийся как в природе, так и в обществе.
Диалектика, подчеркивает он, есть «наука о наиболее общих
законах всякого движения» (там же, т. 20, с. 582).
Движение рассматривается как осуществление всеобщей связи,
взаимозависимости явлений, их превращения друг в друга.
В этой связи Энгельс указывает: «Диалектика как наука о
всеобщей связи. Главные законы: превращение количества
в качество — взаимное проникновение полярных
противоположностей и превращение их друг в друга, когда они
доведены до крайности, — развитие путем противоречия,
или отрицание отрицания, — спиральная форма развития»
(там же, с. 343). Материалистическая диалектика, или
диалектический материализм (эти понятия являются
синонимами), представляет собой, т. о., наиболее общую теорию
развития, которую следует отличать от специальных
теорий развития, напр. дарвинизма. Маркс и Энгельс
пользуются понятием развития, не входя в его определение,
т.е. принимая его как вполне определившееся по своему
содержанию благодаря научным открытиям. Однако
отдельные высказывания Энгельса указывают на стремление
выявить диалектическую противоречивость процесса
развития. Так, Энгельс утверждает: «Каждый прогресс в
органическом развитии является вместе с тем регрессом, ибо он
закрепляет одностороннее развитие и исключает развитие
во многих других направлениях» (там же, с. 621). Вместе с
тем это понимание развития, исключающее редукцию его
к одному лишь прогрессу, не получает развития в его
общих характеристиках исторического процесса. Всемирная
история, заявляет Энгельс, представляет собой процесс
«бесконечного развития общества от низшей ступени к
высшей» (там же, с. 275). Такое понимание общественного
развития явно не согласуется с той характеристикой
развития классово антагонистического общества, в особенности
капитализма, которая дана в других трудах
основоположников марксизма.
Представление о законах диалектики как об особом,
верховном классе универсальных законов, которым
подчинены все природные и социальные процессы, является,
по меньшей мере, проблематичным. Всеобщие законы,
открытые
