обладает «в себе» еще значительно более низкой организованностью. Наконец, кристалл Е, взятый независимо от опыта людей и животных, стоит несравненно ближе не только человека и животного, но и растительной клетки — бактерии — к тому пределу, который характеризуется полной неорганизованностью, т. е. к «хаосу» элементов. Все эти пять комплексов, принимаемых в нашей «подстановке», вовсе не изолированы один от другого, но находятся в общей связи мирового процесса и взаимно действуют друг на друга, «отражаются» один в другом.
Каковы же окажутся результаты этого взаимного действия, взаимные «отражения» непосредственных комплексов?
Основываясь на опыте, мы заранее можем сказать, что всякое «отражение» одного комплекса в другом определяется не только содержанием и формой «отражаемого», но также содержанием и формой «отражающего», и этим последним часто даже в наибольшей степени; «отражение», поэтому, чаще всего совершенно не похоже на «отражаемое», и почти всегда неизмеримо беднее его содержанием. Напр., солнечный луч, действуя на кусок льда, вызывает в нем плавление — процесс, не имеющий никакого сходства с самим лучом. Звездно-планетный мир Сириуса, действуя на сетчатку человеческого глаза, вызывает в ней неуловимо ничтожное химическое изменение, не только очень мало похожее на Сириус, как физическое тело, но и неизмеримо, почти бесконечно малое по сравнению с этим гигантским миром, подавляющим всякое воображение своей грандиозностью; удар пули в голову животного отражается образованием раны и прекращением жизненных функций — изменениями, опять-таки совершенно не имеющими сходства с движением пули. Увеличивать число примеров излишне. Во всяком случае ясно, что с точки зрения причинности нет ничего странного, если целый гигантский мир опыта и внеопытных переживаний человека А отражается в другом аналогичном мире — в системе переживаний человека В — в виде восприятия человеческой фигуры с ее движениями и звуками. В опыте животного С — он отражается в еще более бедном и несовершенном виде; в переживаниях бактерии, вероятно, отражение будет еще в миллионы раз более жалкое и слабое. Наконец, в кристалле Е, как непосредственном комплексе, «человек А» отразится также некоторыми изменениями, но эти изменения, надо полагать, вообще не будут иметь сколько-нибудь организованной формы, не будут ассоциативно сохраняться и воспроизводиться
Обратно, группировки В, С, D, Е, отражаются в опыте человека А как «восприятия» фигуры другого человека, животного, бактерии, кристалла; и в его высоко организованной системе все эти отражения получают организованную форму.
При этом бактерия, комплекс довольно бедный содержанием, может отражаться в опыте человека А так слабо, что это отражение неуловимо, ничтожно; но при особенно благоприятных условиях, как применение микроскопа, — оно становится уже заметным в общей связи опыта; это зависит от того, что обыкновенно все эти комплексы отражаются один в другом не прямо, а при посредстве «среды», т. е. других, низкоорганизованных комплексов, соответствующих воздуху, световому «эфиру» (электромагнитная среда) и т. д. Комплекс А «отражается» в своей ближайшей «среде», это «отражение» отражается в других комплексах среды, и только через такую цепь отражений комплекс А «отражается» в В; напр., В «видит» А при посредстве очень многих электромагнитных колебаний в различных частях среды т е. целого ряда изменений в целом ряде неорганизованных комплексов. Благодаря этому, А при посредстве среды «отражается» и в себе самом: человек «видит», «осязает» свое «тело», слышит свой «голос» и т. д.
Весь Universum представляется, таким образом, как непрерывный ряд комбинаций, материал которых приблизительно один, — и по типу организованности, от стихийного «хаоса» элементов до стройного, коллективно обработанного опыта социальных существ. Взаимодействия этих комбинаций порождают в них взаимные «отражения», которые мы и рассматриваем с точки зрения причинности. Подстановка же есть отраженное отражение, с приблизительным сходством восстановляющее картину этих комбинаций, взятых «в себе».
Я не стану останавливаться на тех вероятных перспективах для расширения научного познания, которые открывает идея монистической всеобщей подстановки. Определить их вполне достоверно сейчас мы не можем; основу их представляет, может быть, тот факт, что подставляемое содержание всегда несравненно богаче того физического комплекса, под который оно подставляется. Возможно, что результаты этой точки зрения скажутся полностью лишь тогда, когда наука найдет исторически утраченные звенья между живой и мертвой материей, и непрерывность подстановки будет восстановлена более конкретно. Но ясно, что, во-первых, эта точка зрения дает строго монистическую картину мира и, во-вторых, устраняет отмеченные нами противоречия позитивизма и материализма. Область «вещи в себе» она всецело завоевывает для опыта, и никаким идолам не остается места.
Идея всеобщей подстановки выражает единство познавательного метода по отношению ко всему опыту с его качественной стороны: устанавливается качественная непрерывность всякого возможного опыта прямого и косвенного, как взаимно связанных и взаимодействующих комбинаций одного и того же материала на различных стадиях его без конца прогрессирующей организации.
С этим неразрывно и необходимо связывается единство познавательного метода по отношению ко всякому опыту с его количественной стороны. Это второе единство в наше время выражается в энергетике. «Энергия» — это принцип измеримости, соизмеримости и непрерывности происходящих в опыте изменений. Понятно, каким образом признание всеобщности этого принципа вытекает из нашей однородной картины мира и в свою очередь ведет к ней.
Принцип всеобщей эмпирической подстановки есть распространение на всю природу, на весь опыт людей, в соответственно переработанном виде, того метода, который составляет сущность социальной связи людей в процессе их общего труда — метода их взаимного понимания.
Принцип всеобщей энергетики есть распространение на всю природу, на весь опыт, в соответственно переработанном виде, того метода, который составляет основу победы социального труда людей над природою — метода машинного производства.
Эти два принципа, объединенные и связанные выясняющей их генезис и развитие социальной философией марксизма, образуют мировоззрение, всецело построенное на опыте и в то же время, как я полагаю, наиболее монистичное, какое возможно для нашего времени.
