документом атеистической мысли является знаменитая «Песнь арфиста», относящаяся к периоду Среднего царства. Автор ее отрицает основу основ египетской религии — учение о загробном мире. В «Песне арфиста» говорится, что из умерших никто не возвращался, чтобы поведать о загробном царстве. Бессмертие — выдумка жрецов. И боги, и люди смертны.
Тела погибают и уничтожаются,
Другие идут им на смену, со времени предков, —
таков круговорот движения. Нет ничего вечного под солнцем, даже земные боги умирают: «Боги, бывшие прежде, покоятся в своих пирамидах; также мумии и духи погребены в своих гробницах». Поэтому автор песни советует не думать о загробной жизни, а наслаждаться радостями земного бытия:
Умножай еще более свои наслаждения,
Не давай сердцу своему огорчаться,
Следуй его желаниям и предавайся удовольствиям,
Устраивай свои дела на земле
Согласно велениям своего сердца
И не сокрушайся,
Пока не наступит день плача (по тебе).
Не слушает тот, чье сердце не бьется (Осирис), жалоб,
И оплакивание не возвращает никого из могилы.
Итак, празднуй радостный день.
Не унывай,
Ибо никто не уносит своего добра с собою,
Никто из тех, кто ушел туда, не вернулся назад[25].
По своей атеистической направленности большой интерес представляет «Беседа разочарованного со своим духом»[26] в которой нашла яркое отражение прогрессивная общественная мысль древнего Египта. Автор «Беседы» ставит многочисленные вопросы философского и этического характера, отрицает существование потустороннего мира, возможность бессмертия. Социальная заостренность этого произведения проявляется в описании неравенства и несправедливости в древнеегипетском обществе, в общем выводе: «Нет на земле правды». Ни в одном литературном произведении древнего Египта так сильно не выражен гнев и протест против рабовладельческого строя. Многие исследователи отмечают пессимистический характер «Беседы». Но пессимизм пессимизму рознь. Пессимизм автора «Беседы», раскрывающего безвыходное положение бедняка, для которого смерть — избавление от земного страдания, является вызовом религии с ее учением о загробном мире и бессмертии.
«Беседа» представляет собой диалог бедняка со своим духом. Бедняк, который дошел до предела нищеты, решил покончить жизнь самоубийством и убеждает своего духа добровольно уйти в царство мертвых, надеясь, что в судилище богов к нему отнесутся милостиво. Дух отговаривает его, доказывает, что бедняку нечего рассчитывать на бессмертие, ибо вера в посмертное существование тщетна. Загробной жизни нет. Смерть уравнивает всех: и тех, кого хоронили в дорогих усыпальницах, и тех, кто умирал на берегу моря без родных и друзей. Дух советует бедняку не верить глупым сказкам знатных мира сего о блаженной потусторонней жизни. «Послушай меня, хорошо для человека слушаться, проводи в веселье время. Забудь заботы».
Бедняку, в конце концов, удается убедить своего духа последовать за ним в царство мертвых, ибо в злом и бездушном мире, где люди с ненавистью относятся к бедняку, жить невозможно. «Сердца злы, — говорит бедняк, — каждый грабит ближнего. Человек с ласковым взором убог, добрым везде пренебрегают. Человек, на которого надеешься, бессердечен. Нет справедливости. Земля — приют злодеев. Я подавлен несчастьем, нет у меня верного друга. Злодей поражает землю, и нет этому конца»[27]. В «Беседе» ясно чувствуется душевный разлад, спор человека с самим собой.
Египтологи дают разноречивые характеристики этого документа. Б. А. Тураев полагает, что «Беседа» отражает личную трагедию человека: «Здесь мука мыслящей души над величайшими проблемами бытия… Здесь перед нами… страдалец, доведенный житейскими невзгодами до отчаяния»[28]. И. М. Лурье, полемизируя с Б. А. Тураевым, дает иную оценку «Беседы», считая ее выражением протеста против нарушения обычного порядка жизни[29]. К мнению Лурье присоединяется М. Э. Матье. Он пишет: «Люди, внезапно лишенные привычного высокого положения и удобной обстановки обеспеченной жизни, не только выражали свое недовольство гневными высказываниями, но подчас литературные произведения доводили эти протесты до предпочтения смерти перед жизнью в неприемлемых условиях»[30]. Можно предположить, что автор «Беседы», доведенный до отчаяния условиями общественной жизни, отразил настроения широких слоев обездоленных и угнетенных масс.
Безусловно, «Песнь арфиста» и «Беседа разочарованного со своим духом» — исключительно важные документы для характеристики развития общественной мысли в древнем Египте. В этих произведениях, проникнутых атеизмом, свободомыслием, ярко проявилось скептическое отношение к господствующей идеологии, к религии. По-видимому, не только в античной Греции и Риме, но и в древнем Египте скептицизм был удобной формой прикрытия атеизма.
Вполне естественно, что рабовладельческая аристократия и жрецы вели решительную борьбу против социальных идей, выраженных в «Песне арфиста», «Беседе» и т. п. Например, царь Ахтой в своем «Поучении», о котором мы уже говорили, отстаивает идею загробной жизни и бессмертия души, советует своему сыну строить гробницы: «Твори для бога — да сотворит он тебе подобное же — жертвами, наполняющими алтари, и надписями — это сохранение твоего имени, ибо знает бог творящего для него»[31].
Свободомыслие, неверие в загробное возмездие, атеизм особенно расцветают в связи с религиозной реформой фараона Эхнатона (Аменхетепа IV), стремившегося к укреплению своей власти посредством ослабления потомственной, в том числе жреческой, знати. Реформа Эхнатона имела, в конечном счете, политический характер. В противоположность господствовавшему в Египте политеизму Эхнатон выдвинул новое, монотеистическое религиозное учение, провозгласившее единым богом Атона — бога солнечного диска.
В мифотворчестве народов солярный культ играл огромную роль. Чудодейственные свойства огня вызывали у первобытных людей чувство ужаса и благоговения. Много фантастических представлений было связано с солнцем и солнечными лучами. «Почему кожа живого человека тепла, почему кровь, сердце, внутренности, вынутые из живого животного, испускают пар? На эти вопросы у древних был один ответ: теплота имеет божественное происхождение, это врожденное свойство людей и животных»[32].
Солярные боги существовали в религиозных системах древнего Египта еще до Эхнатона. Мы уже говорили, что культ бога солнца Ра был широко распространен в Египте и соперничал с культом общегосударственного бога Амона. Однако религиозная реформа Эхнатона не была возвращением к старому культу древнеегипетского бога Ра. Бог солнечного диска Атон не имел ничего общего с богом Ра. Бог Эхнатона был живым существом в отличие от солнца. Но обожествление солнца также было связано с теплотой: «Жар, пребывающий в солнце (Атоне)…»[33]. Символом бога Атона служил солнечный диск. Высший символ нового бога находился в резком противоречии е религиозной традицией египтян.
Этим отчасти объясняется то, что египетские жрецы объявили Эхнатона безбожником и богохульником. Конечно, борьба Эхнатона против культа бога Амона имела чисто политический характер и была борьбой против всесильной касты жрецов храма Амона. Но было бы ошибкой не учитывать и теологического элемента в этой борьбе. В своеобразной религиозной реформации пострадали в той или иной степени все многочисленные культы богов древнего Египта, уступив место культу единого бога.
Главный фиванский бог Амон
Характерно, что во времена Эхнатона избегали употреблять множественное число от слова «бог»[34].
Существуют различные взгляды по вопросу о том, чем вызван культ единого высшего бога Атона и не было ли это переходом к монотеизму. Так, во «Всемирной истории» говорится, что «распространенное мнение о новой вере Аменхетепа IV, как о единобожии, не соответствует действительности»[35]. Несомненно, реформы Эхнатона не были связаны с теогоническими и теологическими спорами. Уже во времена Эхнатона политеизм перестал удовлетворять новым политическим условиям. По-видимому, богословские системы должны были соответствовать политическим. Этим отчасти можно объяснить появление идеи единобожия, что должно было соответствовать политическому господству Египта как мировой державы. Древние египетские боги были непонятны и чужды многим народам, населяющим египетскую империю, гораздо доступнее для них была идея единого мирового общеимперского бога в виде солнечного диска.
Религиозная реформа Эхнатона оказала огромное влияние на все стороны общественной жизни Египта, привела к резкому разрыву со старыми традициями, устоями и условностями.
В честь нового бога Атона были созданы гимны, приписываемые фараону Эхнатону. Они интересны не только как литературные памятники, но и как своеобразная религиозная философская концепция, как миропонимание той эпохи. Вот один из них:
Твой восход прекрасен на горизонте,
О живой Атон, зачинатель жизни!
Ты производишь человеческий зародыш в женщине,
Ты создаешь семя в мужчине,
Ты даешь жизнь сыну в теле матери,
Как разнообразны все твои произведения!
Они скрыты от нас,
О ты, единый бог, кроме которого нет иного.
Ты сотворил землю по своему желанию.
Идея единобожия, верховного владыки, творца всего существующего составляет содержание всех этих гимнов. Все, что создано Атоном в природе и обществе, гармонично и целесообразно. Атон является «отцом и матерью всего сотворенного им». Новый государственный бог Эхнатона резко отличается от старых египетских богов тем, что он не воинственный покоритель других народов, а добродетельный отец всех племен. Гимны в честь Атона, по-видимому, представляли собой своеобразные догматы новой веры. Б. А. Тураев отмечает, что эти гимны имеют общечеловеческий характер: в них нет ничего специфически египетского. Чужестранцы — не варвары, а такие же дети общего бога, различаемые лишь языком и цветом кожи по воле этого бога[36].
В новой вере совершенно отсутствует учение о загробном мире, традиционное царство мертвых Озириса и самый культ Озириса. В культе Атона нет даже упоминания о загробном суде, о страшных мучениях и гибели душ в потустороннем мире. Конечно, это нельзя связывать только с именем Эхнатона, ибо и до него были люди, не верившие в традиционное учение. Но религиозная реформа Эхнатона, безусловно, способствовала изменению представлений людей о загробном мире и бессмертии души. Именно в связи с уничтожением культа старых богов, пересмотром многих, казалось бы, незыблемых религиозных традиций, канонов и правил развивалось свободомыслие и возникали сомнения в существовании потусторонней жизни.
Надо полагать, что жречество вело ожесточенную борьбу с атеистическими и вольнодумными течениями, отсюда изобилие пророческой литературы, рисующей черными красками те грядущие ужасы, которые ожидают в близком будущем людей, если они идут не по пути, начертанному богом. Эта пророческая литература впоследствии была заимствована иудейскими жрецами и легла в основу многих библейских легенд и сказаний. Египетская пророческая литература стремилась доказать истинность культа Озириса, существование загробного мира и вечного покоя. Так, в одном из текстов умерший Ани в разговоре с богом Атумом (до реформы Эхнатона считавшимся верховным богом в пантеоне египетских богов) высказывает сомнение в существовании загробной жизни, но бог Атум опровергает его сомнения:
Ани: О Атум, что это (значит), что я отправляюсь в пустыню? Там ведь нет воды, нет воздуха, она глубока-глубока, она темна-темна, она вечна-вечна!
Атум: Ты будешь в ней жить с умиротворенным сердцем!
Ани: Но в ней нет радостей любви!
Атум: Я дал просветление вместо воды, воздуха и радостей любви, умиротворение сердца — вместо хлеба и пива!
Идея монотеизма не была случайной для Египта. Она существовала и до Эхнатона и в разных формах проявлялась после него. В период Нового царства философско-религиозные течения отходят от традиционных представлений. В центре их становятся вопросы политики, этики, социальные проблемы. Идеи монотеизма тесно переплетаются с идеями атеизма.
Очень интересно «Поучение», относящееся к XIII в. до н. э. Если в гимнах в честь Атона просто не упоминается царство мертвых, то автор этого
