видными представителями всех трех периодов существования стоицизма были Зенон, Клеанф, Христип, Посейдоний, Сенека, Марк Аврелий. Всего стоицизм имел влияние около пяти веков, а как характеристика определенной жизненной позиции остался и в современной культуре. От учений стоиков начального периода остались только отдельные фрагменты и предания, но проведенное исторической наукой деление стоицизма на три периода – деление не столько хронологическое, сколько проблемное.
Ранние стоики не просто стремились понять человека, его духовность, место человека в этом мире, но в определенной степени стремились продолжать проблемы, поставленные античной философией классического периода: создать, нарисовать целостную картину бытия, в равной мере раскрывающую природу, человека, его духовность, его роль в структуре общежития. Но постепенно онтологические проблемы уходят на второй план или затихают вовсе, а на первое место выходит стремление понять дилемму «человек – общество», постичь причины «неуютности» существования человека в мире окружающего социального бытия, где все меньше места остается для его духовности, когда теряются смыслосодержащие константы его бытия. Центральной идеей становится стремление найти ответ на вопрос: «Зачем, для чего живет человек?». Ответ получался отрицательным: бытие человека бессмысленно. Мир и человек несовместимы.
Общефилософская позиция стоицизма испытала на себе влияние многих предшествовавших концепций. Из древнегреческой мифологии в стоицизм пришло положение о наличии в мире Зевса и множества богов помельче. Но Зевс уже характеризуется не просто как верховное божество, а как Зевс-Логос, а остальные небожители – это «логосы» самого Зевса. Мир является упорядоченным и разумным. Разум всеобщ, он пронизывает все бытие. Мир вообще – это упорядоченная сферическая субстанция, плавающая в пустоте. Пустота бесконечна. Зевс-Логос творит первобытие, а из этого первобытия выливаются исходные материальные стихии: огонь, вода, воздух, земля. Под влиянием Логоса-Зевса и остальных «логосов» формируются вещи, в том числе и человек. Его отличие от остальных вещей и форм бытия в том, что он оказывается одушевленным и разумным. Но поскольку человек вплетен в общее бытие и его закономерности, то его разум и воля лишены самостоятельности и активности. Преодолеть установленную Зевсом-Логосом всеобщую закономерность он не в состоянии. Из этой концепции вытекает категорическая установка стоицизма: человек должен подчиниться всеобщей закономерности и жить в согласии со всеобщим Логосом. При этом достигнутое согласие не должно противоречить внутренним убеждениям человека, которые, в свою очередь, должны быть возвышенными: добродетель, правда, истина – обязательные элементы наших духовных стремлений, обеспечивать гармонию нашего бытия в мире.
Но почему человек так мало испытывает чувство своей гармонии? Повинны в этом обуреваемые его чувственные страсти, вытекающие из его телесности: земной человек подчинен страсти к наживе, власти, славе, плотским влечениям. Подлинное бытие человека состоит не в подчинении подобным страстям, а в способности противостоять им. Страсти временны и телесны. Только человек осознает свою сопричастность к вечности. И он должен уметь отличать временное от вечного, телесное от духовного. В мире все материально-телесное преходяще, вечно лишь духовное, наш внутренний Логос. Нужно противостоять телесности, материальным сторонам бытия; даже под ударами жизненных невзгод следует помнить о своем единении с вечностью; необходимо всеми путями избегать зла, постоянно нарастающего в мире из-за доминирования в людях материальных страстей. Сам мир – это постоянный круговорот бытия, который в ходе круговорота проходит через очистительный огонь, после все повторяется вновь. По мысли стоиков последних столетий, наше истинное призвание и судьба – это посмертное слияние с Зевсом-Логосом. В земной жизни мы – всего лишь гости, живущие под гнетом преходящих телесных страстей.
Если для эпикурейцев идеалом бытия было наслаждение от возвышенных разговоров, от созерцания красоты подлунного мира, радость от занятия музыкой и математикой («Не знающему геометрии в сад не входить» – надпись на входных воротах дома Эпикура), то стоики смыслом жизни провозгласили безропотное подчинение высшей закономерности, смирение перед вечностью и судьбой, поскольку человек в мире – это всего-навсего «мыслящий ноль», полное ничто, слабая тень бытия. И не случайно Марк Аврелий, этот царствующий император, свой основной труд назвал «К самому себе», поскольку обращаться к людям с какой-либо высокой идеей в тот период всеобщего духовного разложения не имело смысла, а сам Рим и его правящая аристократия получили прозвище «вавилонской блудницы».
Аний Сенека, первый богач Рима периода царствования Нерона, написал работу «О счастливой жизни», в которой убеждал сограждан в ненужности богатств, славы, власти, бессмысленности желания плотских удовольствий, поскольку все это преходяще. Ценны только духовные удовольствия, они вечны; но до тех пор, пока наша душа находится в телесной оболочке, вечное удовольствие остается только мечтой. Возможность испытывать высшее наслаждение реализуется только после нашей смерти, когда душа освободится от бренного тела. Не исключено, что вера в подобную посмертную судьбу помогла Сенеке спокойно кончить жизнь самоубийством, когда он почувствовал, что его богатства не дают покоя его бывшему воспитаннику – Нерону. Не исключено, что под влиянием стоицизма находился и сам Нерон, поскольку, испытав все наслаждения, вплоть до преступных и кровавых, он в 68 году н.э. приказал рабу его зарезать. Раб не ослушался. В памяти первых христиан он остался как самый кровавый тиран, под именем «зверя» он вошел в новозаветную часть Библии, оказавшись зашифрованным числом «666». Трудно поверить, что в потустороннем бытии Нерона ожидали радости. В первом столетии самоубийства прокатились по Риму и провинциям словно поветрие, как форма ухода от всевластия непреодолимого рока. Но идея посмертного блаженства уже стояла на пороге открывающего новую эру столетия: её несло набирающее силу христианство. Но в отличие от стоицизма, где посмертное блаженство можно получить просто так, лишь давши свободу своей душе, в христианстве посмертное блаженство предстояло заслужить богоугодными делами и кротостью поведения при жизни; только при этом условии оно будет даровано тебе Богом.
Кроме эпикуреизма и стоицизма, необходимо назвать также такое влиятельное в рассматриваемую переходную для философии эпоху, как неоплатонизм (к сведению студентов: если идеи какого-либо мыслителя прошлого повторяются в новых условиях без изменений, то и название философии не изменяется; но если они повторяются, но с существенными дополнениями, то к названию философии прибавляется приставка «нео». В частности, с многочисленными «нео» читатель встретится в заключительных главах! Здесь же пока встретились с первым вариантом обновленного течения прошлого – неоплатонизмом).
Почему в первые века новой эры идеи Платона становятся популярными? Причина кроется в онтологии платоновского идеализма, учении о двухъярусном характере бытия, когда мир вещей, материальное бытие, оказывается всего лишь бледной копией высшего прекрасного мира – мира идей. И сам человек оказывается всего лишь погруженной в материальный мир прекрасной бессмертной душой, которую ждут или бесконечные перерождения, или возвращение навсегда в прекрасный мир идей, но только при условии, что во время своего земного пребывания обладатель души вел достойную жизнь. В платоновском идеализме высшей идеей, т.е. идеей всего мира идей выступает идея блага. Если произвести небольшую реконструкцию платонизма, то он становится очень похожим на христианство. Следовательно, платонизм под новым одеянием возродился потому, что появилась потребность в философии подобного рода: нужно было отыскать философское обоснование новой религии.
Центральным элементом христианского вероучения является идея Богочеловека Иисуса Христа. Христос – это и Бог и Сын Божий, который принял образ человека, чтобы быть видимым и слышимым людьми. По своей силе и мощи Он – Бог, а по внешнему виду – страдающий за грехи человечества человек. Поэтому христианин обязан его воспринимать как Богочеловека. Догматизация и канонизация положений христианства началась в 325 году на I Вселенском Соборе, а до этой даты в среде христианских богословов присутствовала творческая свобода в теоретических поисках при отыскании философских основ новой религии (но при соблюдении определенной верности положениям иудейской Библии, которая в 325 году была включена в канон христианской веры как ветхозаветная часть Священного Писания).
Богословы «дособорного» периода создали большую апологетическую литературу с доказательствами истинности новой религии. Положения платонизма оказались очень близки новому мировоззрению и формирующейся догматике. Идея объективного наличия «высшего блага» оказалась созвучной идее христианского Бога; учение Платона о наличии прекрасного и совершенного «мира идей» вписывалось в христианские представления наличия «горнего мира», где обитают ангелы и спасенные души, а платоновское отношение к материальному миру как к миру серости бытия очень близко к христианской характеристике объективной реальности, полной греха и козней диавола.
Центрами неоплатонизма были Афины, Рим, Александрия, а наиболее видными представителями оказались Антиох Аксалонский, историк Плутарх, Филон Александрийский. Оригинальными неоплатониками были Плотин, Ямвлих. Их наследие оказало большое влияние на становящееся христианство, но формирующаяся христианская Церковь обошла молчанием их теоретический вклад в христианскую философию, поскольку для официальной церкви они остались «язычниками», а Филон Александрийский вообще был иудеем (и, добавим мы, выступил первым критиком иудейского вероучения).
Философия периода раннего средневековья
Философская мысль периода раннего средневековья – это наиболее творческий этап теоретической мысли всей исторической эпохи.
В начальные века средневековья авторитет христианской церкви только утверждался. Перед философами-защитниками нового мировоззрения лежал целый пласт античной философии с её многовекторными идеями, начиная от наивно-материалистических и кончая утонченно-идеалистическими. Так что выбор был большим, что творчески использовали Отцы – основатели христианства. Христианская мораль, христианское понимание человека было почти готово в философии стоицизма; неоплатонизм способствовал формированию христианской онтологии.
Новая монотеистическая религия отразила новый исторический этап в развитии самой Римской империи, когда многочисленные местные религиозные верования уже не могли удовлетворять идеологические потребности централизованной монархической власти. Обожествление императоров не привело к ожидаемому результату: царившие при дворе мораль, вероломство, гнусный разврат и кровавые оргии (типа гладиаторских боев) вызывали сомнение в «божественной» природе римских диктаторов. Нарождающееся вне властных структур движение христиан с их надеждой на божественного Спасителя («мессию») вызывало противоречивое отношение к себе со стороны римских властей: одни консулы и императоры даже приглашали христиан на службу, другие (типа Нерона или Диоклетиана) прославились кровавыми гонениями на христиан. Богословам христианства в ранний период его становления приходилось быть в своих теоретических построениях не только философами, но и политиками. Им предстояло оправдать христианство перед лицом властей, доказать не только его безвредность для Рима, но даже, наоборот, полезность. В силу решения этой задачи в философских работах ранних богословов содержался значительный апологетический (оправдательный) элемент. А поскольку положения любой религии нуждаются и в рациональном восприятии, то провозглашаемые христианством новые истины должны были выдерживать скептицизм разума по отношению ко всему новому, каковым являлось христианство в I–III веках. Преданные христианству философы, опираясь на все предшествовавшее наследие, разработали философские основы новой религии, получившие в истории философии название «патристики», которая по авторитету приравнивается к решениям Вселенских Соборов и составляет Священное предание.
Идей и мыслителей было множество, но все они были посвящены развитию полученных через Библию истин откровения. Из всех теоретиков того периода, пожалуй, только Филон Александрийский
