Главе рода желательно все сохранить под своим контролем, молодежи желательно отделиться и при этом получить свой пай, который до его выделения контролируется главой рода.
Рассматриваемые вопросы завязаны на собственность и способы ее наследования, поэтому взглянем на проблему с юридической точки зрения. При малой плотности населения и отсутствии государства, правовые формы регулирования отношений складываются стихийно. Понятие собственности включает в себя три правовых компонента: владение, пользование, распоряжение. Производитель (семья, род, или другая производственная единица) пользуется пустующими землями. Вопрос о собственности возникает только тогда, когда другой производитель проявляет какой-то интерес к этой же земле. И вот здесь в зависимости от вида деятельности возникают разные следствия. Если речь идет о земледельцах, то они постоянно находятся на земле, где трудятся. Т. е., выражаясь юридически, они владеют этой землей, и при необходимости готовы свое право владения отстаивать. Из их таким образом возникшего владения вытекает пользование и распоряжение, т. е. полная собственность в юридическом смысле. Если мы говорим о скотоводах, кочевниках, то по роду своей деятельности они постоянно переходят с места на место, не имея возможности постоянно осуществлять владение участком земли. Отсюда проистекает и невозможность ее собственности, единоличного пользования и распоряжения. Т. е. у скотоводов в силу специфики их труда существенный компонент производительных сил – земля, вынужденно находится в общем пользовании. И свое право пользования ею иногда приходится отстаивать силой, что и приводит к укрупнению производственной ячейки до размера рода. А отсюда возникают основные народные традиции: либо большая самостоятельность, раздробленность, свобода, инициатива, эгоизм, и как следствие большая производительность труда, либо большая дисциплинированность, коллективность, авторитарность руководства, меньше инициатива, меньший эгоизм, определенная тенденция к застою.
В способе производства с родовым устройством наиболее экономически обоснованным является способ наследования по старшинству, так, чтобы руководство родом переходило от главы к старшему близкому родственнику, оставшемуся в роду, а не сыну главы рода. Такое равноправие стимулирует всех родственников в роду к честному эффективному труду на благо рода. Наследование главы рода старшим сыном ставит его дядьев в невыгодное положение с самого начала и создает у них предпосылки к внутриродовой борьбе с их детства (покушения на старшего брата, пока у него нет детей), попыток раздела рода (сепаратизма), или по крайней мере, незаинтересованному труду в роду. С этой точки зрения изменение формы наследования (старший сын вместо младшего брата) является признанием перехода от родовых отношений к семейным. Для любого вида производства семейный труд более эффективен, чем коллективный, поскольку больше стимулирует личный эгоизм, но этот переход возможен только если развиты какие-то властные социальные структуры, способные защитить мелкого семейного производителя и его права собственности. Как мы видели, у кочевников именно отсутствие социальных структур, стоящих над родом, приводило к усилению родовых связей, делая род основной производственной ячейкой. А форма власти в роду – неограниченная главы рода над всеми остальными, только так может быть обеспечена необходимая дисциплина и устойчивость объединения при столкновении с другим человеческим сообществом.
Итак, изначально могут возникать два варианта экономики, семейная и родовая. Родовая постоянно через борьбу внутри семей будет иметь тенденцию к переходу в семейную, поскольку в этом большая заинтересованность у молодежи, и объективно такая форма организации труда эффективнее за счет стимулирования личного эгоизма. Родовая форма удерживается только за счет определенной организации всего общества, которая не дает необходимых гарантий мелкому семейному производителю. Как только за счет изменения организации всего общества такие гарантии появляются, система из-за экономических преимуществ и определенного интереса внутри родов должна непременно переходить в семейную. В принципе, те же самые механизмы будут определять и форму наследования политической власти. Если ситуация позволяет, то она неизбежно перейдет в семейную, а если политическая ситуация более жесткая, то будет необходимость иной, более коллегиальной формы наследования, допускающую меньше слабостей в переходные периоды.
С появлением городов возникает новый тип власти. Любая власть исключительно выгодна для того, кто ею обладает, поэтому естественны попытки с одной стороны узурпировать ее, а с другой стремление горожан ограничить эту власть. В условиях, когда нет внешних противников, т. е. по чисто внутренним механизмам в таких городах-государствах должна установиться республика, т. е. демократия. Возникает выборная власть, наиболее дешевая и практически не мешающая горожанам жить. Так было в Византии (Константинополе=Риме), так же было и в Западной Европе. Несколько иная ситуация складывается в Восточной Европе. Основное отличие в том, что в этом же регионе обитают кочевники. Города как правило возникают на границе ландшафтов, поэтому приход целого кочевого рода к городу для торговли вполне естественен. Нормальное соотношение численности: город – несколько тысяч жителей, большой род – несколько сотен. Одновременно может на торг явиться, скажем, два-три рода. Что у кочевников на уме неизвестно, может быть они поторгуют и уйдут, а может быть по команде несколько сот вооруженных всадников неожиданно ворвется в город. При такой атаке возможен не только грабеж, но и власть в городе может запросто поменяться, особенно, если она рыхлая, как в Западной Европе. В этой ситуации в Восточной Европе вполне естественно, опять же, как потребность горожан, возникает власть готовая к такому повороту событий, и система организации города-государства должна быть соответствующей, вроде системы отношений в роду (там, где этого не сделали основатели города, власть захватят кочевники и организуют ее опять же по подобию своей родовой). Таким образом в Восточной Европе в городах-государствах складывается абсолютная власть князей (при этом неважно, местные это князья, родственники Византийских императоров или захватившие власть кочевники). Форма организации и наследования власти тоже, естественно, будет родовая. И это в общем-то не противоречит традициям жителей этого региона. Переход от оседлой жизни к кочевой и наоборот был достаточно широко распространен. А переход от родовых традиций к чисто семейным даже при оседлом образе жизни происходит, как правило, на протяжении жизни нескольких поколений, поэтому и у земледельцев родовая форма организации в этом регионе оставалась наиболее распространенной.
Городская власть (возникшая самостоятельно или привнесенная из Византии, неважно) распространяет свое влияние на окружающие оседлые народы, собирает с них налоги, защищает от разбойников, позволяет в случае нужды укрываться в городе, а кочевники под ее юрисдикцию не подпадают и еще длительное время живут самостоятельно по родовым законам. Глава кочевого рода может стать вассалом городской власти, но может стать и вассалом города, находящегося по другую сторону его ареала обитания, а может до поры до времени жить независимо. Кочевой род – объединение, которое в состоянии защищаться от разбойников, а налоги платить просто так никто не будет. Вот почему в традиционной истории и возникает иллюзия, что города первоначально возникают у земледельческих народов. По моей схеме механизм несколько иной, города возникают, как очаги торговли на границе разных культур, в городах возникает городская власть, которая потом распространяет свое влияние на окружающих, и в первую очередь, земледельцев, живущих рядом. Первые города-государства славян поэтому существуют в тесном соседстве с кочевыми народами, живущими по своим традициям и со своим интересом. Чаще всего это мирное соседское сосуществование с торговлей и родственными связями, но в некоторых случаях, и не очень редких, кочевники совершали набеги, для выполнения поставок товара жидам на невольничьи рынки, либо как некоторые ответные мстительные шаги (смотри трактовку «Слово о полку Игореве» Олжасом Сулейменовым), либо из-за спровоцированной кем-то ссоры и т. д.
Естественная, экономически обоснованная реакция славянских городов – создание малочисленных мобильных пограничных отрядов-застав со стороны возможного прихода кочевников (три богатыря), для предупреждения внезапного набега. Это уже дает заметный экономический выигрыш, окупающий наличие таких пограничных войск. Не будет неожиданных разбойничьих набегов кочевников. С появлением таких пограничных отрядов возникает возможность контролировать степные территории, и объявить их своими. Это естественно не вызовет радости у кочующих там степняков, но перед ними возникнет альтернатива, уйти из этого района, признать власть города, начать бороться. Решение, просто так уйти, бросив родные привычные места, рассматривается как правило в последнюю очередь, когда нет других вариантов. Попытки бороться оказываются безуспешными, потому, что город, подготовленный к набегу, кочевникам не по зубам, а воевать с малочисленными мобильными отрядами пограничников, которые могут наносить урон производству и убегать от преследования тоже дело безнадежное. Не может мирное население и трудиться, и постоянно находиться в состоянии войны с профессиональными военными отрядами. Поэтому, если условия вассального договора для главы кочевого рода приемлемы, он вынужден будет пойти на него.
Признание власти города для кочевников приведет к тому, что они должны платить налог в виде коней и людей для этого войска, а также общие вассальные обязанности, особенно в случае военного конфликта с кем-то. Таким образом, пока во всем мире практически отсутствует понятие регулярной армии, есть городская стража (полиция) и ватаги бандитов, которые могут превращаться временами в наемников, у славянских городов складывается конная хорошо организованная профессиональная армия, выросшая из пограничной стражи.
Прежде, чем перейти к дальнейшему историческому изложению сделаем одну принципиальную ремарку. До этого в мире не было войн. Были разбойники, которые могли ограбить, убить мирных жителей, купцов. Были пираты. Могли совершаться разбойничьи набеги, чтобы угнать на невольничьи рынки мирных жителей. Но в мире в принципе не было армий. Не было спорных вопросов, которые должны были бы решаться на уровне военного конфликта. Споров из-за территории еще нет, большинство земель пустует. Принципиальный вопрос – это власть в городе, особенно таком, который расположен на торговых путях или на месторождении полезных ископаемых, но даже при восточном варианте абсолютной власти этот вопрос все равно определяется тем, кого поддержат жители, а при западной выборной власти вопрос вообще не стоит. У двух родов кочевников может возникнуть конфликт из-за пастбищ, но этот конфликт все равно не должен переходить в кровавое военное столкновение, потому что негативные последствия такого столкновения значительно превосходят любые позитивные даже для рода одержавшего победу. В частности, институт родовой кровной мести это тоже своего рода барьер против войны, обязывающий стороны, ввязавшиеся в войну, вести ее на уничтожение, половинчатый результат там невозможен. Поэтому какие-либо действия, наносящие обиду даже более слабому роду, и обязывающие его согласно традиции на кровную месть, совершаются крайне редко, или в силу стечения обстоятельств или только очень основательно подумав. Дело в том, что любое производство рассчитано на мирную жизнь, оно очень уязвимо в случае войны, и переходить от нормальной жизни к работе в состоянии боевой готовности на неопределенный срок – очень дорогое удовольствие. Поэтому сложно даже представить, какие экономические выгоды может получить один род, чтобы они превысили экономические потери от войны на полное истребление, в том числе и партизанской, пусть даже с более
